– Как я понимаю, мой внук является вашим помощником? – уточнил Эйб.
– В некотором роде, сенатор. Дело в том, что его здесь сейчас нет. Он находится в Шотландии, где инспектирует захваченный немецкий самолет. Он возвращается через пару дней.
– Беда в том, что я через шесть дней должен лететь домой. У меня здесь много дел, но я обязательно должен повидаться с Гарри. В последний раз я видел его в тридцать девятом.
– Я с ним свяжусь.
Эйб внимательно выслушал Черчилля и Эйзенхауэра. К мнению генералов Паттона и Брэдли тоже стоило прислушаться, даже если они выражали различные точки зрения. Эйб почувствовал себя не в своей тарелке, обедая с Монтгомери. Фельдмаршал открыто дал понять, что именно он, а не Эйзенхауэр должен занять пост верховного главнокомандующего силами союзников.
Потом его отвезли в Норфолк на американскую авиабазу, откуда бомбардировщики «Б-17» совершали дневные рейды в Германию. Потери были ужасны. Эйб сам присутствовал при возвращении нескольких самолетов. Один из них был поврежден настолько сильно, что вынужден был садиться на малой скорости. Самолет свалился на крыло на взлетно-посадочной полосе и взорвался.
Перед отъездом Эйб сказал принимавшему его бригадному генералу Риду: «Такие молодые, эти мальчики. Я расскажу президенту, что я видел, но я в некотором роде ответствен за это, и мне стыдно».
На следующее утро Гарри пилотировал захваченный «юнкерс» в Лондон. Когда он приземлился, к самолету подкатил автомобиль Королевских ВВС и оттуда вылез Уэст: «Решил тебя подбросить, Гарри».
– Очень любезно с вашей стороны, сэр. – Гарри сел к нему в машину.
– В «Савое» ждет твой дед. – Уэст предложил Гарри сигарету. – Кстати, у меня для тебя на завтра есть курьерский полет. Убьешь одним выстрелом двух зайцев.
Эйб стоял у окна в гостиной своего люкса, наслаждался сигарой и смотрел на Темзу, когда в дверь постучали.
– Это носильщик, сэр.
– Войдите. Не заперто, – крикнул Эйб.
Дверь открылась, и в номер вошел носильщик с двумя сумками.
– Что это значит? – удивленно спросил Эйб, и в этот момент в комнате появился Гарри.
– Привет, Эйб, – сказал он, и как будто они расстались вчера.
Эйба переполняли эмоции. Он заключил Гарри в объятия и заплакал. Несколько минут спустя, сидя у окна, он говорил: «Ради всего святого, Гарри, это невероятно. Бог мой, чего только стоят все эти ордена».
– Помнишь, как говаривал отец? Погремушки. Есть какие-нибудь новости от Макса и мутти?
– Нет. У меня теперь нет с ними никаких контактов.
– Может быть, я смогу что-нибудь выяснить.
– Каким образом?
– Я работаю на бригадира Манро. Разведка.
– Я о нем слышал. Он тесно сотрудничает с Эйзенхауэром.
– Еще бы, – сказал Гарри. – Готовится высадка войск во Франции. Манро забрасывает туда агентов, а я летаю по его заданиям.
Эйб кивнул: «Гарри, у нас проблема. Президент хочет, чтобы ты перевелся в американские ВВС. Того же хочет и Эйзенхауэр».
– Почему же? Они считают, что Макс тоже должен перевестись из Люфтваффе? – Гарри поднялся и сделал глубокий вдох. – Ладно, хватит. Что ты делаешь сегодня вечером?
– Я заказал столик в ресторане «Савоя».
– Превосходно.
Гарри раскрыл парашютную сумку и достал из нее Таркуина.
– Тебе это не напоминает старые добрые времена? Он был со мной во всех полетах. – Гарри поднял вторую сумку. – Я займу пустую комнату. – Открыв дверь, он добавил: – Я слышал, ты завтра с Эйзенхауэром летишь в Портсмут?
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я вас повезу.
Ресторан был полон с раннего вечера, но так в те дни было во всех лондонских ресторанах. Эйба и Гарри посадили за столик на четверых. Эйб заказал коктейли с шампанским, а Гарри спросил: «А кто еще будет?»
– Пока ты был в ванной, я пригласил твоего бригадира Манро. Он сказал, что придет со своей племянницей, доктором Собел. Я понял, что ты с ней знаком.
– Да, мы встречались, но это было довольно давно.
В этот момент у столика возник Манро вместе с Молли. Он был в мундире, а она в вечернем костюме из коричневого крепа. Ее волосы были зачесаны назад и перехвачены бархатной лентой.
Гарри и Эйб встали, а Манро произнес: «Моя племянница, Молли».
Эйб смотрел на нее с большой симпатией: «Я вижу, вы знакомы с моим внуком».
