Алексей Чикишев - Спецназ в Афганистане

1980 год: одна рота дислоцировалась в Кабуле. Численность — 70 чел.

1981–83 гг.: Два дополнительных батальона дислоцировались в Айбаке, затем в Джелалабаде (в феврале 1984 г.), в Мэймене, в Рухе (Панджшер) в 1982 г., затем в Газни — до 1988 г. Всего на то время — 870 чел.

1984–85 гг.: Шесть очередных батальонов дислоцировались в Асадабаде, в Бараки, в Чахджоу, в Лашкаргахе, в Кандагаре и Фарахе. Всего на то время — примерно 3870 чел. Эти войска были распределены на две бригады, каждая из которых состояла из четырех батальонов: так называемая 20-я мотострелковая бригада, штаб которой находился в Лашкаргахе (1-й батальон в Асадабаде, 2-й в Джелалабаде, 3-й в Газни, 4-й в Бараки); и так называемая 150-я мотострелковая бригада, штаб которой находился в Джелалабаде (1-й батальон располагался в Чахджоу, 2-й в Кандагаре, 3-й в Лашкаргахе, 4-й в Фарахе).

Вывод войск: май — июнь 1988 г. Все батальоны выведены в Советский Союз, за исключением батальона г. Газни, который передислоцировался в Кабул, и батальона из Чахджоу.

Февраль 1989 г.: Два последних батальона выведены из Афганистана.

Об участии советских войск в афганской войне написано множество книг. Однако, несмотря на широкий круг тем, затронутых в отечественных изданиях, ещё остаётся немало белых пятен в её истории, в том числе действия советского спецназа против исламской вооружённой оппозиции в Афганистане.

В СССР всё, что было связано с войсками спецназначения, было окутано завесой секретности. Любая попытка упоминания о них пресекалась цензурой. В то же время на Западе было выпущено большое количество низкосортных книжонок и брошюр об этих элитных подразделениях военной разведки. Само слово «спецназ» было столь популярно, что даже самой некомпетентной книге об этих войсках, где муссировались домыслы и слухи, незначительно разбавленные правдой, был обеспечен успех среди массового читателя.

Работа над данной книгой была начата в последние дни пребывания Советской армии в Афганистане и завершена незадолго до распада Советского Союза. Естественно, события того времени не могли не повлиять на точку зрения автора.

Создание книги осложнилось не только чрезвычайно малым количеством достоверной и подробной информации о спецназе, воевавшим в Афганистане, но и отсутствием доступа к архивам Министерства обороны СССР. Именно поэтому при написании книги были использованы в основном материалы бесед с очевидцами излагаемых событий, данные анкетирования военнослужащих частей спецназначения, их личные записи и фотоматериалы.

Совершенно очевидно, что в книге отражена лишь малая часть событий, происходивших на локальной (как её называют историки), но для её участников кровопролитной войне. К сожалению, что-то или, ещё хуже, кого-то я мог не упомянуть или перепутать, но я без прикрас, не скрывая негативных моментов, стремился рассказать о событиях, навечно оставшихся в моём сердце и памяти, а также о своих боевых друзьях, солдатах, сержантах и офицерах, с которыми свела меня афганская война. Некоторых из них уже нет в живых, и это налагает на меня дополнительные обязательства в память об ушедших.

Я понимаю, что большая история этой малой войны ещё впереди. И если сумел внести какую-то долю в её правдивое освещение, напомнил её участникам о пережитом и дал возможность читателю задуматься о прошлом, чтобы избежать подобных трагедий в будущем, то буду считать свою задачу выполненной.

В книге вы почти не встретите имён и фамилий людей, проходивших службу в частях спецназа на территории Афганистана. По разным причинам подавляющее большинство военнослужащих этих частей, как бывших, так и продолжающих службу, не захотели, чтобы их имена попали на страницы открытой печати. Тем не менее, все факты, изложенные в книге, перед их опубликованием подверглись мною самой тщательной проверке, и в их достоверности не следует сомневаться.

Автор не претендует на всеобъемлющий охват данной темы. Мною сделана лишь попытка частично показать малоизвестную сторону афганской войны.

Кабул. Апрель 1979 года. Прошел ровно год после апрельского переворота, но от праздничной эйфории, охватившей афганцев поначалу, не осталось и следа. Вместе с эйфорией исчезли надежды на скорое построение «социалистического строя» и наступление «эры справедливости, равноправия и всеобщего счастья». Ровно за один год правящая партия — НДПА, привела страну к гражданской войне, хаосу в экономике и финансах. Тараки и Амин, руководившие партией, были близки к панике, ибо армия, которая привела их к власти и которая до недавних пор считалась главной опорой режима, разваливалась на глазах. В марте правительственные войска с трудом сумели подавить мятеж в Герате — пришлось применять артиллерию и авиацию, залив город кровью. Впереди было лето, на которое придутся вспышки новых мятежей в Кабуле и Джелалабаде. Восстанут воинские части. Из армии по политическим мотивам будут уволены тысячи офицеров, среди них и те, кто обеспечил успех переворота. Дезертирующие солдаты снабжают оружием оппозицию, справиться с которой правительство не в состоянии. К осени 1979 года вооруженные отряды моджахедов[1] будут действовать в 25 из 28 провинций Афганистана.

