Когда ситуация окончательно прояснилась, капитан Лангсдорф неторопливо закурил сигару и вопросительно взглянул на стоящих на мостике офицеров:
– Что мы ждем? – Стало ясно, что он принял окончательное решение дать бой.
Тем временем коммодор Харвуд (это был именно он) разделил крейсера «Аякс», «Ахиллес» и «Экзетер» так, чтобы атаковать немецкий рейдер с разных сторон. Теперь с «Графа Шпее» не могли вести концентрированный огонь.
Однако Лангсдорф не собирался играть по правилам, навязанным противником. Его план был прост: покончить с вражескими кораблями по очереди. Для начала он сосредоточил огонь на самом мощном корабле – тяжелом крейсере «Экзетер». В 6.16 утра 13 декабря 1939 года немецкие орудия открыли огонь. Спустя три минуты ответили пушки «Экзетера». Расстояние между кораблями сильно сократилось. Теперь их разделяло не более 15 миль. Огонь велся без перерыва, и очень скоро немцы смогли увидеть результаты своих усилий. В результате нескольких прямых попаданий в разных частях «Экзетера» начались пожары.
Но и британские снаряды далеко не все летели мимо. Один из них практически полностью разрушил камбуз, причем позже выяснилось, что полученные повреждения намного серьезнее, чем показалось на первый взгляд: нарушилось снабжение корабля питьевой водой. Другие снаряды попали в торпедный отсек, частично разрушили жилые помещения, повредили систему наведения зенитного огня. Повсюду свистели осколки, даже капитан получил небольшое осколочное ранение.
Но немцы испытывали лишь мелкие неудобства по сравнению с адом, воцарившимся на «Экзетере». В течение часа в него угодило около сотни снарядов. Он получил сильный крен и представлял собой гигантский костер. В любую минуту мог прогреметь взрыв. Пять из шести тяжелых орудий уже были выведены из строя, но последнее уцелевшее вело безостановочный огонь.
Когда крейсера «Аякс» и «Ахиллес», описав большой круг, вернулись, коммодор Харвуд оценил нанесенный «Экзетеру» ущерб и отдал приказ идти на сближение с противником, чтобы отвлечь огонь на себя и дать небольшую передышку экипажу поврежденного корабля. Британскому командиру сопутствовал успех. Первый же залп из шестидюймовок завершился прямым попаданием, в результате которого «Граф Шпее» лишился одного орудия вместе с расчетом. Как Лангсдорфу ни хотелось покончить с «Экзетером», ему пришлось обратить внимание на нового врага.
Немецкому капитану пришлось дорого заплатить за свою беспечность – он позволил легким крейсерам подойти слишком близко. Теперь они, игнорируя явное превосходство немецкого линкора по всем показателям, бесстрашно поливали дождем снарядов своего грозного врага. Конечно, их шестидюймовки не могли причинить очень серьезный ущерб мощному линкору, но каждый разорвавшийся снаряд нес с собой новые повреждения. Число раненых и убитых постоянно увеличивалось.
Лангсдорф решил поставить на карту все. Если ему удалось разделаться с тяжелым крейсером, с двумя легкими он справится наверняка. И он обратил всю огневую мощь линкора на «Аякса» и «Ахиллеса», которые к тому времени приблизились на расстояние 4–5 миль. Но судьба оказалась на их стороне. Крейсера получили лишь незначительные повреждения. Часто и резко меняя курс, умело используя дымовые завесы, им удалось избежать попаданий тяжелых крупнокалиберных снарядов. Немецкий офицер-артиллерист был близок к отчаянию:
– Мне кажется, наши тяжелые снаряды пробивают корпуса этих легких корабликов насквозь и взрываются, ударяясь о воду. Так мы никогда не сможем причинить им вред.
– Попробуем увеличить расстояние, – ответил капитан. – Тогда наши одиннадцатидюймовые орудия станут более эффективными, а их шестидюймовки – бесполезными.
Немецкий корабль на полной скорости попытался удалиться от противника, но коммодор Харвуд предвидел этот маневр. Легкие крейсера без труда сохраняли расстояние, обладая преимуществом в скорости.
– Мы должны достать их, – рявкнул Лангсдорф, – чтобы они снизили скорость!
В это время в результате двух прямых попаданий «Аякс» лишился обеих кормовых орудийных башен. Четыре орудия замолчали. Коммодор Харвуд понял, что ситуация становится серьезной.
