— Так и будем действовать, — согласился Уральцев.
Он уже понимал, что сейчас он не просто корреспондент, а старший офицер, с которым лейтенант поневоле будет советоваться, считать его по крайней мере своим замполитом. Обстановка сложилась так, что ему до утра, по всей вероятности, не удастся встретиться с другими офицерами и солдатами, ведущими тут бой. Записывать некогда, да и не на чем, блокнот размок. Но он не жалел, что высадился со взводом Воронова. И сам лейтенант, и его матросы понравились Уральцеву. С этими ребятами не страшно вступать в бой.
— Петров, со своим отделением бегом по тротуару, прижимайтесь к стенам, — распорядился Воронов. — Квартал пробежите, займите оборону и дайте нам сигнал.
Пригибаясь, один за другим, матросы пересекли улицу и побежали дальше. Не дожидаясь сигнала от Петрова, лейтенант приглушенно скомандовал: «За мной!» — и бросился вслед за Петровым.
На углу квартала остановились. Воронов несколько минут молча смотрел на дорогу и ближайшие дома.
— Неужели немцы удрали? — в недоумении произнес он.
— Не похоже, — сказал Уральцев.
— Но здесь-то их нет.
— До поры до времени.
— Делаем перебежку через дорогу, к тому дому, — распорядился Воронов.
По ту сторону дороги виднелся большой одноэтажный дом с высоким фундаментом. Он был цел, только окна выбиты.
Отделение Петрова пробежало полдороги, когда из двух окон дома раздались пулеметные очереди. Все матросы, в том числе и Петров, были сражены.
Воронов отпрянул назад.
— Этого надо было ожидать, — спокойно проговорил он и уже со злостью сказал: — Я не прощу им смерть моих ребят. Воробьев, возьми двух и обойди дом справа, через дорогу переползайте. Сорокин, действуй с двумя ребятами слева. Мы будем отвлекать огонь на себя.
Когда Воробьев и Сорокин с матросами уползли, Воронов приказал остальным рассредоточиться в развалинах и стрелять по окнам короткими очередями.
— Первый выстрел произведу я.
Уральцев лег рядом с ним. Не поворачивая головы, лейтенант сказал:
— У Петрова дома несчастье — умерла жена, двое детей остались без присмотра. Командир батальона обещал ему отпуск после освобождения города. Надо ж такому случиться… Как освободим город, напишу в сельсовет, чтобы детей пристроили. А может, моя жена возьмет их на воспитание. У нас детей нет. Напишу ей… Ага, гад!
Он выстрелил в проем окна, где, как ему показалось, появилась фигура человека. Тотчас же начали стрелять все матросы. Из дома раздались ответные выстрелы.
Перестрелка длилась минут десять. Неожиданно в доме один за другим раздались взрывы гранат. Воронов тотчас же вскочил, крикнул: «За мной!» — и бросился к дому.
Атака оказалась столь стремительной, что Уральцев еле успел за атакующими. В доме завязалась рукопашная схватка. Она длилась недолго.
— Подведем итоги, — запыхавшимся голосом сказал Воронов, садясь на стул: — Можно курить, ребята.
Минуту спустя помкомвзвода доложил:
— Убито восемь немцев. Наши потери — убито три, ранено четверо. Трофеи — два ручных пулемета, шесть автоматов, много гранат.
— Сколько же ребят осталось в строю?
— Восемнадцать.
— Пол-взвода как не бывало, — вздохнул Воронов и повернулся к Уральцеву: — Что будем делать, товарищ майор? Закрепимся до рассвета в этом доме или двинем дальше?
— Мы высадились не для того, чтобы отсиживаться.
— Я вас понял.
Воронов встал, подошел к раненым матросам, которым санинструктор делал перевязки, и некоторое время молча смотрел на них, потом каким-то изменившимся голосом заговорил:
— Что же делать будем с вами, ребятушки? Можете идти с нами?
— Я смогу, — сказал один матрос. — Ранен в правое плечо.
Могу стрелять и левой.
— А я не смогу, — сказал другой. — В обе ноги пули попали.
Оставьте тут…
— Оставлять негоже. Понесем.
Он потер подбородок, раздумывая, как нести раненых. Носилок нет. На плащ-палатках? Нести надо троих. Чтобы нести их, следует выделить двенадцать человек — по четыре на плащ-палатку. Что же остается от взвода?
Размышления лейтенанта прервал приглушенный крик:
— Немцы!
Крикнул матрос, поставленный наблюдать у окна.
Воронов выглянул в окно и увидел большую группу гитлеровцев, не менее взвода, врассыпную бежавшую к дому.
— Рассредоточиться по окнам, — распорядился Воронов. — Помкомвзвода, возьми несколько человек и обороняй дом с тыла. Ребята, подпускай ближе — и гранатами, гранатами. Трофейные бросайте, их не жалко.
