Разведчик лег на обратный курс, продолжает фотографировать. Разрывы зениток теперь пятнают небо в стороне и выше спешки». Эх, скорей бы добраться до противоположной стороны квадрата! Потянулись к самолету сверкающие шарики «эрликонов», похожие на елочные игрушки.
Чтобы как-то справиться с волнением, Хамид выдавливает из себя неуклюжую шутку:
— Кто из нас кошка, а кто мышка, а, командир?
— Ррразговорчики! — обрывает Акулинин. В полете — это «летающий устав». По лицу летчика стекают струйки пота. Хамид видит это и вдруг замечает, что и ему пот застилает глаза. Скорость, высоту менять нельзя... Скорей бы!.. Стрелок докладывает: осколок разворотил правый блистер, поврежден ШКАС.
— А куда девался осколок? — не удерживается Хамид.
— В барабане пулемета застрял, сволочь.
— Возьми себе на добрую память.
— Рррразговорррчики! — яростно рычит Акулинин. — Уходим в облака. Оклемаемся маленько и сделаем очередной разворот.
И опять изматывающая душу игра в «кошки-мышки». Но, видимо, северней высоты с отметкой 247,2 фашисты понатыкали зениток поменьше. Но все равно очень маятное состояние, когда изображаешь из себя мишень, и не огрызнуться, не уклониться от вражеского огня.
На конец — все.
— Домой, командир?
— Домой, но только южнее высоты. Там по нас особенно яростно гвоздили. Там, очевидно, и нужная нам батарея. Давай, штурман, курс.
— Есть.
Немцы явно не ожидали такого нахальства. Вслед разведчикам выпустили несколько снарядов и эрликонных «гирлянд».
— Сзади, ниже сто метров «мессер», — доносится осипший голос стрелка.
— Ухожу в облака, — спокойно говорит Акулинин.
«Пешечка», словно в грязноватую вату, закутывается в грозовые облака. Если в самолет ударит молния — это похуже прямого попадания тяжелого зенитного снаряда. Но, как говорится, выбор крайне ограничен. Самолет управляется Акулининым по приборам, изредка, через просветы в облаках, штурман привязывает полет к местности. Опять, гарантии ради, обошли «гадюшник»... А вот и родной аэродром.
— Командир, — озорничает Хамид. — А ведь у немцев, говорят, есть «мессера» с радиолокационным устройством. Такому в облаках нас разыскать — что рюмку водки выпить!
— Ррразговорчики!
И лишь когда «пешка» приземлилась и Акулинин зарулил ее к капониру, командир экипажа, сдернув с головы шлемофон, утер рукавом комбинезона лицо, улыбнулся и произнес:
— Да, есть, говорят, и с локаторами. Ну и что?
* * *
Именно последний заход дал нужные снимки сверхтяжелой артбатареи. Час спустя 29-й полк обрушил на батарею врага сокрушающей силы бомбовый удар.
Чудовищные пушки врага перестали существовать.
... И снова полеты, полеты... Воздушная разведка транспортов противника, бомбоудары по конвоям и военным объектам, аэрофотосъемка минных полей в Баренцевом море, лидирование прибывающих на Крайний Север новых авиаполков. Видимо, Акулинин с Сарымсаковым все же зарекомендовали себя. Только-только вернулись с очередного задания, приказ: вылететь на аэродром Я. и лидировать полк истребителей Як-Iф.
Такие полеты не засчитываются как боевые. Но по трудности и ответственности они ничуть не легче боевых. И можете себе представить, читатель, что произойдет, если лидер вдруг потеряет ориентировку! Кругом скалистые сопки, да озера и болота. Местность однообразная... Таких дров можно наломать!
А в родной полк прибывают новые пилоты и штурмана, взамен погибших и убывших по ранению. Надо новичков в строй вводить, учить полярному уму-разуму, как когда-то и их, Акулинина и Сарымсакова, полярные ветераны учили. И все это, так сказать, без отрыва от боевой работы. Надо бомбить, вести разведку, фотографировать, отбиваться от «мессеров»...
Девятого сентября Хамида вновь вызвали в штаб полка. Майор (тот самый, строгий и хмурый) говорит ласково: Прибыл полк Пе-3. Истребители-перехватчики. Они сухопутчики. Над морями-океанами не летали. А задание серьезное. Командование Северным флотом имеет сведения, что два или три немецких эсминца проникли в арктические воды, за семьдесят пятую параллель. Вот товарищи из нового полка Пе-3 и обратились к нам, мол, одолжите толкового штурмана. Майор Сыромятников назвал вашу фамилию. Доверие!
Хамид покосился на свои четыре нарукавные нашивки старшины. Сказал с сомнением в голосе:
— Так ведь распоряжаться придется. Там пилоты в чинах...
— Полетите парой. Старше капитана нету. Два капитана. А распоряжаться... Знаете, как в древности ученик говорил учителю: «Побей, но выучи!» Рукоприкладствовать, конечно, не рекомендуется, — начштаба улыбнулся своей шутке, — но учить нужно. Оба капитана командиры эскадрилий. Они сами просят.
