Токио. (ТАСС) Госпитали переполнены
Армейские госпитали вооруженных сил США в Японии переполнены ранеными, ежедневно прибывающими из Южного Вьетнама. Особенно усилился поток раненых в последние дни.
Но как же мне проверить две последние догадки? Как? Представим себя на месте американского командования. Есть ли такая уж срочная необходимость переброски авиационных подкреплений? Неизвестно. Может быть, и есть. Надо будет проверить сводки по сбитым самолетам. «И, кроме того, — с явным запозданием соображаю я, — интересно бы посмотреть, сколько всего заправщиков с позывным «Yankee» прибыло в интересующий нас район?» Поднимаю голову и внимательно осматриваю притихший зал. Почти все мои сотоварищи попрятались по углам и, сидя у приемников, пытаются удержать в неподвижном равновесии хрупкую грань между сном и бодрствованием. И только один Васька Тошин уныло топчется у антенного распределителя, пытаясь нащупать исчезнувшую из эфира станцию. Самое время активно действовать, и я бочком выскальзываю из своего рабочего отсека. Воспользовавшись тем, что оперативный дежурный (вопреки всем правилам и инструкциям) ушел вздремнуть, проникаю на центральный пост. Я точно знаю, что в центральном зале никого из офицеров нет, поскольку по неписаным правилам жизни и деятельности КП наступило законное время дежурного офицера слегка перевести дух. Основной поток оперативных сообщений иссяк, словно лесной ручей в засуху. Смены давно приняли дежурство, и никаких чрезвычайных происшествий до пяти утра, кажется, не предвидится. И маленький уютный закуток с лежанкой, устроенный между трансформаторной и котельной, принимает очередного офицера в свои теплые и расслабляющие объятия.
Разумеется, все оперативные документы при оставлении рабочего места положено обязательно убирать в сейф, но… Но этому обязательному правилу удивительным образом препятствуют особенности местности, в которой расположен наш командный пункт. Дело в том, что он стоит в небольшой впадине и как бы отрезан невысоким холмом от прочих полковых построек. Таким образом, из окна нашего невысокого строения виден только покрытый серым снегом пологий склон с протоптанной по нему дорогой. Вот отсюда-то и следует, что все секретные бумаги дежурному офицеру приходится оставлять на столе без присмотра. Не видите связи? А ведь она очевидна. Оперативный дежурный, так же как и мы, тоже опасается внезапной проверки. И, к его сожалению, извилистая тропинка, идущая из расположения полка к командному пункту, на большем своем протяжении прикрыта холмом. Таким образом, времени на то, чтобы среагировать на внезапное появление проверяющего, у оперативного дежурного остается катастрофически мало. Конечно, во время отдыха начальника за единственной проходимой дорогой непрерывно наблюдает один из находящихся на смене планшетистов. Но все равно, за те тридцать две секунды, которые требуются, чтобы выйти из-за поворота дорожки и войти в парадную дверь КП, можно успеть совсем не многое. Естественно, что впередсмотрящий планшетист, при внеплановом появлении человека в фуражке, бросается будить уснувшего офицера в заветный закуток у кочегарки. Но чтобы до него добраться, ему надо преодолеть целых три двери. Даже бегом, это занимает минимум двенадцать секунд. Далее надо растолкать спящего офицера, причем деликатно, а не абы как. На это кладем еще пять секунд. После пробуждения, наш оперативный может добраться на свое место за рабочим столом тоже никак не быстрее, чем за те же 12 секунд. И получается, что на все про все у него уйдет никак не менее 29-ти секунд. Казалось бы, все в порядке, в запасе у него остается еще целых три секунды!
Но, но и но! Но мешают проклятые документы! Если убрать их (как и положено) в стоящий в углу центрального поста сейф, то получается полная ерунда. Пока оперативный отыщет в карманах ключ, пока трижды провернет его в замочной скважине, пока распахнет дверцу сейфа, пока достанет нужные кипы бумаг, пока донесет все это хозяйство до стола и раскроет рабочий журнал на нужной странице… о-го-го! Ясное дело, успеть осуществить все эти телодвижения за три секунды совершенно невозможно. К чему я все это рассказываю? Да только к тому, чтобы показать вам, что получить доступ к секретным документам Главного Разведуправления не всегда безмерно трудно. Иногда секреты лежат на самом видном месте, достаточно только выбрать подходящее время, чтобы с ними спокойно ознакомиться.
