Когда-нибудь наши потомки, вглядываясь в сегодняшние события и вчитываясь в книги, созданные писателями-современниками, видимо, глубже нас постигнут и само движущееся время в его соотнесенности с историей и подлинную ценность его художественного выражения в литературе. Но, как и мы, они будут чувствовать себя свидетелями героического созидания нового мира, подвижничества защитников его, переданного им в наследие. И может быть, именно эта героическая направленность современной литературы покажется им наиболее интересной. Потому что в этой литературе явственно, обозначен ответ на вопрос: как смогли советские люди спасти мир от фашизма и откуда черпали они духовные силы в борьбе против ядерной катастрофы?
А разве мы, ныне живущие, не ищем этот же ответ, обращаясь к произведениям о Великой Отечественной войне, все дальше уходящей в историю? Литература наша, создав величественную панораму подвига народного, раскрывает природу самого этого подвига, вдохновляет и нынешних защитников Родины на героическую службу во имя счастья и мира на земле.
Читая повести о жизни современной армии, собранные в этой книге, несомненно обнаружишь в них «болевые» точки, которые воскресят в памяти примеры мужества и героизма тех, кто сражался на Халхин-Голе и озере Хасан, кто защитил Родину в суровом 1941 году, и заставят полюбить героев этих повестей за их верность боевым традициям. Действительно, наследниками их боевой славы являются сегодня воины Советской Армии, которым страна вверила охрану своих рубежей.
Проза о современной армии при всей своей специфичности, обусловленной воспроизводимым жизненным материалом, накрепко связана с проблемами текущей советской литературы, где особенно обнажены процессы нравственных исканий героев и обретения ими смысла жизни. Эти процессы характерны и для армейской среды, поскольку там особо остро дают себя знать такие нравственные категории нашей жизни, как коллективная взаимосвязь, товарищеская взаимопомощь, дружеская поддержка. Тут, в армии, молодой человек осознает собственное «я», участвуя в делах коллектива, в решении общественно значимой задачи, тут углубляются чувство сыновней любви к родной земле, чувство гордости за могущество страны. И в то же время рушатся «легенды» о собственной избранности, об исключительности.
Процессы этой внутренней перестройки человека глубоко скрыты в сфере душевных и духовных свойств человека. И когда писатель проникает в них, ему сопутствует удача.
Обостренное внимание писателей к человеку в условиях армейского бытия обусловлено тем, что этот человек находится на переднем крае мужества и героизма, которые должны надежно и безотказно сработать в нем по первому приказу Родины: встать навстречу врагу. А для этого необходимо постичь все секреты современной техники.
Основной отличительной чертой нынешней прозы о сегодняшней армии является повышенный интерес к научно-техническим проблемам в их преломлении через судьбы и кадровых военных и тех молодых солдат, что впервые оказываются с глазу на глаз со сложной техникой и спецификой жизни в условиях армии. Потребовались годы, чтобы писатели, прежде всего сами, постигли глубину и принципиальную новизну кардинальных процессов «переустройства» армии, социально-нравственных изменений в жизни воинских коллективов — и это доказали не только произведения прошлых десятилетий, но и книги молодых писателей, органично воспринявших во всей сложности опыт первопроходцев этой темы.
Естественно, профессиональная принадлежность персонажа к тому или иному роду войск, как и сам круг обязанностей, взаимоотношений и решаемых вопросов, в чем-то обособляет, создает своеобразную автономию каждого из представленных в этом сборнике произведений. Собственно, это не расходится с правдой жизни. И вместе с тем эта правда позволяет обнаружить и общие, характерные черты современной прозы об армии. Если попытаться хотя бы пунктирно обозначить эти черты, то прежде всего следовало бы отметить усиление авторского внимания к нравственному миру героя. Ныне писателей, обращающихся к теме армии, интересуют многие вопросы, близкие и понятные им по собственному опыту службы: расширение контактов героев с миром города (завода, школы), — все то, что «работает» на главную тему произведения, на выявление различных граней характеров персонажей. И прежде всего в прозе о современной армии сегодня особенно ощутимо стремление авторов показать взаимообусловленность нравственного содержания личности и социального уклада жизни нашего общества, а в конечном счете — глубинную связь армии и народа.