Результаты последних попаданий вселили надежду в сердца немецких моряков, которые напряженно наблюдали за действиями противника. Неожиданно они заметили следы нескольких торпед, направлявшихся к линкору. Их успели разглядеть вовремя, еще оставалось время для маневрирования. А потом случилось то, на что надеялся Лангсдорф: британские крейсера резко изменили курс и начали быстро удаляться. Некоторое время они оставались в пределах дальности действия 11-дюймовых орудий, потом ушли дальше. Но риск подвергнуть еще большей опасности поврежденный «Аякс» не заставил коммодора Харвуда отказаться от своей тактики. Он приказал своим кораблям выйти за пределы дальности действия тяжелых орудий немцев, после чего вернулся к преследованию. Британский офицер стремился больше не выпускать из поля зрения вражеский «корабль-призрак».
Капитан Лангсдорф не терял надежды оторваться от своих преследователей. Теперь, когда орудия замолчали, он немедленно произвел тщательный осмотр корабля, чтобы получить представление о полученных повреждениях. Хотя машины и тяжелые орудия оставались в рабочем состоянии, некоторые повреждения вызывали серьезное беспокойство; в первую очередь зияющая пробоина в борту, которую невозможно было ликвидировать собственными силами в море. Она находилась выше ватерлинии и не угрожала безопасности корабля, но при волнении ситуация могла измениться в худшую сторону. А чтобы добраться до родных берегов, «Графу Шпее» предстоял еще очень долгий переход, во время которого многое будет зависеть от мореходных качеств корабля. Тем более, что закончившееся сражение изрядно уменьшило корабельный боезапас: теперь нельзя было позволить себе вступить в очередной бой.
В итоге Лангсдорф принял решение зайти в нейтральный порт и попытаться устранить своими силами наиболее серьезные повреждения. Не исключено, что к этому его подтолкнуло наличие на борту большого числа тяжелораненых. Немцы потеряли тридцать шесть человек убитыми и тридцать ранеными. Последним следовало срочно оказать медицинскую помощь, что было возможно только в порту. Лангсдорф не сомневался, что успеет выйти в море, прежде чем противник приведет в этот район превосходящие силы, но в любом случае идти к дому следовало на корабле, находящемся в лучшем техническом состоянии, чем сейчас.
В результате «Адмирал граф Шпее» зашел в «ловушку Монтевидео» – такое выражение командир употребил несколькими днями позже. Лангсдорф предпочел бы идти в Буэнос-Айрес, поскольку аргентинское правительство относилось к немцам дружелюбнее, чем уругвайское. Единственной причиной захода в Монтевидео стали соображения времени. Отсюда он мог бы выйти в море быстрее, а до аргентинской столицы было еще далеко.
Сенсационная новость облетела весь мир: произошло морское сражение! Немецкий рейдер укрылся в нейтральном порту. Рассмотреть полученные им повреждения было невозможно даже в очень сильный бинокль, но они наверняка имелись; иначе «Граф Шпее» не отказался бы от своего самого сильного оружия – невидимости.
В британском адмиралтействе никто не тешил себя иллюзиями. Изрядно потрепанные «Аякс» и «Ахиллес» не смогут остановить «Графа Шпее», который сможет выйти в море уже через два-три дня. Большие надежды возлагались на тяжелый крейсер «Кумберленд», который на полной скорости шел к месту событий от Фолклендских островов, чтобы заменить искалеченный «Экзетер». Но крейсер не успеет подойти к устью реки Плат ранее чем через три дня, то есть до 17 декабря. «Реноун» и «Арк Роял», превосходившие по мощи немецкий рейдер, находились довольно далеко на севере – в районе Пернамбуку. До устья реки Плат им требовалось пройти 2500 миль. К тому же этим кораблям предстояла бункеровка в Рио-де-Жанейро; их прибытия можно было ожидать в лучшем случае в конце недели.
Как сделать, чтобы эти мощные корабли успели прийти в Монтевидео?
В начавшейся битве ни одна из сторон не использовала оружие. Это была холодная война – битва нервов, дезинформаций, угроз и слухов. А капитан Лангсдорф в этот период был очень уязвим. Ему приходилось принимать тяжелые решения. Уругвайское правительство опасалось оказывать помощь немецкому кораблю. С большим трудом капитану удалось получить разрешение для «Графа Шпее» провести в порту 72 часа. Ремонтные работы всячески задерживались, а драгоценные минуты и часы безвозвратно уходили. К тому же Лангсдорф, которого судьба поставила перед необходимостью принимать жизненно важные решения, сам был ранен, что не могло не отразиться на его состоянии.
16 декабря высшие офицеры военно-морского командования получили возможность ознакомиться с отчетом Лангсдорфа о создавшейся ситуации. Гросс-адмирал Редер для этой цели собрал «узкий круг» доверенных лиц.
