Нет, не призраки! - Александр Владимирович Ковальчук

Александр Ковальчук

НЕТ, НЕ ПРИЗРАКИ!

рассказы

СОЛДАТСКОЕ СЧАСТЬЕ

Щупленький боец с редким черным пушком над верхней губой вытянул руки по швам:

— Товарищ гвардии лейтенант, рядовой Савченко по вашему приказанию явился.

— Вольно! Вы, кажется, перед войной проживали в этой области?

— Так точно. От Бережка до моего села — сорок семь километров.

— Скоро дойдем… Волнуетесь?

— Радуюсь, товарищ гвардии лейтенант. Хороша моя Дмитровка! На зеленом холме… Лес совсем рядом… Хатки под черепицей, будто сыроежки в красных шапочках…

— Сначала надо брать Бережок. — Лицо лейтенанта стало сосредоточенным. — Бывал в этом селе перед войной?

— Не приходилось…

— Не беда! Мы почти всюду бываем впервые. А в Бережке, — циркуль лейтенанта Добриченко коснулся карты, — важный узел фашистской обороны. Неизвестно, откуда строчили днем пулеметы. Здесь, за животноводческой фермой, по-видимому, минометные батареи. Нас интересует ложбина юго-западнее фермы. Это — в общих чертах. А точно никто ничего не знает. Вам, Савченко, придется в селе разведать огневые точки. К утру — доложить!

— Будет сделано! — откозырял Савченко.

— Не торопитесь! Разведчик должен спешить… медленно. Гранат приготовьте побольше, ракетницу возьмите трофейную. Если минометы в саду за фермой, сигнальте красной ракетой. Если немецкие самоварники засели в ложбине — зеленая ракета. Заметите что-то более существенное — красная и зеленая ракеты. Артиллеристы капитана Меркулова предупреждены. Не угодите под их снаряды. Кажется, все. Счастливого пути!

— Слушаюсь!

* * *

За спиной Савченко, в поросшем камышами болоте, мирно квакали лягушки, на лугу стрекотали кузнечики. А впереди, на противоположном берегу реки, в вечернем небе ярко вспыхивали немецкие ракеты. В тихой воде они расплывались радужными кругами, трепетали, словно Савченко смотрел на них сквозь слезы.

С верховья, вероятно из Полесья, по реке плыли бревна. Волны устало терлись об их бока и медленно сносили колоды к правому берегу. «Немцы уже привыкли к этому лесосплаву… Пришвартуюсь к кругляку и — там!» — подумал Савченко. Разведчик расстелил клеенку, выпрошенную у старшины, заверпул в нее гранаты, автомат и ракетницу. Положив сверток в вещмешок, Савченко подполз к старой иве, что полоскала свои ветви в волнах. Сделал глубокий вдох и нырнул.

Выплыл боец рядом с комлем. Распластавшись на бревне, принялся грести левой рукой и благополучно достиг вражеского берега. Над узким плесом свисал крутой, прошнурованный вьющимися корнями обрыв. В нем было небольшое углубление: очевидно, когда-то здесь брали песок. Разведчик спрятался в эту расщелину, развязал вещмешок: оружие было сухое. Выплеснул воду из сапог, отжал мокрую гимнастерку и брюки.

Кусты ольхи тянулись до самой животноводческой фермы. Дойдя до мелкого овражка, разведчик залег: надо было присмотреться, сориентироваться.

Совсем стемнело. В небо взвилась вражеская ракета, осветив все вокруг холодным светом. Перед Савченко была ровная площадка, в конце ее темнели кусты жасмина. Над ними выступали кончики труб с утолщенными ободками… «Полковые минометы, — догадался разведчик. — Замаскировано хорошо. Боеприпасы, по-видимому, в глубине сада…»

Переждав, пока «фонарь» угас, он ползком добрался до фермы. Как он и ожидал, из-за угла строения была видна отлогая котловина. Вдали что-то маячило. «Поди узнай в такой темноте, что оно такое… Хотя бы немного света!» — подумал разведчик. Словно по заказу, в небо взмыла еще одна ракета и повисла на маленьком парашютике. Неясные, расплывчатые предметы в котловине сразу приобрели знакомые очертания: под маскировочными сетками прятались врытые в землю гаубицы.

Где пригибаясь, где ползком Савченко добрался до огорода, обсаженного малиной. Оттуда он и пустил красную ракету. Петляя между разросшимися картофельными стеблями, он пересек огород и попал в усадьбу. Ни на огороде, ни в захламленном обломками мебели дворе, ни в хате немцев не было. Он перебежал через улицу. Неожиданно под навесом сарая увидел гитлеровца. Немец тоже заметил Савченко, схватился за автомат. Не теряя ни минуты, разведчик выстрелил. Фашист вскрикнул и упал. На выстрел из соседней хаты выскочило еще пятеро немцев. Савченко метнул в них гранату. Застрочили автоматы. Разведчик бросился за угол строения, прислонился к стене. Огляделся, посмотрел себе под ноги и едва не вскрикнул: из амбразур в каменном фундаменте торчали стволы крупнокалиберных пулеметов. «Так вот вы где зарылись, лиходеи… Ну подавитесь же!» Три коротких взмаха — и в подвале глухо загрохотало.

Его уже увидели. С трех сторон, стреляя на ходу, бежали немцы. Вокруг зазвенели пули. Первая обожгла руку, вторая, задев голову, сорвала пилотку. Савченко ловко перемахнул полутораметровый забор и метнулся через улицу. Здесь его догнала третья пуля — задела предплечье. Зажав ладонью рану, разведчик вбежал в какой-то двор, перелез через изгородь и влетел в хату.

Над огородом загорелись ярко-белые «фонари». В комнате стало светло, и Савченко увидел большую печь. Слева темнела ниша для мелкой кухонной утвари. Справа печь опоясывал дымоход. Раненый разведчик бросился к печи и, поминая добрым словом чудаковатого печника, притаился в черной горловине дымохода…

На улице не умолкала стрельба. Вскоре шум и ругань послышались во дворе. В хате затопали подкованные сапоги, раздались грубые возбужденные голоса. Савченко старался не дышать…

Взбешенные гитлеровцы колотили прикладами о стены и шкаф, отодвигали кровати, гремели в чулане, швыряли стулья до тех пор, пока не перевернули все вверх дном. Один из преследователей осветил печь карманным фонариком и сердито выругался. Немецкие сапоги застучали на крыльце. Во дворе… За воротами…

На душе у разведчика стало легче.

Совсем близко с басистым придыхом разорвался тяжелый снаряд. «Пушкари капитана Меркулова стараются», — с теплотой подумал Савченко.

После второго залпа ему показалось, что массивная печь пустилась в пляс. Гулкие разрывы начисто смели жестяную кровлю, запахло перегоревшим порохом. В грохоте потонули стоны гитлеровцев. «Спасибо артиллеристам, — подумал Савченко, — разогнали шакалов…» Он попробовал лечь на бок, но едва не вскрикнул от острой боли в раненом плече. В нос и рот набилась сажа,