После этого письма воин поверил, что это именно его отметила Родина самой высокой наградой. Никогда раньше, как это часто бывает с истинными героями, он не думал даже, что удостоится ее. Когда Дыскин уже мог ходить, в Свердловском театре оперы и балета в торжественной обстановке Председатель Всесоюзного комитета по делам высшей школы С. В. Кафтанов по поручению Президиума Верховного Совета Союза ССР вручил Е. А. Дыскину грамоту Героя Советского Союза, орден Ленина и Золотую Звезду.
Медленно потекли однообразные дни госпитальной жизни с лечебными процедурами, перевязками и т. п. Но и здесь проявился характер скромного солдата: он очень смущался, когда его поздравлял кто-либо с высокой наградой.
— Да хватит, ребята, — отбивался он.
Дыскин понимал, что по состоянию здоровья ему больше не придется встать в строй и вернуться на фронт.
Поэтому, узнав, что при госпитале находится эвакуированное из Киева Военно-медицинское училище, не желая терять времени, он начал посещать занятия и настойчиво учиться. К концу 1942 года Дыскин окончил училище и получил звание военного фельдшера, хотя числился еще госпитальным больным.
Дальнейшая судьба героя сложилась так. Незадолго до выписки Дыскина из госпиталя приехал начальник Главного санитарного управления Красной Армии генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов. Побеседовал со знатным энтузиастом-медиком, он предложил ему поступить в Военно-медицинскую академию, находившуюся тогда в Самарканде. Дыскин согласился. Ведь еще до войны он намеревался поступить в медицинский институт.
Окончив академию в 1947 году, Дыскин прошел по конкурсу в адъюнктуру на кафедру оперативной хирургии. В 1951 году он стал кандидатом медицинских наук, в 1962 году — доктором.
В июне шестьдесят шестого, приехав в Ленинград, я беседовал уже с полковником медицинской службы, доктором медицинских наук, профессором Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Ефимом Анатольевичем Дыскиным за эти годы написаны 45 научных работ, а в 1966 году Президиум Академии медицинских наук вручил ему премию имени академика Н. Н. Бурденко за участие в написании монографии «Хирургическая анатомия груди».
В начале этого рассказа я упомянул и некоторые другие фамилии. Мне удалось установить, что стало с участниками боя 17 ноября 1941 года у деревни Горки.
Бывший командир первого орудия 3-й батареи старший сержант Налдеев Петр Алексеевич — ныне кандидат филологических наук, доцент Всесоюзного литературного института имени А. М. Горького.
Бывший командир второго орудия этой батареи сержант Соколов Василий Васильевич — ныне доктор философских наук, профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.
Героизм и стойкость проявили многие бойцы, командиры и политработники 694-го противотанкового артиллерийского полка. Все они награждены орденами и медалями Советского Союза.
Здесь я хочу сделать некоторое отступление. Как-то мне пришлось беседовать с одним молодым человеком, который страшно волновался, что если он не поступит в вуз, то его «возьмут» (он сказал «возьмут», а не призовут) в армию.
— Что же в этом плохого? — спросил я.
— Время потеряю, — ничуть не смутившись, ответил парень, — забуду все за годы службы.
Меня, отдавшего всю свою сознательную жизнь Советской Армии, это обидело.
— То есть как это «время потеряешь»? — воскликнул я.
— В армии позабуду все, — повторил он, — чему учился в школе, а потом не смогу поступить в вуз.
Я уже не говорю о том, что такое рассуждение в высшей степени эгоистично: «Я должен поступить в институт, а за меня пусть кто-нибудь послужит в армии». Следует сказать о другом: если у человека есть призвание и желание стать инженером, врачом, юристом, агрономом, учителем, то ему в нашей стране ничто помешать не может. Об этом красноречиво говорит пример товарищей Дыскина, Налдеева, Соколова, которые не только получили высшее образование, но и стали учеными. Им не помешала даже война и тяжелейшие ранения.
Я глубоко убежден, что все эти рассуждения о «потерянном времени» в армии — обывательская болтовня. Пусть читатель простит меня за эти резкие слова. Ведь воинская служба дает молодому человеку прекрасную физическую закалку, вырабатывает в нем высокие волевые и моральные качества, которые остаются на всю жизнь. И кто хочет поступить в вуз, лишь бы не пойти служить в армию, тот, можно сказать, сам себя обкрадывает, обедняет свой духовный мир, нарушает сочетание личных интересов с общественными, свойственных человеку нашего социалистического общества.