Она улыбнулась и поздоровалась с Гарри за руку: «Как поживаете?»
– Лучше всех. Последний раз, когда я вас видел, вы выглядели уставшей, – сказал он.
– А сейчас?
– Вполне подходяще для танцев, – ответил Гарри. – Давайте дадим старшему поколению возможность поговорить.
Оркестр играл медленный фокстрот «Ночь и день», и она позволила ему себя обнять.
– Как вы? До сих пор работаете в госпитале?
– Иногда. Я теперь старший хирург и обслуживаю несколько госпиталей.
– Вы все еще исполняете поручения Манро?
– Я время от времени появляюсь в Колд-Харборе. – Она нахмурилась. – Вы имеете в виду что-либо помимо этого?
– В прошлый раз я случайно подслушал ваш разговор с Дугалом. Он спрашивал, удалось ли вам что-нибудь из меня вытянуть.
– О Господи, – ответила она. – Шпион из меня никудышный.
– Все нормально. А сегодня вы шпионите?
– Если хотите знать, дядя сказал мне, что встречается за ужином с вами и вашим дедом, и я попросила его взять меня с собой.
– Неужели? Зачем же?
– Не будьте свиньей, Гарри Келсо. Вы прекрасно знаете зачем.
В какой-то момент показалось, что она вот-вот заплачет, и он тут же пожалел о сказанном: «Простите».
Оркестр начал играть «Туманный день в Лондон-Тауне», и Молли прильнула к нему. Манро за столом прокомментировал это так: «Могу вам также сказать, сенатор, что бедная девочка влюбилась в этого негодника».
– А я могу вам ответить, что меня это очень устраивает, – сказал Эйб.
Молли и Гарри вернулись за стол, официант разлил по бокалам шампанское. Метрдотель порекомендовал им треску и пирог с картофелем и луком, все четверо согласились с этим выбором.
– Вот что такое война для вас – хорошее угощение. – Манро поднял бокал: – За нас, и чтоб Гитлеру пусто было!
– Кстати, раз уж речь зашла о фюрере, – сказал Гарри. – Есть ли что-нибудь новое о Максе?
– Ничего такого, что бы вам хотелось услышать. Во время «Маленького блица» он совершал разведывательные полеты на «юнкерсе».
– Наверное, ему пришлось несладко, – спокойно сказал Гарри. – В настоящее время юг Англии не самое подходящее место для полетов Люфтваффе.
В воздухе повисла неловкая пауза. Молли сказала: «Несладко? Гарри, он бомбил Лондон. Только на одной станции метро погибло около ста человек».
– Команда «Орсини» состояла из 820 человек, – хладнокровно отреагировал Гарри. – Выжило семьдесят два. – Он пожал плечами. – Станция метро, крейсер… Люди гибнут, Молли. Мы их убиваем. Вот чем мы занимаемся.
За столом воцарилось неловкое молчание, пока наконец Манро не сменил тему разговора.
– Вы уже встречались с Эйзенхауэром, Гарри? – поинтересовался он.
Но Гарри не успел ответить, так как к столику подошел официант: «Прошу прощения, доктор, звонили из госпиталя. Срочно требуется ваше присутствие».
– О Господи, ну вот опять. Дядя, можно мне воспользоваться вашим автомобилем?
– Конечно.
– Я провожу вас к выходу, – сказал Гарри.
Они вышли на улицу и стояли на тротуаре, пока швейцар искал водителя. Автомобиль подъехал, и Гарри открыл для Молли дверцу: «Было очень приятно снова вас увидеть».
– Ой, какой же дурак. – Она приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы. – Надеюсь, ты сам найдешь дорогу к чертовой матери. – Она села в машину.
Когда Гарри вернулся к столику, Эйб и Манро что-то обсуждали. Эйб обратился к Гарри: «Бригадир Манро сообщил мне об одной не очень приятной новости из Берлина. После неудачного покушения на Гитлера было казнено несколько офицеров и две женщины. Все они являлись членами бридж-клуба, в котором состояла баронесса фон Хальдер».
Лицо Гарри окаменело и стало белым как полотно.
Эйб сидел в полупустом разборном металлическом домике, пил жидкий кофе и ждал. Кройдон был закрыт густым туманом, шел сильный дождь. «Лисандр», приземистый, уродливый, с высоко посаженными крыльями моноплан, стоял на бетонной площадке перед ангаром, вокруг него суетились два механика. К домику подъехал автомобиль. Из него вылез шофер и открыл дверцу для Эйзенхауэра.
Главнокомандующий подошел к домику. «Доброе утро, Эйб. – сказал он. – Это кофе?»
– Худший в мире, но горячий.
– Это мне подойдет. – Эйзенхауэр взял кружку, поданную ему сержантом. – Такой туман и дождь. Вы полагаете, Эйб, мы куда-нибудь улетим?
– Не уверен. Лучше спросите у пилота.