Итак, я в центральном зале. Второй планшетист безвольно сидит на полу, раскинув ноги и прижавшись спиной к прозрачному пластику. Его давно не стриженная голова устало свесилась набок, а из руки на пол выпал зеленый мелок. Спит, собака! Помех, таким образом, никаких. И хотя цели у меня самые благие, но осторожность, вернее сказать предусмотрительная осмотрительность, никогда не помешает. Свет в зале с двадцати четырех приглушен, и только за столом дежурного ослепительно ярко горит настольная лампа. Змеей проскальзываю к раскрытому журналу и спешно перелистываю его изрядно затертые офицерскими рукавами страницы. На поиски много времени не уходит, и через несколько минут картина происходящего начинает вырисовываться более отчетливо. Вскоре выясняется, что первый Yankee, под номером 90, был засечен второго марта. Я обратил внимание на то, что никаких особых отметок около этого позывного сделано не было. Стало быть, никаких особых вопросов он к себе не вызвал. Второй заправщик той же серии, под индексом 91, появился третьего числа. Его прибытие было дружно перехвачено и первой и второй ротами. 92-й, воспользовавшись хорошей слышимостью, вели от Гонолулу. 93-й так и не был засечен. 96-й поймал я сам. Ага, а вот и обратный поток. Yankee-92 доложил о прибытии на Уэйк. И почти тут же взлет, но какой! Срочный, спешный, авральный. Наверное, аэродромной команде едва хватило времени на то, чтобы вкачать в его баки подвезенное к самой взлетно-посадочной полосе топливо. И, что удивительно, с разрывами во времени между взлетом и докладом везде наблюдается одна и та же картина. Когда заправщики из серии «Yankee» шли с американского материка, временная разница в отправке подтверждающей телеграммы колебалось от 35 до 47 минут. Когда же они возвращались обратно в США, то этот разрыв резко сокращался до семи — двенадцати минут.
«Но, действительно, если каждый из них тащил с материка еще по два, а то и четыре самолета, — принялся подсчитывать я в уме, — то выходит, что оператор на аэродромной вышке сообщал об убытии основного ведущего только тогда, когда взлетал последний самолет из их группы. Значит, — подвожу я итог своим размышлениям, — вначале взлетал сам заправщик, а уже за ним, как бы следом, и сопровождаемые им самолеты. А поскольку они движутся своеобразной неразрывной группой, то нет нужды присваивать каждому из самолетов свой собственный позывной. Все вроде получается логично и понятно. Как это понятно? — тут же одернул я сам себя. А почему же в таком случае не давалось обязательное для ИКАО[7] уточнение количества самолетов, летящих в группе?» Сколько раз бывало так, что передаются сведения об убытии какого-либо позывного, допустим Jerri-62 с обязательной приписочкой — «Fore F-104 DJ».
Получи я такую телеграмму, то все стало бы предельно ясно и понятно. Со всей возможной в авиации определенностью текст такой телеграммы гласит: «С острова Хонсю на Окинаву вылетели четыре учебно-тренировочных самолета фирмы Локхид модель F-104, построенных специально для японских сил самообороны (DJ)». А кто же летит в данном случае? Глухой молчок. А раз молчок, то дело здесь явно нечисто, дело пахнет тайной операцией. А где тайны, там должны быть и мы — непобедимые бойцы ОСНАЗа.
Медленно возвращаюсь на рабочее место. Усталым взором обвожу ряд нудно жужжащих телетайпов. Натягиваю на виски сырые от непрерывной носки наушники и по очереди проверяю слышимость на всех подотчетных направлениях. Все вроде бы в порядке. Присаживаюсь на тяжеленную, отполированную тысячами задниц, армейскую табуретку и прислоняюсь спиной к теплой стойке.
«Американцы организовали воздушный мост и потихонечку перебрасывают в Токийский военный округ какие-то необычные самолеты, — медленно ворочаются в моей голове тяжелые мысли. — Это кажется довольно ясным. Но в связи с этим фактом возникают совсем иные вопросики. Первый вопрос, и он же самый главный, — какие именно самолеты перегоняют американцы? И вопрос второй, который органически из первого вытекает, — для каких дел эти самолеты предназначены. Если, допустим, перегоняются истребители или штурмовики, то это вполне понятно и объяснимо. Вьетнамская война день ото дня все веселее разгорается и для более надежного прикрытия не слишком надежных южновьетнамских войск требуется все больше и больше самолетов тактической авиации. Но стандартный заправщик способен в несколько приемов перетащить через океан не больше четырех самолетов. Но четыре борта взлетают и выстраиваются несколько дольше, так что скорее всего их было всего два… Ага. Значит, получается по два тяжелых самолета на заправщик… Может быть, американское командование военные транспорты перегоняет, с подкреплениями? Дубина, — тут же выругал я сам себя, — надо было просмотреть, кто прибывал в Лос-Анджелес и Сан-Франциско в конце февраля и начале марта. Там-то, на своей территории, они не стесняются регистрировать перелеты всех типов самолетов». Но я еще колеблюсь.
