На подполковника и его отдел были возложены весьма разнообразные обязанности и целый ряд других, не менее важных оперативно-разыскных дел, помимо «Парашютистов». Поэтому Горобцу на протяжении всего утра приходилось решать массу различных вопросов, выслушивать доклады и отдавать многочисленные распоряжения своим сотрудникам — неудивительно, что время для него летело незаметно. Когда ровно в одиннадцать, постучавшись, в кабинет вернулся майор Миронов, Горобцу показалось, что и ушел-то он только что… Тем не менее отведенные Миронову на отдых три часа миновали, и он прибыл — неизвестно, отоспавшись или нет, но зато гладко выбритый и пахнущий одеколоном «Шипр».
«Вот ведь, — не без удовольствия подумал Горобец, глядя на заместителя, — что значит кадровик, военная косточка! Не теряет ни внешнего вида, ни присутствия духа в любой ситуации — молодец!» Вслух же сказал:
— Вот что, Николай Петрович, только что мне звонил генерал Орлов. Начальство дало «добро» на проведение радиоигры по делу «Парашютисты», как я его условно назвал. Поэтому сейчас попьем чайку и вперед — время не терпит! Тебя назначаю старшим оперативной группы: капитан Горячев и лейтенант Горохов поступают в твое полное распоряжение. Освобождаю вас от текущих дел — будете заниматься исключительно «Парашютистами», «текучку» беру на себя.
— Ясно, товарищ подполковник! Вопрос такой: я правильно понял главную задачу ближайших дней — выманить и уничтожить крупный вражеский десант?
Горобец встал, подошел к окну и включил висевшую на стене, справа от окна, черную «тарелку» репродуктора — как раз голосом диктора Левитана заканчивалось чтение очередной военной сводки Совинформбюро. Красная Армия почти на всем протяжении советско-германского фронта продолжала уверенно наступать и громить врага, причем уже на территории соседних государств. Сообщалось также о вступлении советских войск в первой декаде октября в Восточную Венгрию и Югославию. Начальник отдела выключил радио и повернулся к майору:
— Наши уже по Европе маршируют, может, так до самого Ла-Манша дотопаем — а, майор? Ну да ладно, это все лирика! А главную задачу, Николай Петрович, уловил ты абсолютно правильно — поэтому надо спешить, времени у нас в обрез. Вот что, время обеденное, и силы вам потребуются немалые: бери своих оперативников, Горячева с Гороховым, и — марш в столовую! Потом ко мне, на оперативку — да побыстрее!
— Так, может, вы с нами, Юрий Иванович?
— Нет-нет, отправляйтесь без меня, а я тут сухим пайком ограничусь, с чайком.
Майор спустился на первый этаж, разбудил еще спавших в «караулке» офицеров — те на скорую руку умылись, причесались, и, не надевая шинелей, все трое направились в столовую областного Управления НКВД, которое располагалось по соседству с их отделом. В этой столовой они питались по талонам горячей пищей и там же, в продпункте, получали по продовольственным аттестатам положенные по нормам продукты. Да и жили практически все офицеры-контрразведчики рядом — в офицерском общежитии при Управлении НКВД, — за исключением майора Миронова, у которого в Смоленске была семья (жена и восьмилетний сын). Правда, навещал Миронов своих редко, урывками — чаще ночевал прямо на службе, на своей знаменитой походной раскладушке, которую всюду возил с собой и каким-то чудом сумел сохранить вот уже на протяжении трех военных лет со всеми эвакуациями, наступлениями, переездами и другими перипетиями походной жизни. Горячее питание в столовой, хотя располагалась она в двух шагах от отдела, офицеры-контрразведчики получали нерегулярно — служба не позволяла. Больше приходилось довольствоваться сухим пайком, потому как постоянно требовалось выезжать в командировки по области и за ее пределы: на поиск и задержание вражеских агентов, засады, оперативно-следственные мероприятия и по другим служебным делам. Но, когда была возможность, посещали столовую НКВД с большим удовольствием — готовили там вкусно и кормили сытно (насколько позволяли нормы котлового довольствия). Самым «преданным» клиентом этой общепитовской точки был лейтенант Горохов, у которого там работала его «симпатия» — хорошенькая молодая повариха Юленька… Но это уже другая история…
Пообедав, офицеры через двадцать минут снова стояли перед подполковником. Горобец был краток — оперативное совещание провел за каких-то десять минут, а в заключение сказал:
— Имейте в виду, товарищи, любая мелочь, на первый взгляд самая незначительная и третьестепенная, может сорвать блестяще продуманную операцию. Так что к выбору поляны в лесу для «горячей встречи» парашютистов из абвера прошу отнестись серьезно! Если грамотно проведем радиоигру, есть шанс их выманить где-то через трое суток на нашу территорию. Капитан Горячев!