Не все в равной степени удается в решении столь сложных творческих задач. Встречаешься и с облегченным, заранее предрешенным выводом о человеческой сущности персонажа, которая, конечно же, сложнее и интереснее всяких схематических построений. Не всегда выдерживается принцип изображения, подменяемый подчас пересказом.
Но нельзя не отметить все более настойчивое и убедительное, художественно доказываемое стремление писателей показать современного воина в органичной слитности с социальной и нравственной сущностью нашей действительности. Именно на этом пути прозу о героических буднях армии, о мужественных людях в военной форме, бдительно охраняющих мирный труд соотечественников, ждали и ждут все более заметные успехи.
В целом же проза о наследниках героического подвига Победителей выполняет свою задачу — она крепит духовную мощь защитников социалистического Отечества и мира на планете.
Бор. Леонов
Виктор Степанов
ВЕНОК НА ВОЛНЕ
Повесть
У пирса, где стоят боевые корабли, даже море кажется военным. Когда предвестием шторма запенятся синие гребни, море делается полосатым, словно надело тельняшку. И катится, катится волна за волной, как шеренга за шеренгой.
В штиль море стальное, будь оно хоть Белое, хоть Черное, потому что впитывает в себя цвет кораблей. И чайки здесь совсем другие застенчивые. Скользнут белым косяком над мачтами — и в торговый порт, где можно вдоволь порезвиться и покричать.
Я впервые на этом пирсе, но он знаком мне давно. Кант на моих погончиках точно такого же цвета, как флаги и вымпелы, трепещущие на ветру. Бело-голубой флаг с красной звездой, серпом и молотом словно вшит в зеленое полотнище — это военно-морской флаг кораблей и судов пограничных войск. Как это говорил нам мичман? «Море землю бережет!»
Здравствуй, пирс — порог морей! Еще вчера на берегу, где я прошел курс молодого матроса и освоил азы своей флотской специальности, меня напутствовали, провожая на корабль:
— Пойдешь по трапу, заприметь, на какую ногу споткнулся. На правую командир полюбит, на левую — фитиль врубит.
Я обиделся.
— Эх ты, салага, — засмеялись моряки, — разве не знаешь, что земля стоит на китах, а флот — на афоризмах?
Мичман таил улыбку, наблюдая, как надо мной подтрунивают. Но, заметив, что мое настроение начинает штормить, обрубил:
— Ну, хватит травить! Главное, Тимошин, когда ступишь на трап, не забудь отдать честь флагу. Для моряка это первая заповедь. Ты думаешь, флаг на гафеле держится? Ничего подобного. На душах морских, вот на чем. Что дала тебе подготовка к службе? Форму. А вот содержание даст корабль. Твой корабль.
Обратили внимание? Моряки почти никогда не говорят «наш корабль», всегда — «мой» или «твой». И, признаться по-честному, мой корабль мне давно уже снился. В детстве он маячил белопарусным фрегатом. Но чем больше я взрослел, тем больше модернизировался в моем воображении этот корабль-мечта. Он становился то линкором, то крейсером, то атомным «Наутилусом». Чем реальней мечта, тем меньше у нее миражных парусов. Сейчас я уже точно знал, что назначен не на ракетный крейсер, а всего лишь на СКР — сторожевой корабль. Но ведь это «мой» СКР, и не только большому кораблю большое плавание.
— Вон, видишь бортовой 0450, — сказал матрос, провожавший меня до пирса, — вот к нему и швартуйся.
Мой корабль стоял левым бортом к стенке в ряду своих близнецов-сторожевиков. И я с огорчением отметил, что на фоне собратьев он не из лучших. С низкорослой мачты устало свисали сигнальные фалы. Обшарпанный борт выглядел так, словно кораблю пришлось продираться по крайней мере сквозь льды Антарктиды.
Я ступил на трап, приложил ладонь к бескозырке и вспомнил мичмана. Но не те его слова насчет флага, а другие — насчет трапа. «Пять-шесть шагов, — как-то сказал он, — пять-шесть шагов между берегом и кораблем первая дорога, которую не забывают ни молодые моряки, ни седые адмиралы. Все, что остается за трапом, измеряется после в другом летосчислении. До службы на корабле будет считаться, как до новой эры».