Сам он взял трофейный пулемет и положил его на подоконник.
Не добежав до дома метров двадцать, немцы открыли стрельбу по окнам и дверям. Пули впивались в стены, дробили штукатурку, известковая пыль заволокла комнаты, лезла в нос.
Из окон полетели гранаты. Вслед за их взрывами матросы начали стрелять из автоматов. Воронов стрелял из пулемета и покрикивал:
— Давай, давай, ребята!
Из второго пулемета стрелял матрос, фамилию которого Уральцев не знал. Сам он стоял у двери и бросал одну гранату за другой.
Немцы отхлынули, залегли в развалинах и оттуда продолжали стрелять.
По улице прогромыхал танк.
— Ого! — ахнул кто-то.
— Чего — ого? Танков, что ли, не видел? — крикнул Воронов.
Танк остановился, навел ствол на дом и выстрелил. Первый снаряд ударил в стену, не пробил ее, а разорвался снаружи. Второй снаряд влетел в соседнюю комнату, где находились раненые и два матроса, стрелявшие через окна.
К Уральцеву подошел матрос, протянул что-то белое.
— Возьмите, товарищ майор… На всякий случай… Это письмо маме. Сейчас попытаюсь успокоить его.
Уральцев сунул письмо в карман, а матрос, сжав в руке противотанковую гранату, выбежал в дверь. Уральцев высунул голову, наблюдая за ним. Матрос пробежал шагов пятнадцать, потом вдруг зашатался и упал, сраженный пулей. Несколько мгновений лежал недвижимым, затем приподнялся, пытаясь встать, но опять упал и, падая, слабеющей рукой бросил гранату в сторону танка. Граната разорвалась в нескольких шагах от него. Взрыв не причинил вреда танку, он продолжал стрелять.
К двери подбежал еще один матрос.
— Эх, Федя, — сказал он, отстегивая от пояса противотанковую гранату, — смел ты, да неумел. Разве можно в рост, надо вот так.
Он лег на порог и пополз к танку. Уральцев видел, как матрос заполз танку с тыла и бросил гранату.
— Молодец, Курицын! — крикнул Воронов. — Так им!
Танк перестал стрелять, пытался уйти, но закрутился на месте — одна гусеница оказалась перебитой. Уральцев увидел, как Курицын поднялся, влез на танк.
«Что он задумал? — удивился Уральцев. — Ведь его снимут из автомата».
Но, видимо, Курицын знал, что делал. Взобравшись на танк, он не поднялся в рост, а пополз по нему к смотровой щели. Добравшись до нее, выстрелил в щель. Уральцев подумал сначала, что он стрелял из пистолета, но когда после выстрела щель озарилась красным светом, сообразил, что стрелял из ракетницы. Танкисты, видимо, перепугались, когда к ним влетело, шипя и разбрасывая красные искры, что-то непонятное и поэтому вдвойне страшное. Они открыли люк и стали выбираться наружу. Матрос расстрелял их.
— Майор, видал? — крикнул Воронов. — Опишешь смелость и находчивость парня. Капут теперь танку!
— Такое не забудешь…
Через несколько минут Курицын вполз в двери, поднялся и подошел к Воронову.
— Успокоил, — коротко доложил он, тяжело дыша.
Переведя дыхание, он сказал:
— Из танка можно стрелять. Башня-то целая. Но я не умею.
— Обойдемся и без него. А впрочем…
Он не договорил, схватился за грудь. Несколько мгновений стоял, пошатываясь, потом медленно опустился на пол.
— Санинструктор, сюда! — крикнул Курицын. — Командира ранило!
Из соседней комнаты кто-то ответил:
— Убит санинструктор.
Уральцев подбежал и склонился над Вороновым.
— В грудь его, — сказал Курицын, расстегивая ворот гимнастерки лейтенанта. — Ребята, дайте бинты.
Воронов лежал в беспамятстве, закрыв глаза. Но когда Курицын начал его бинтовать, он открыл глаза, увидел Уральцева.
— Майор, — прерывающимся голосом заговорил он, — командуй, не дай ребятам погибнуть. Возьми мою сумку, там список всего взвода. О погибших командованию сообщишь, пусть родных известят. Мой адрес в том списке. К наградам чтобы не забыли…
Он опять впал в беспамятство. Его вынесли в коридор, который не подвергался обстрелу.
Среди немецких солдат нашелся смельчак, который подобрался к танку, взобрался на него, нырнул в люк и задраил его. Развернув башню, он выстрелил в окно соседней комнаты. Второй снаряд разорвался там же.
Уральцев сначала подумал, что подошел другой танк, но увидел, что стреляют из подбитого.