Наша стойкость и умелое ведение оборонительных боев вконец измотали врага. Его попытки дальше наступать иссякли. Москва, о которой гитлеровские пропагандисты с вожделением кричали, что она вот-вот падет к их ногам, была близка, как локоть, который близок, но не укусишь. Правда, в ноябрьских боях наши части очень поредели и солдаты устали, но они сохранили силы продолжать боевые действия и готовы были и дальше громить врага.
К первым числам декабря в составе нашей армии имелось, помимо танков, стрелковых и кавалерийских частей, очень много артиллерии: семь артиллерийских полков в стрелковых дивизиях и пятнадцать полков РГК. Кроме того, армии было придано семь дивизионов реактивной артиллерии, то есть «катюш». Всего у нас насчитывалось более 900 орудий и минометов и 70 установок «катюш». Эти цифры наглядно говорили о том, какая роль отводилась артиллерии в дальнейших наступательных действиях под Москвой. Через некоторое время нам был передан отдельный артполк Л. И. Кожухова и четыре дивизиона «катюш».
Наших воинов охватило большое воодушевление. Все они горели одним желанием — наступать!
Командующий армией 6 декабря 1941 года отдал приказ о переходе в общее наступление. В бой за деревню Крюково вступили 8-я гвардейская стрелковая дивизия И. В. Панфилова, 1-я гвардейская танковая бригада М. Е. Катукова, а также кавалерийские части. Поддерживали их три артиллерийских полка, что позволило сосредоточить на одном километре фронта более 40 орудий и минометов. По тому времени это была довольно высокая плотность и представляла собой новый шаг в. использовании артиллерии.
В первые дни нашего наступления бои за Крюково и другие населенные пункты носили особо ожесточенный характер. В районах Рождествено, Нефедьево, Снегири, Ленино враг сопротивлялся как обреченный: несколько раз переходил в контратаки, но они обходились ему дорого. Например, в боях за Крюково и Каменку фашисты потеряли только от огня артиллерии 54 танка, 77 автомашин, 7 бронемашин и 9 орудий. Огромный урон понесли они от огня нашей артиллерии в живой силе. В Нефедьево после наших огневых налетов было обнаружено более 1000 трупов вражеских солдат. В те дни особенно успешно действовали «катюши». Фашисты называли их «пушками смерти». В Лунево и Владычино огнем 523-го пушечного артиллерийского полка было уничтожено около 400 вражеских солдат, несколько минометных батарей, 2 орудия и 7 автомашин с боеприпасами. После того как «поработала» артиллерия, наши пехотные части овладели этими пунктами, почти не встретив сопротивления. В течение 6, 7 и 8 декабря наши войска сбили противника с занимаемых им рубежей, и он начал стремительный отход.
Под Москвой мы получили очень серьезный боевой опыт, который нам пригодился в будущих боях в период наступления с решительными целями.
В середине января 1942 года, в разгар наступления, произошло знаменательное событие: в нашу армию приехал секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Ф. Горкин. Он вручил правительственные награды многим командирам, политработникам и бойцам, в том числе и артиллеристам, отличившимся в боях под Москвой. Медаль «Золотая Звезда», орден Ленина и грамота о присвоении звания Героя Советского Союза были вручены младшему сержанту 289-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка П. Д. Стемасову, о котором я рассказал выше.
Артиллеристы Западного фронта, вдохновленные Коммунистической партией на героизм и самоотверженность, вместе с другими войсками отстояли Москву. Каждый знал, что, пока жив, обязан внести долю своих усилий в общее святое дело разгрома оккупантов.
30 сентября 1942 Константин Константинович Рокоссовский был назначен командущим войсками Донского фронта. Ничего случайного не было в том, что через два дня я выехал к Волге в качестве начальника артиллерии Донского фронта.
Таким образом, мне пришлось непосредственно участвовать в исторической битве у волжской твердыни, где на артиллерию возлагались новые, более обширные по масштабу и характеру задачи.
На сталинградском направлении немецко-фашистское командование сосредоточило сильную ударную группировку в составе 6-й полевой и 4-й танковой армий. Их поддерживали крупные силы авиации и артиллерии. В августе сорок второго года к этим войскам присоединилась 8-я итальянская, а в сентябре — 4-я румынская армии. Эта группировка войск под командованием небезызвестного фон Паулюса насчитывала до 50 дивизий. До 9 августа бои шли на западном берегу Дона. С 13 сентября они развернулись непосредственно под Сталинградом и в самом городе и длились до середины ноября 1942 года. Упомянутым вражеским войскам, отчаянно рвавшимся к Волге, к жизненным центрам нашей страны, противостояли войска Сталинградского, Донского и Юго-Западного фронтов.
