«Может быть, там что-то важное», — подумал я и развернул его.
Но оказалось, что ничего особо ценного в нем не содержалось. Обычный список участвующих в поисковой операции ополченцев, выданный Стулову просто для сведения. Помимо напечатанных на англоязычной машинке пронумерованных фамилий, там были указаны и года рождения. Обуянный любопытством я пробежался глазами по списку и от удивления едва не выронил его из рук. Моя юная на вид подружка, которой я давал никак не более восемнадцати лет, оказалась 45-го года рождения! То есть она была на целых три года старше меня! Меня словно бы облили ледяной водой. Уж никак я не мог подумать.
Это теперь, через более чем тридцать лет после описываемых событий, я как-то более спокойно отношусь к проблеме разницы в возрасте, а в тот момент это было просто крушением всех устоев. «Ничего себе, — растерянно бормотал я, выбираясь обратно к временно оставленной спутнице, — вот это сюрприз! Вот это казус! Да она мне чуть ли не в матери годится!»
Видимо, обуявшие меня переживания так явно отразились на моем лице, что когда я подошел к Лау Линь, она встревожено схватили меня за руку.
— Ты как-то плохо выглядишь, — произнесла она с нескрываемой озабоченностью. — У тебя ничего не болит?
— Голова с утра болела, — простодушно соврал я, — да вот еще и живот что-то расстроился.
Выслушав мои жалобы, девушка ощупала мой мокрый от пота лоб и зачем-то развела веки левого глаза.
— О-го, — с неудовольствием произнесла она, — и глаза у тебя покраснели. А тебя случайно не знобит?
— Вроде нет, — пожал я плечами, — а как это понять?
— Холодно становится, — потерла ладонями Лау Линь, — руки начинают как бы стонать, и ступни ног… как бы немеют и не слушаются.
— Да вроде нет, — испуганно потряс я одной ногой, — кажется, пока не стонут.
— Все равно, — решительно заявила она, расстегивая свою санитарную сумку, — тебе надо принять лекарство.
Заботливо скормив мне пару каких-то горьких-прегорьких порошков, она дала мне запить их из своей фляги, и мы двинулись вдогонку за ушедшими. Теперь я шел не так расслабленно и беспечно, больше прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, нежели к внешним раздражителям. Заболеть мне совершенно не улыбалось, тем более что я был изрядно наслышан о губительных последствиях для белого человека местных болезней. Вскоре какой-то шум послышался справа, и я незамедлительно повернулся в эту сторону. Из густых банановых зарослей, застегивая на ходу бриджи, выбирался Щербаков.
— Ой! — смутился он, завидев нас. — Прошу пардону. Что-то несет меня сегодня. С чего бы это?
— Меня тоже протащило, — отозвался я. — Мне кажется, Лау Линь подозревает, что я чем-то заболел. Лекарства даже дала. Возьми и ты. Черт его знает, что мы с тобой подхватили! Лучше заранее предохраниться от возможной заразы.
— Предохраняться вообще-то не мужское дело, — подмигнул мне Толик, — но съесть что-либо я не откажусь, пусть даже это будет и лекарство.
Из-за всех задержек и проволочек мы настолько отстали от основной команды, что даже наши призывные крики не возымели никакого ответного действия. Лес был абсолютно безмолвен.
— А что мы сомневаемся, — предложил я после недолгого раздумья, — пойдем в прежнем направлении. Солнце светило сзади в правое ухо и, следовательно, надо так же по отношению к нему и держаться.
— М-да, — нехотя согласился Щербаков, судорожно морщась от только что проглоченного лекарства, — пожалуй, так и поступим. Поскольку компаса у нас нет, будем действовать так, как учили в полковой школе. В конце концов, рано или поздно, мы непременно уткнемся в болото и просто будем обходить его по дуге. Никуда наши командиры не денутся. В крайнем случае, немного постреляем, — звонко прихлопнул он по прикладу винтовки. — На выстрелы все точно сбегутся.
Вот так в неизвестности мы прошагали еще порядка сорока минут, пока под ногами не захлюпала зеленая предболотная жижа.
— Слышите? — подняла указательный палец к укрывавшим нас кронам деревьев Лау Линь. — Кажется, самолеты летят.
— Куда? К нам? — не поверил ей Щербаков.
Но через несколько секунд всеобщего напряженного молчания он тоже утвердительно кивнул головой:
— Действительно, летят…
— И даже с нескольких направлений, — прошептал я. — Как бы со спины, чувствуешь? И в то же время с запада…
Мои слова были прерваны громовым раскатом, словно бы разразившимся над нашими головами. Один удар, второй, третий.
