— Как дела, Грег? — спросил Бернофф-старший, усаживаясь напротив кровати сына.
— Как видишь, отец… — криво усмехнулся Грег.
Бернофф-старший нахмурился.
— Мне не нравится твое настроение, — строго проговорил он. — Ты выполнил свой долг и остался жив. Да, ты тяжело ранен, ты прошел через суровые испытания. Врач сказал, что тебя поместили сюда потому, что твое психическое состояние внушает беспокойство. Но вот что я скажу: ступня — не такая уж большая жертва Родине. Помни, что ты все еще на службе, ты офицер и ни при каких обстоятельствах не должен раскисать. Поправляйся, мы с матерью ждем тебя. А это пусть напоминает тебе, кто ты есть.
Бернофф-старший аккуратно разложил на стуле мундир капитана-парашютиста и ушел.
А Грег продолжал угрюмо лежать, глядя в потолок. Кто знает, сколько это продолжалось бы, если бы в центр не забрел журналист одной из солидных газет. Он собирался написать статью о герое войны и выбрал в качестве такового Берноффа.
Однажды президент Трумэн за завтраком раскрыл газету и прочитал статью о простом американском герое. «Он лежит в общей палате, не выдавая страданий, перенося их с мужественной угрюмостью. Под одеялом вместо правой ступни — пустота. Рядом с ним — мундир капитана 82-й парашютной дивизии. На мундире нет наград: он выполнил секретное задание, но не успел получить награду. Но награда ему не нужна, он просто дрался за свою страну. Когда ему сделают протез, он также молча отправится в свой штат продолжать то дело, которое он отложил на время, откликнувшись на призыв правительства. Когда он проковыляет мимо вас к автобусной остановке, просто вспомните: этот осунувшийся хромой парень и есть настоящая Америка».
Президент отложил газету, вызвал специального помощника и сказал:
— Выясни мне все об этом парне. Похоже, пресса собирается его раскрутить. Мы не должны потерять инициативу в таком деле. Если он действительно был ранен в боях, то заслуживает награды. Стоит об этом подумать.
Помощник быстро навел справки и доложил: капитан Грегори Бернофф был одно время прикомандирован от УСС к 82-й парашютной дивизии, но в середине апреля его забросили вместе с отрядом британских коммандос в Чехию для выполнения секретного задания. Из всех выброшенных в этом районе уцелел он один. В УСС его считали погибшим, поэтому никто не интересовался его судьбой.
— А они выполнили задание? — спросил президент.
— В УСС не стали вдаваться в подробности, — ответил помощник.
— Все ясно, — резюмировал президент. — Ребята Донована провалили операцию и решили об этом не вспоминать, в том числе и о выжившем против их ожиданий парне. Еще не хватало, чтобы пресса разнюхала об обстоятельствах дела! Срочно подготовьте в сенат представление о награждении этого парня… Кстати, как его зовут?
— Бернофф, капитан Грегори Бернофф, сэр!
— Ага… о награждении капитана Грегори Берноффа «Медалью почета» за исключительные мужество и героизм при выполнении особо важного секретного задания правительства США. Тем самым мы не дадим прессе раскапывать дальше это дело и достойно выйдем из щекотливой ситуации. Пригласите его ко мне на обед, я лично вручу ему награду.
На ближайшем совещании с участием Донована президент отвел Дикого Билла в сторону и ехидно поинтересовался об операции в Южной Чехии, проводившейся в середине-конце апреля 1945 года. Тот был застигнут врасплох вопросом, и президент с раздражением заметил:
— Вы, значит, не в курсе… А вот пресса в курсе! И даже президент в курсе! А вы, генерал, — нет. Жаль! Я уже направил в конгресс представление о награждении единственного выжившего в этой операции офицера.
На следующий день Донован прибыл на доклад к президенту и сообщил о том, что по имеющимся у него данным все бойцы пресловутой группы десантников погибли, в том числе и единственный американец, находившийся в этой группе, капитан Грегори Бернофф.
— И мы отнюдь не оставили незамеченной его героическую смерть, — оправдывался Донован. — Он посмертно представлен к «Пурпурному сердцу».
— Вот как? — саркастически усмехнулся Трумэн. — Тогда заходите сегодня ко мне на обед, я вас познакомлю с этим самым героем. Он жив и здоров, если не считать оставленной в Европе ноги. Кстати, я вручу ему высшую награду страны «Медаль почета». Это правительственные чиновники могут позволить себе забыть о простом американском парне, легко записав его в покойники. А вот президент не может себе такого позволить.
— Да, сэр… но Бернофф получил уже награду за участие в операции, — возразил побагровевший Донован.
