Сталин не скрывал и некоторых наших дипломатических промахов, объяснил подробно кому и почему был выгоден пакт о ненападении.
В своем выступлении Сталин впервые назвал эту войну Великой Отечественной и уверенно заявил, что победа будет за нами!
Не могу привести размышления, охватившие Черняховского после этой речи, не оставил он письменных следов, но хорошо известно, что он вместе с политработниками и коммунистами приложил много сил, чтобы довести выступление вождя до сердца каждого солдата и командира.
Сегодня много пишут и болтают напраслины по адресу политработы, но в то время это была великая объединяющая сила в укреплении морального духа армии.
Вспоминая себя и свои мысли в те дни, не ручаюсь и не утверждаю, что они идентичны с раздумьями Ивана Даниловича, но наряду с огромным подъемом боевого духа были и некоторые другие сомнения, их не высказывали вслух, но они были, и этого не надо скрывать.
Например, слова Сталина о том, что «лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты». У тех, кто находился на передовой, такого ощущения не было, пятились в глубь страны, а в небе свирепствовали только немецкие самолеты.
Или вот такой аргумент по этому поводу. Не случайно именно 3 июля 1941 года начальник немецкого генштаба Гальдер записал в своем дневнике:
«В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… восточнее мы можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск. Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена».
А Гитлер на очередном совещании 4 июля многозначительно заявил:
«Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно-воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить».
И разговоры о том, кто виноват и почему нападение произошло внезапно, продолжались не только тогда, но и спустя много лет после войны, да и сегодня о внезапности толкуют по-разному.
Черняховский в военном отношении был человек очень высоко образованный, он несомненно думал об этом и находил свои объяснения.
Я могу предположить ход его мыслей, приглашаю и читателей познакомиться с суждениями на эту тему. Очень хорошо помню пословицу: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны!» Но все же…
Что такое внезапность, Черняховский очень хорошо познал на своем горьком опыте. На мой взгляд (и не только на мой), внезапность — это не только временная категория, это тактический и стратегический прием ведения боевых действий.
Для нас внезапным был не только неожиданный удар гитлеровцев, но, главным образом, сосредоточение на узких участках большого количества танков, артиллерии, пехоты, поддержанных авиацией. Такой таран никто не мог сдержать. И это было очень неожиданно. А то, что немцы этот прием умело применили, так, если рассуждать честно, по-военному, надо им это засчитать в заслугу. Ибо внезапность — категория военного искусства, и, стало быть, они оказались более искусными, чем наши, в первую очередь старшие начальники и командиры.
Вот что утверждает по этому поводу наша военная наука:
«Внезапность. Один из принципов военного искусства; неожиданные для противника действия, позволяющие застать его врасплох и способствующие достижению успеха в бою, операции, а иногда и в войне в целом. Внезапность позволяет нанести противнику решительное поражение, парализовать его волю, дезорганизовать управление, а также компенсировать недостаток своих сил… выбором неожиданного для противника района сосредоточения основных усилий на направлении главного удара». (Военная энциклопедия. 1994, т.2, стр. 110)
Примеры таких внезапных и молниеносных действий гитлеровцы показали при сокрушении Франции и Польши. Весь мир и наши полководцы это видели. Но в том-то и беда, что не учили армию противостоять такой тактике путем подрезания, отсекания клиньев под их основание. А сил для этого у нас было достаточно.
Сегодня все валят на Сталина, он проморгал, его Гитлер обманул и т. д. Это безграмотная, дилетантская болтовня. Виноваты военачальники высшего и даже окружного звена — именно они должны были разработать соответствующую тактику и подсказать ее Верховному. Но увы! Жуков по этому поводу высказался очень откровенно:
«Трактовка внезапности, как трактуют ее сейчас, да и как трактовал ее в своих выступлениях Сталин, неполна и неправильна. Что значит внезапность, когда мы говорим о действиях такого масштаба? Это ведь не просто внезапный переход границы, не просто внезапное нападение. Внезапность перехода границы сама по себе еще ничего не решала. Главная опасность внезапности заключалась не в том, что немцы внезапно перешли границу, а в том, что для нас оказалось внезапностью их шестикратное и восьмикратное превосходство в силах на решающих направлениях, для нас оказались внезапностью и масштабы сосредоточения их войск, и сила их удара. Это и есть то главное, что предопределило наши потери первого периода войны. А не только и не просто внезапный переход границы».
