Вот такая правовая позиция была у Генерального прокурора, она в документальном виде есть.
Уважаемые судьи, переходя к оценке обвинения, я с полной ответственностью заявляю, что Варенников привлечен к уголовной ответственности незаконно. Если обратиться к содержательной части, то обвинение, которое ему предъявлено, в законе не существует. Обратимся к материалам дела. И в обвинительном заключении, и в постановлении от 24 августа 1992 года о привлечении Варенникова в качестве обвиняемого эта последняя формула обвинения присутствует (том 139, дело 160). В частности, указано: «…Таким образом, Варенникову предъявлено обвинение в измене Родине, в форме заговора, с целью захвата власти». И дальше раскрывается содержание самого обвинения: все уже было согласовано и виновные фактически приступили к захвату этой власти.
В статье 64 Уголовного кодекса, на которую ссылается следствие, отсутствуют нормы, предусматривающие возможность увеличения уголовной ответственности за измену Родине в форме захвата власти, а именно так сформулировано обвинение. Все формы измены Родине перечислены в законе. И согласно закону, захват власти является не формой, а целью. И это, как вы понимаете, не одно и то же, поскольку форма относится к объективной стороне преступления, а цель — к субъективной.
Для чего же следствию понадобилось обосновывать свое обвинение не существующей в законе правовой нормой и оценкой? Я могу высказать собственное предположение. Дело в том, что если в чисто теоретическом плане рассматривать состав преступления, предусмотренный статьей 64 в форме заговора с целью захвата власти, то этот состав является формальным.
Следствие, указав, что Варенников привлечен к заговору, принял в нем активное участие, не привело ни одного доказательства, свидетельствующего о том, что Варенников участвовал именно в заговоре. Никто из лиц, участвовавших во встречах, не давал повода для такой трактовки.
По этой причине, видимо, следствие занялось поиском криминала в дальнейших действиях Варенникова, подгоняя не действие под закон, а наоборот — закон под действие.
Согласно статье 144 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, обвинение должно содержать точную формулировку закона и дополнение этой формулировки новыми правовыми понятиями недопустимо. Кроме того, согласно статье 7 Уголовного кодекса Российской Федерации, преступлением признается общественно опасное деяние, предусмотренное законом.
В руководящем постановлении пленума Верховного Суда «О строгом соблюдении закона при рассмотрении уголовных дел» указано, что при совершении преступления необходимо добавить точную квалификацию в точном соответствии с законом.
Тем не менее я продолжу подробный анализ этого обвинения и разбора этого незаконного процессуального акта. В обвинении Варенникова содержится утверждение о том, что он умышленно действовал в ущерб обороноспособности страны. Какой страны — не сказано. Выступая здесь, в суде, я уже говорил, что обвинение Варенникова настолько не конкретизировано, что защищаться от подобного обвинения в установленном законом порядке просто невозможно.
Итак, Варенников действовал в ущерб обороноспособности страны. Это таинственная, неизвестная страна нам не названа. И остается догадываться: то ли речь идет о СССР, то ли это Россия, то ли это Украина, где Варенников три дня находился, а может быть, Крым.
Вопреки требованиям закона, в обвинении Варенникова отсутствует время и место совершения преступления, а вместо этого… хронология его действий.
Изложенный в обвинении довод о захвате власти не конкретизирован. Какую конкретную власть, по мнению следствия, намеревался захватить именно Варенников?
Действующая в 1991 году Конституция СССР предусматривала несколько видов власти: это — власть высшего органа государства — съезда народных депутатов (Верховного Совета) СССР, исполнительная власть — Правительство Советского Союза, власть Президента — как главы государства, судебная власть.
К сожалению, в обвинении не конкретизируют. То ли Валентин Иванович Варенников претендовал на власть главы государства? Но для этого надо было, видимо, указать, то ли он претендовал на все виды власти вместе взятые, то ли он претендовал на какой-то отдельный, другой вид власти.
В словаре Ожегова определение власти дается как право и возможность распоряжаться кем-нибудь, чем-нибудь. Неизбежно при осуществлении защиты Варенникова приходилось сталкиваться с понятиями терминов, которые употребляло следствие. И я пришел к выводу, что отдельные термины они (следователи) просто не понимают.