— Посмертно? «Пурпурное сердце»? — уточнил Трумэн. — Эту награду получают за ранение в бою, причем могут получить неоднократно. А это парень выжил там, где не смогли выжить закаленные британские коммандос. Так что будем считать, что «Пурпурное сердце» досталось его ноге, зарытой на поле боя в Европе. А сам он лично получит «Медаль почета». Или вы считаете, что он ее не достоин?
Тут уж и Дикий Билл не смог возразить.
Так Грег получил сразу две награды. Вместе с «Медалью почета» он получил предусмотренные статусом награды особые федеральные льготы, в том числе ежемесячную выплату 100 долларов и 50-процентную скидку со всех налогов. А также для себя и членов семьи право бесплатного пользования военными госпиталями и льготами для военнослужащих. Когда у него родился и вырос сын, то он поступил в Вест-Пойнт вне конкурса и без обязательных рекомендаций конгрессмена штата. Лучше всего страну характеризует отношение к тем, кто проливал за нее кровь.
* * *
20 сентября УСС было распущено. Впрочем, через три месяца Трумэн создал Центральную разведывательную группу, позже переименованную в Центральное разведывательное управление. Кандидатура генерала Донована на пост директора новой стратегической разведки даже не рассматривалась. Не стала ли приключившаяся с Грегом история последней каплей, переполнившей чашу терпения Трумэна по отношению к Дикому Биллу? Или это был просто один из предлогов для увольнения малоуправляемого генерала? Не будем гадать, тем более что к дальнейшей судьбе Грега это не имеет никакого отношения.
— Абсолютно ничего не изменилось, — покачал головой Грег. — Здесь абсолютно ничего не изменилось. Даже странно!
Грег Бернофф стоял посредине площади города Чески Градец и с заметным волнением озирался по сторонам. Стоявший рядом его внук Алекс с беспокойством заметил:
— Ты снова разволновался, дед! Не пора ли принять лекарство?
— Когда я тебя научу правильно произносить это слово, Алекс? — вместо ответа принялся выговаривать внуку Грег. — По-русски это произносится гораздо мягче и длиннее! Д-е-е-д! Я д-е-е-д, а не «мертвый»… пока еще!
— Ладно тебе заводиться! Нас ждет мэр, ты не забыл? — напомнил Алекс.
— Я еще не выжил из ума, чтобы забывать о встрече, о которой лично договаривался, — сварливо заметил Грег и, опираясь на палку, направился ратуше. — Уверяю тебя: раньше, чем я выживу из ума, я успею вычеркнуть тебя из своего завещания! А я пока этого не сделал!
— Не волнуйся! Даже если тебя скосит Альцгеймер, я вовремя напомню тебе о том, что меня пора вычеркивать из завещания. — не остался в долгу Алекс. — Я делаю прекрасную карьеру и уже до конца года стану региональным менеджером, а лет через пять, вполне возможно, получу пост СЕО[22]. Так что я вполне независим от твоих капиталов! Можешь отгрохать наконец в этом городишке памятник своей ноге на все свои деньги, если, конечно, местный муниципалитет разрешит тебе построить постамент размером с Вавилонскую башню. На меньшее ты ведь не согласишься, не так ли?
— У вашего поколения начисто отсутствует уважение к ветеранам, — посетовал Грег. — Даже к кавалеру «Медали почета», чье имя выбито на мраморе Зала национальных героев в Пентагоне. Это все проклятый вьетнамский синдром, когда в стране все перевернулось вверх дном!
— Нет, дед, дело тут не в конфликте поколений, — с деланым сожалением вздохнул Алекс. — Просто мне достался твой сволочной характер!
— Это самое ценное, что тебе могло достаться от меня! — назидательно возразил Грег. — И я надеюсь, что именно мой сволочной характер не позволит тебе сойти с намеченного пути на полдороги. Ага! А вот, похоже, и мэр. Он мчится от ратуши так, будто ему прижгли задницу!
От ратуши по площади действительно бежал с удивительной для его комплекции быстротой тучный мужчина.
— Господин Бернофф! — воскликнул он на довольно сносном английском. — Позвольте представиться: Ян Иржанек, мэр города Чески Градец.
— Честно говоря, я думал, что ваша фамилия звучит как Джиранек, — признался Грег, пожимая руку толстяка. — Рад познакомиться.
— А мы ведь с вами давно знакомы! — заметил Иржанек. — Только тогда вы уже были капитаном американской армии, а я — всего лишь застенчивым подростком. Хотя мне доверяли наши подпольщики и даже выдали немецкий автомат, чтобы я охранял в Адлерштайне немецких пленных. Как я этим гордился!