И еще Георгий Константинович сетовал:
«Надо будет наконец посмотреть правде в глаза и не стесняясь сказать о том, как оно было на самом деле. Надо оценить по достоинству немецкую армию, с которой нам пришлось столкнуться с первых дней войны. Мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира. Надо ясно сказать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии, лучше подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в нее. Она имела опыт войны, и притом войны победоносной. Это играет огромную роль. Надо также признать, что немецкий генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда лучше работали, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период лучше и глубже думали, чем наши командующие. Мы учились в ходе войны, и выучились, и стали бить немцев, но это был длительный процесс. И начался этот процесс с того, что на стороне немцев было преимущество во всех отношениях».
Жаль только, что эти очень правильные суждения пришли в голову бывшему Начальнику Генерального штаба генералу-армии Жукову слишком поздно, он высказал это даже после издания своих объемных воспоминаний.
Однако вернемся в леса под Новгородом, где Черняховский формирует новую дивизию. Обстановка в тылу была не такая уж спокойная — не до отдыха!
Вот эпизод из воспоминаний комиссара дивизии Банквицера:
«Я безмятежно спал, когда налетела германская авиация… Что-то с чудовищной силой подняло меня вверх и швырнуло на пол. Оконная рама завалилась в комнату, со звоном посыпались стекла. Растирая ушибы, я поднялся и оглянулся вокруг. Неуклюжий комод стоял дном кверху. По стенам змеились глубокие трещины, штукатурка на потолке обвалилась.
Поспешно одевшись, я вышел на улицу.
Вражеские самолеты сбрасывали бомбы. Дуб, в тени могучих ветвей которого еще вчера укрывалось наше жилище, был срезан словно ножом. На дороге лежал труп сторожа сельпо.
С трудом преодолевая груды досок, бревен и щебня, я добрался до развалин дома, где жил дивизионный прокурор. Оказалось, он погиб. Здесь собрались перепуганные дети, причитающие бабы.
Раненая женщина вырывалась из рук перевязывавшей ее Нади Павловой — нашего штабного фельдшера. Женщина срывала с себя повязки и хватала трупики детей, раздавленных обвалившейся крышей. Их было четверо. Женщина бросалась от ребенка к ребенку. С лица ее, с рук стекала на трупы детей кровь. Казалось, собственной кровью она хотела воскресить тех, кто был ей дороже жизни…
В частях дивизии потерь не было. Черняховский не позволял командирам полков размещаться в населенных пунктах, и наши части были укрыты в лесу».
Постановлением ГКО от 10 июля 1941 года (в те дни, когда дивизия Черняховского была на переформировании) с целью координации действий фронтов и флотов на Северо-Западном театре военных действий образовано Главное командование Северо-Западного направления (Главком — маршал К. Е. Ворошилов, член Военного совета А. А. Жданов). В него вошли войска Северного и Северо-Западного фронтов, а также силы Северного и Балтийского флотов.
На Западном направлении продолжал расправы начальник Политического управления РККА Лев Мехлис.
Вот короткая выдержка из биографического энциклопедического словаря К. А. Залесского, изданного в 2000 году в Москве (опускаю всю его биографию, привожу только то, что относится к нашей теме):
«Начальник Политического управления РККА. Развернул невиданную кампанию репрессий и дискредитации высшего командного и политического состава. В результате его действий были практически уничтожены высшее и среднее звено РККА, причем он не только «содействовал» органам государственной безопасности, но и сам проявлял инициативу, требуя новых и новых арестов «заговорщиков», а в отношении низшего звена принимал решения своей властью. Лично в 1938 году прибыл на Дальний Восток и приказал арестовать большинство командиров Дальневосточной армии. По воспоминаниям Н. С. Хрущева, «это был воистину честнейший человек, но кое в чем сумасшедший», прежде всего это относилось к его мании видеть везде врагов и вредителей. Он «часто выходил за рамки своих функций…»
