Начались ужасные годы ожидания открытия «второго фронта», вторжения союзников на Западе, расчета на военную помощь с их стороны в тылу противника. Вот на чем строились вся организация и политика деголлевского сопротивления.[23]7 августа 1940 года в Лондоне было подписано соглашение между Черчиллем и де Голлем, по которому Англия обязывалась нести все финансовые расходы по деятельности организации де Голля. Де Голль же со своей стороны брал на себя обязательство ежедневного снабжения англичан разведывательной информацией со всей оккупированной немцами Европы.
Де Голль тут же поручил тогдашнему двадцативосьмилетнему капитану Андрэ Деваврену, ставшему впоследствии известным как «полковник Пасси», организацию секретного центра — «второго бюро», которое было подчинено 6 отделу английской войсковой разведки.
В том же августе к будущему полковнику Пасси обратился житель Парижа некий Жильбер Рено, предложивший ему свои услуги. Рено, получивший впоследствии псевдоним «полковник Реми», был заброшен во Францию. Уже в скором времени ему удалось создать первую организованную разведывательную сеть, получившую название «организация Нотр Дам».
Через несколько месяцев, когда были уже созданы несколько организаций Сопротивления, полковник Пасси получил в свое распоряжение самолеты типа «Лисандр» для связи. Эти незамысловатые довольно прочные двухместные машины имели неубирающиеся шасси и могли садиться и взлетать почти где угодно, развивая скорость до 270 километров в час и имея дальность полета почти в тысячу километров.
В лунную ночь самолеты вылетают с аэродрома, находящегося неподалеку от южноанглийского городка Тангмира, и на бреющем полете, чтобы не быть засеченными немецкими радарами, примерно через полтора часа достигают обусловленного места, обозначаемого обычно сигнальными огнями. Чаще всего для посадки использовался луг вблизи Руана у деревушки Лион-ла-Форе.
Со временем полковник Пасси расширяет средства связи. Английский траулер «H-5I» был оснащен мощным двигателем и вооружен четырьмя крупнокалиберными пулеметами. Замаскированный под бретонский рыбачий куттер и имея экипаж в количестве 9 человек под командованием двадцатипятилетнего бретонца Даниеля Ломенеша, он в обусловленное время регулярно встречался с рыбачьим катером из небольшой бретонской бухты Пон-Аве для получения разведывательной информации и приема агентов.
Еще в июне 1940 года несколько французских офицеров в Париже приняли решение о создании группы Сопротивления, которую назвали «организация гражданских и военных лиц».
В эту организацию вошли люди не только в Париже, но и в Бретани и Нормандии. Одним из организаторов ее был полковник Тони, ставший впоследствии ее руководителем. Организации была срочно необходима финансовая поддержка и установление связи с лондонским комитетом де Голля.
И такая связь была установлена совершенно случайно. Реми познакомился с полковником Тони через одного книготорговца. После предварительного и осторожного прощупывания Тони заявил тому о готовности подчинить свою организацию лондонскому комитету. Более того, он договорился о встрече Реми с руководителем филиала своей организации в Нормандии и Северной Франции Марселем Жираром, уроженцем Кана. Под псевдонимом Моро тот организовал в Нормандии группу Сопротивления, которая несколько позже получила название «Центурия». Официально он являлся представителем фирмы «Сименс Франсез» и имел на руках соответствующие документы, позволявшие ему совершать время от времени поездки в Париж.
Вот отрывок из его воспоминаний о тех временах:
«4 апреля 1942 года в доме номер 105 по Рю Куленкур в парижском районе Монмартр у меня состоялась встреча с Полем Бертело, правой рукой полковника Тони, во время которой я познакомился с человеком, представившимся мне как полковник Реми, осуществлявшим связь между генералом де Голлем и французским Сопротивлением.
Он изложил мне свои соображения и заботы. Хотя Лондон уже давно требовал организовать на побережье Нормандии агентурную сеть, все его попытки успеха пока не имели. Реми предложил мне охватить весь район между Сен-Мало и Гавром и организовать там разветвленную агентурную сеть. Я выразил свое согласие.