— Слушаюсь, товарищ подполковник!
— Немедленно выезжайте за город вместе с Гороховым — возьмите мотоцикл! Подберите подходящую поляну километрах в восьмидесяти от города, причем не «светитесь» в военной форме, отправляйтесь в гражданском.
— Есть, товарищ подполковник! — дружно отдав честь, офицеры покинули кабинет.
Подполковник повернулся к Миронову:
— Когда запасное время выхода в эфир рации Ярыгина — так его, кажется, зовут?
— Так точно! Выход в шестнадцать ноль-ноль, Юрий Иванович, позывные «СКТ».
— Так, — Горобец посмотрел на часы, — сейчас уже около двенадцати… Я говорил по телефону с военврачом Абрамовичем, хирургом из эвакогоспиталя, да ты его знаешь. Он меня заверил, что этот Ярыгин вполне способен работать на рации — конечно, нужен определенный медицинский уход, уколы и все остальное. Они обещали прислать медсестру — проследи!
— Понял, Юрий Иванович! Я намерен прямо сейчас допросить Ярыгина и добиться от него безоговорочного сотрудничества.
— Ладно, иди работай с радистом! Потом сразу ко мне: подробно все доложишь!
Майор четко развернулся и вышел из кабинета. Горобец сразу засел за бумаги, скопившиеся на столе: дел было невпроворот.
…Ровно в шестнадцать ноль-ноль рация с позывными «СКТ» передала первую радиограмму в немецкий тыл:
Зигфриду.
Обосновались в лесу. Ведем разведку ближайших районов. Ищем удобное и безопасное место для выброски основной группы.
Братья.
Сеанс радиосвязи с разведцентром противника провели прямо из здания контрразведки. Похоже, радиоигра началась удачно, немцы ничего подозрительного не обнаружили и радировали в ответ:
Братьям.
Шлем вам сердечный привет. Ждем координат места выброски. Держитесь.
Зигфрид.
Поздно вечером прикатили из леса на видавшем виды отечественном мотоцикле «М-72» Горячев с Гороховым и сразу поднялись на второй этаж — прямиком к начальнику отдела. Там уже находился Миронов, который докладывал первые результаты по радиоигре с немцами.
— Проходите, товарищи, садитесь, — указал Горобец вошедшим офицерам на свободные стулья у стены. — Продолжайте, майор!
— Если верить Ярыгину, это его первая заброска в наш тыл. На допросе клялся и божился, что выполнит все наши требования. Линию допроса я выбрал жесткую, сантиментов не разводил, и он окончательно «сломался»; уверен, с радистом у нас проблем быть не должно.
— Как прошел первый радиообмен с разведцентром абвера? — задал вопрос подполковник, который как раз просматривал тексты радиограмм «туда» и «оттуда». — Ваше личное ощущение?
— Думаю, товарищ подполковник, все чисто и никаких секретных сигналов о провале радист Ярыгин не подавал. Кроме меня, во время сеанса с ним находилась старшина Немцова, наш лучший радиооператор, — она того же мнения.
— Ясно, садитесь, Николай Петрович! Теперь вы, капитан Горячев, доложите, как съездили, что нашли, — в общем, подробно все обрисуйте, прошу!
Капитан встал, достал из-под пиджака (они с Гороховым еще не успели переодеться в военную форму) офицерскую планшетку и разложил находящуюся в ней крупномасштабную карту района:
— Поляну мы подобрали вот здесь — в квадрате 72, в восьмидесяти пяти километрах от Смоленска. Рядом проселочная дорога, что удобно для доставки бойцов роты оцепления. Населенных пунктов вблизи нет.
Офицеры обступили небольшой круглый стол в углу комнаты, на котором была разложена карта. Горячев положил рядом небольшой лист бумаги в клеточку: от руки нарисованный укрупненный план местности. Капитан водил по нему карандашом и давал пояснения:
— По периметру поляны должны быть вырыты неглубокие окопы и устроены пулеметные гнезда, а здесь, — Горячев сделал пометки на плане, — установлены ротные минометы на случай серьезного боестолкновения — научены горьким опытом. В центре поляны будут сложены сигнальные костры, а между подразделениями проложена телефонная связь.