Итак, кем, чем собирался распоряжаться Варенников по мнению следствия — неизвестно. Неизвестно это и самому Варенникову, и, кстати, мне, его защитнику, — тоже.
Говоря о несостоятельности обвинения, хотел бы обратить внимание суда на непоследовательность действий прокуратуры в оценке деяний, предусмотренных законом.
Мы прекрасно знаем, что преступление, предусмотренное статьей 64 Уголовного кодекса Российской Федерации, никакими сроками давности не ограничивается. Естественно, в связи с этим я бы хотел задать вопрос бывшему Генеральному прокурору СССР и его нынешнему российскому коллеге. А почему до сих пор органы прокуратуры не возбудили уголовное дело по статье 64 по факту смещения Никиты Сергеевича Хрущева в 1964 году? Теперь доподлинно известно, что смещение Хрущева происходило вопреки его воле. И если встать на позицию следствия, то здесь наиболее очевидные признаки состава преступления, но уголовное дело по этим событиям прокуратура не возбуждала. Я подчеркиваю, сроками давности они не ограничены. Ну, постараюсь сам ответить на этот вопрос — почему.
Дело в том, что, смещая Хрущева, его окружение стремилось не к захвату власти, а к изменению государственной политики внутри государства. А всей полнотой власти и Брежнев, и Суслов, и Громыко, и другие руководители государства обладали. Примерно то же самое было и в августе 1991 года, когда высшие должностные лица страны добивались изменения государственной политики внутри своей страны от Горбачева, совершенно не претендуя на его власть, на его пост и прочее. И тем более не посягая на внешнюю безопасность страны. Примечательны показания Жардецкого — бывшего начальника военной контрразведки Комитета государственной безопасности. Он, в частности, здесь сказал, что если бы стояла задача захвата власти Горбачева и устранения его от власти, то эта задача могла бы быть эффективно выполнена только силами Комитета государственной безопасности и к реализации этой задачи не требовалось бы привлекать ни Министерство обороны, ни Министерство внутренних дел, ни другие силы, а тем более ее руководителей.
Продолжаем анализировать обвинение Варенникова. Хочу обратить внимание уважаемого суда, что, в нарушение требований статьи 205 Уголовно-процессуального кодекса, в обвинительном заключении Варенникова отсутствует один из его необходимых элементов. В законе перечислено, что именно должно содержаться в обвинительном заключении.
Так вот, в обвинительном заключении Варенникова не приведены, как того требует закон, доводы обвиняемого в свою защиту и результаты проверки этого. Впрочем, как я уже говорил, видимо, никто такой задачи не ставил. И дальнейший анализ материалов предварительного следствия — явное тому подтверждение. Была поставлена задача — подтвердить те правовые оценки, которые даны на самом высшем политическом уровне! И следствие занималось выполнением этой задачи. Полагаю, что суд даст надлежащую оценку обвинению Варенникова не только в приговоре, но и вынесет соответствующее частное определение в адрес Генеральной прокуратуры, в связи с допущенными грубейшими нормами закона.
А в том, что в действиях Валентина Ивановича Варенникова нет состава преступления, уже все убедились».
Выступление моего адвоката Дмитрия Давидовича Штейнберга тоже внесло свой вклад в юридическое развенчание предъявленного мне обвинения.
На следующий день было назначено мое выступление — последнее слово. Надо ли говорить о том, как я волновался.
Далеко не каждый может представить себе состояние человека, который должен сказать так и такое, что могло бы повлиять на суд, даже если он беспристрастный. Одно дело, когда человек что-то натворил и хочет как-то выпутаться из этого. И совсем другое — когда явно ни в чем не виновен, а прокуратура в угоду президенту хочет подогнать твои действия под статью Уголовного кодекса.
Каким получилось мое последнее слово — судите сами:
«Уважаемый Председательствующий!
Уважаемый Суд!
В августе 1941 года я принял военную присягу и пошел защищать свое Отечество от немецко-фашистских захватчиков.