В самой НДПА дела обстояли не лучшим образом. Короткий период сотрудничества между ее группировками «Хальк» и «Парчам», имевший место перед переворотом, закончился месяц спустя после прихода к власти афганских марксистов. Халькисты, считавшие «революцию» делом своих рук, не были намерены терпеть опасных конкурентов с Бабраком Кармалем во главе. Уже летом 1978 года парчамисты были разгромлены, а их лидеры, Кармаль в том числе, высланы из страны. Однако, борьба за власть продолжалась с неослабевающим упорством. На этот раз между собой схватились лидеры «Халька» — «великий вождь и учитель» Нур Мохаммад Тараки и его «преданный ученик» Хафизула Амин.

Интриги и заговоры, организуемые вчерашними союзниками, сопровождаются небывалыми по масштабу чистками и репрессиями. Под лозунгами построения нового общества и борьбы с контрреволюцией служба безопасности нового режима терроризирует население. В одни ямы сваливаются трупы бывших членов НДПА, чиновников, феодалов, простых крестьян и учителей. О размахе террора красноречиво свидетельствует факт, что только в Кабульской тюрьме Пули-Чархи к декабрю 1979 года было уничтожено 12 тысяч человек. Традиционная азиатская жестокость, помноженная на марксистскую теорию, дала выдающийся в своем роде результат на афганской земле.

И Амин, и Тараки прекрасно осознавали, что сидят на вулкане, готовом вот-вот извергнуться. Наряду с публичными заявлениями, что Афганистан в состоянии защитить себя от внешних и внутренних врагов, не прибегая к иностранной помощи, оба настойчиво просили Брежнева увеличить военную поддержку. Речь шла в основном о поставках военной техники, боеприпасов и об увеличении количества специалистов и советников в афганской армии. Естественно, эти просьбы ни в советской, ни в афганской печати не публиковались. Одновременно афганские вожди прилагали большие усилия по обеспечению личной безопасности, опасаясь в первую очередь не наступления оппозиции, а внутрипартийных интриг.

Летом 1979 года отношения между Тараки и Амином обострились до такой степени, что отныне каждый из них чувствовал себя уверенно, лишь зная, что за спиной у него вооруженная сила, лично преданная ему. Амин заранее просчитал свои шаги в борьбе за власть и сумел к лету обеспечить себе поддержку в армии и службе безопасности, расставив там верных людей.

Позиции Тараки были значительно слабее, но он возлагал немалые надежды на свой авторитет «лидера и вождя апрельской революции». Чтобы максимально обезопасить свою жизнь, Тараки и в этом вопросе обратился к «могучему северному соседу». Его просьба нашла понимание, и в Союзе начинается формирование батальона для выполнения особой миссии по охране «первого афганского марксиста».

Батальон создавался в условиях строгой секретности, и Амин, отдавая некоторое время спустя приказ уничтожить арестованного Тараки, не ведал, что проигравший оппонент уже заложил под него мощную бомбу с часовым механизмом. Расчет Тараки был прост — пока его охраняет советский персонал, Амин от открытого нападения воздержится. Амин не посмеет сместить его, опасаясь негативной реакции в Кремле. Поступки Тараки не соответствуют широко распространенным легендам о его беспечности, добродушии и ограниченности. В действительности он был достаточно расчетливым, хитрым политиком и не упускал возможности столкнуть Амина с советскими представителями в Кабуле, сражаясь за власть. Не раскрывая своих замыслов, Тараки попросил Пузанова, тогдашнего советского посла в Афганистане, пригласить Амина в резиденцию «первого афганского марксиста» якобы с целью примирения. Гарантом искренности слов Тараки для Амина должно было послужить участие советского посла в предполагавшейся встрече. Пузанов, ничего не подозревая, помог генсеку заманить Амина в ловушку. Едва тот с охраной вступил во дворец Тараки, по нему был открыт шквальный огонь из автоматического оружия. Его охрана была почти вся перебита, но сам Амин скрылся. Тараки спешил разделаться со своим честолюбивым учеником. Он отважился на этот решительный шаг, не дожидаясь формируемого в Союзе батальона, ибо быстро меняющаяся в пользу Амина ситуация могла стоить ему жизни.