На песчаных откосах побережья Нормандии действительно проводилась какая-то работа. Между Каном и морем, на выгонах скота и в плодовых садах, были оборудованы рабочие лагеря, а прекрасные белые пляжные домики в Вирвилле, Колевилле, Рива-Белле были снесены. Вне всякого сомнения, немцы вели строительство самого настоящего оборонительного вала. На проселочных дорогах внезапно появились черно-белые шлагбаумы, охранявшиеся часовыми. Что немцы осуществляли за этими шлагбаумами, не мог сказать никто. Считалось, что проникнуть за эти контрольные посты практически нельзя. Единственной возможностью была посылка наших людей под видом рабочих на различные строительные объекты. Нами, в частности, было выяснено, что добавка 10 граммов сахара, то есть трех кусочков, в воду бетономешалок оказывалось достаточным, чтобы лишить 100 килограмм бетона его связующего свойства. Надо было лишь своевременно появляться в грязной рабочей одежде на тех или иных строительных объектах, в особенности, когда укладывались амбразуры орудийных позиций или потолочные перекрытия бункеров. Тогда достаточно было бы попадания бомбы или снаряда, чтобы эти сооружения рухнули как построенные из песчаника.
Через три дня после моей первой встречи с полковником Реми я возвратился в Кан. Здесь я живу уже сорок лет и знаю буквально каждый уголок города, а также людей, готовых отдать свою жизнь за то, чтобы освободить наш город от «бошей».[24] В Кане таких людей было достаточно много.
Недалеко от городского центра, на площади Пон де ла Фондери расположено здание, в котором находится управление надзора за дорогами и мостами. Тогдашний его начальник, инженер Ойген Меслин, был моим хорошим другом. Он ведал вопросами содержания в надлежащем состоянии всей сети дорог и мостов в Кальвадосе, что давало ему возможность свободно передвигаться в прибрежной полосе протяженностью до 120 километров.
До того времени наша организация была еще немногочисленной. Ее руководителем был Меслин. В подвале «Кафе де турист», одном из излюбленных кафе города — его владелец являлся членом движения Сопротивления — мы организовали «почтовый ящик», в который наши люди бросали свою информацию. Другой такой «почтовый ящик» находился в гостинице «Отель де Руан», что напротив вокзала. Нашим курьером был маляр Рене Душе, который собирал всю информацию и два раза в неделю доставлял ее в контору Меслина. В одном из ящиков стенного шкафа там была припрятана документация нашей организации.
Для нас ничто не было второстепенным. Нас интересовало состояние песчаных отмелей, а если где-либо устанавливался проволочный забор, то мы сразу же определяли его высоту и характер. При обнаружении бункера устанавливались его местоположение толщина бетонной кладки и вход, в артиллерийских капонирах — калибр орудий и их дальнобойность, расстояния между отдельными батареями и численность их расчетов, расположение минных полей, маршруты патрулирования, типы мин. Если наш агент замечал появление, скажем, нового бункера, он набрасывал его схему на клочке бумаги и незамедлительно относил в «почтовый ящик».
Каждые две недели курьер доставлял донесения Меслина ко мне в Париж. Задачей Реми была отправка этих сообщений в Лондон. Целые мешки с информационным материалом, собираемым у него со всей Франции, забирались самолетами или передавались на траулер «H-51» в открытом море.
Несмотря на наличие фальшивых, но хорошо изготовленных удостоверений и различных разрешений, нашим людям с трудом удавалось проникнуть в «запретную зону», поэтому большая часть информации ограничивалась второстепенными, более легко доступными объектами.
Занятый поисками решения этой проблемы, я приехал в Кан в субботу 13 мая 1942 года. Заранее было обусловлено, что я там должен был встретиться с Душе.
В «Кафе де турист» он был уже слегка навеселе. Не успел я как следует усесться, как он вручил мне довольно толстый конверт и сказал, что это — карта Атлантического вала, «прихваченная» им в «организации Тодта».[25] Поскольку у стойки бара толпились немецкие солдаты, я вдруг стал весь мокрый от волнения и единственным моим желанием было как можно скорее покинуть кафе.
На вокзале я был на четверть часа раньше необходимого времени, а через четыре часа вышел на перрон Сен-Лазерского вокзала Парижа. Оказавшись дома, запер все двери и только тогда взглянул на карту.
Это была снабженная многими штемпелями и печатями синька секретного плана Атлантического вала на участке Нормандии от Гавра до почти Шербура с указанием дислокации войск и береговыми оборонительными сооружениями протяженностью до 200 километров. Длиною около двух с половиной метров в масштабе 1: 50000 карта отражала все бункеры, позиции огнеметов, дальность огня и углы обстрела каждой артиллерийской батареи, склады снабжения и боеприпасов, систему телефонной связи и наблюдательные посты. Вся ее поверхность была покрыта небольшими черными кружками, полукружиями и штриховкой.