— Это наши ракеты! — обрадованно воскликнул Анатолий. — Я слышал от ракетчиков, что есть приказ запускать «летающие столбы» пачками по три штуки, чтобы увеличить вероятность попадания и уменьшить возможность уклониться от них. Какое-то время вверху продолжала грохотать канонада, но вдруг словно по команде вся эта вакханалия разом закончилась.
Вы наверняка знаете, а если нет, то догадываетесь, что тишина во время войны настораживает солдат, пожалуй, даже больше, нежели грохот снарядных разрывов или непрерывная ружейная пальба. Тишина для войны неестественна, и поэтому кажется крайне опасной. Вот и для нас внезапно наступившая тишина явилась своеобразным вестником, предвещавшим нечто совершенно ужасное. Поэтому мы продолжали свое движение с определенной опаской, непроизвольно прижимаясь друг к другу плечами и тревожно озираясь. Руки наши напряженно сжимали оружие, а указательные пальцы прочно утвердились на спусковых крючках.
Через несколько минут впереди различаем некий просвет в почти непроходимой чаще и, естественно, направляемся к нему. И хотя безумно хочется поскорее выйти на открытый воздух из-под душного и плотного лиственничного полога, но на самой опушке мы все же опасливо замираем. Стоим некоторое время неподвижно, едва дыша, всеми шестью ушами прислушиваясь к окружающей нас тревожной тишине.
— Слышите, — в явно видимом смятении поднимает палец вверх Щербаков, — что-то… где-то… словно бы посвистывает!
Лау Линь согласно кивает и тревожно смотрит на меня.
— Идем скорее на поляну, — взмахиваю я воинственно выхваченным пистолетом в сторону просвета в деревьях, — хоть в обстановке немного разберемся.
Непроизвольно пригибаясь и перебегая от дерева к дереву, выскальзываем на открытое пространство.
— Вон оно что, — успокоенно закидывает Щербаков свое оружие за спину, — вот что, оказывается, свистит!
Я тоже задираю голову. Все видимое воздушное пространство над нами густо усыпано каким-то мусором, сыплющимся прямо на головы. Шлеп, шлеп, — это вразнобой падают поблескивающие ломаным металлом обломки. Вот просвистела мимо нас какая-то длинная консоль, вот искореженный зеленый ящик со свистом воткнулся в мокрую землю, смачно чмокнув при этом и обдав нас тучей брызг.
Зи-у-ус, зиу-ус-с, — весело крутится в воздухе большой кусок самолетной обшивки, украшенный тремя лучами большой белой звезды.
— Словно картонка рваная летит, — меланхолично отметил Щербаков, нетерпеливо поддергивая ремень винтовки, — и замечаешь, звездочкой своей будто нам подмигивает.
— Картонные звезды светят всем, — перефразирую я название известного произведения Кронина.
Некоторое время прячемся под кронами деревьев, опасаясь попасть под что-нибудь тяжелое или острое.
— Предлагаю сейчас повернуть налево, — предлагаю я своим спутникам.
— Лично я бы лучше направо пошел, — не соглашается со мной Щербаков. — Поясняю, — добавил он, увидев мое недовольное выражение лица. — Вторая группа ведь шла справа от нас. Стало быть, шансов с ними встретиться гораздо больше.
— Но наши-то попутчики точно свернули налево, — вытянул я руку в заранее выбранном мною направлении. — Смотри, там целая гряда холмиков проходит. По ним перебираться в глубь болота куда как удобнее. Согласись.
— Мальчики, мальчики, — слышим мы звонкий голос Лау Линь, которая незаметно для нас отошла в сторону, пока мы с Анатолием препирались, — скорее идите сюда!
Мы рванулись на призыв девушки, словно два разъяренных носорога. Я, не задерживаясь и секунды на выбор места для переправы, перемахнул через неширокую протоку и, взобравшись на небольшой пригорок, первым увидел нашу очаровательную спутницу, которая призывно махала мне рукой.
— Там спасательное полотно висит, — закричала она, заметив меня, — на дереве.
— Полотно? — замер я в недоумении. — А-а, парашют что ли?
— Да, да, — обрадованно закивала она, — он там, совсем недалеко.
Мы последовали за ней и вскоре действительно увидели белоснежное полотнище, косо повисшее сразу на двух скрутившихся вместе деревьях.
— Парашют не поврежден, новенький совсем, — довольным голосом произнес Щербаков, пытаясь достать стволом винтовки кресло пилота, неподвижно висящее на уровне примерно трех метров над землей. Как бы нам его оттуда содрать?