Пе-3 понравился Хамиду. Модификация Пе-двойки. Не случайно его сперва конструктор Петляков конструировал как ВИ-100, высотный истребитель. Моторы повышенной мощности. Крупнокалиберные пулеметы Березина и пушка ШВАК. В хвосте вмонтирован пулемет, из которого можно открыть огонь по прицепившемуся к хвосту «мессеру» или «фокке-вульфу», правда, огонь не прицельный, отпугивающий. Потому и прозвали летчики этот пулемет «пугачом». Вместо стрелка-радиста дополнительный бак с горючим. Изрядно, значит, увеличена дальность полета. И скорость истребительская — свыше 500 километров в час!
Капитан Виктор Стрельцов, командир эскадрильи Пе-3, голубоглазый шатен с орденом Красного Знамени на выцветшей защитного цвета гимнастерке, встретил Хамида приветливо.
— Подучи нас маленько, старшина, — сказал он, пожимая руку штурману. — Мы ведь сухопутчики. Все с азов начинать надо.
И сразу же исчезла скованность. Хамид рассказал о специфике полетов над морем вообще и в Баренцевом — в частности. Объяснил простейшие приемы ориентирования над открытым морем, если, скажем, начнет «играть» компас. Как на глазок определить скорость движения вражеских кораблей, другие хитрости.
— Ну а лучший учитель — практика, товарищ капитан.
Баренцево море в этот день походило с высоты на кипящую ртуть. Небо хмурилось. Хамид, сидя позади и чуть справа летчика на своем откидном сиденьи, наблюдал за сухопутным капитаном. Тот вроде держался нормально, пытался даже шутить. А лицо напряженное, какое бывает у курсантов, впервые выполняющих самостоятельный полет. И еще — инстинктивно, того не замечая, стал набирать высоту.
— Какое впечатление, товарищ капитан? — спросил Хамид.
— Нормальное. Только вот все кажется будто мотор барахлит. А вообще-то здорово! Ни разу до этого не приходилось летать «курс ноль».
— Ползем по меридиану, прямо к полюсу. Скоро вам предстоит, товарищ капитан, принимать поздравления.
— С чем?
— Потерпите немного, узнаете.
Хамид занялся штурманской линейкой, полетной картой. Некоторое время спустя торжественно объявил:
— Поздравляю вас, товарищ капитан!
— Да с чем же, с чем?
— Только что проскочили шестьдесят шесть градусов тридцать две минуты северной широты.
— Ну и?..
— Мы в Арктике. Можете теперь считать себя арктическим летчиком-истребителем.
— Вот здорово! — вырвалось у капитана. — Полетаем теперь вправо, влево по этому случаю? Приказано ведь искать фрицевы «калоши».
— Извините, товарищ капитан, но я не советовал бы пренебрежительно называть немецкие корабли — и боевые, и транспорта — «калошами». Очень больно кусаются. Даже самый замухрышистый сторожевик, если пренебрежительно к нему отнестись, таких бед понаделает! Корабельная зенитная артиллерия у немцев бьет довольно точно.
— Ну, старшина, — шутливо произнес летчик и попытался улыбнуться. — И так летишь, как Баба-яга на метле, еле душа в теле, а ты еще запугиваешь.
— Предупреждаю.
— Понятно. Так что, может, восвояси, а? Уж больно муторно мотаться над Ледовитым океаном. Я холодной воды боюсь.
— Скоро привыкнете. А нам еще лететь и лететь. За семьдесят пятую параллель. Высота пять тысяч метров — оттуда обзор замечательный. Дойдем до точки разворота, походим параллельными курсами — и назад, домой.
— Ладно. А как ведомый наш поживает? Что-то помалкивает.
— Выполняет приказ — радиомолчание. А летит, — словно его веревочкой к нам привязали.
Пе-3 стал набирать высоту. Яркое солнце сияло в светло-голубых небесах. С такой высоты арктические воды отливали потемневшим алюминием. Вдали раскинулось белоснежное бесконечное поле пакового льда. Глубоко внизу, по левому борту, радужно поблескивали две остроконечные льдинки.
— Айсберги, — пояснил Хамид.
— Ну и красотища! — восхитился капитан, любуясь сказочным пейзажем. — Чудо какое-то!..
— Компенсация, так сказать, плата за страх.
Пе-3 обыскали заданный район, но никаких кораблей — ни немецких, ни наших — не обнаружили.
— Что ж, — заметил Хамид, — значит, сведения были неверные. Но ведь отрицательный результат — тоже результат. И очень хорошо, что нету здесь фрицев. Значит, результат мы привезем положительный. А сейчас еще один совет. На тот случай, если с вашим штурманом что-нибудь произойдет. Ранят или что похуже. А вам возвращаться надобно. Не держитесь точно проложенного курса. Берите на пару-другую градусов левее, восточнее.
