На работу в театр нашу камеру в полном составе привозила театральная машина. Никаких выводных из караула гарнизона не было, нас брали под ответственность театра. Поставив декорации для первого действия, мы располагались за кулисами и смотрели спектакль. В антракте убирали старые декорации и ставили новые. Затем из-за кулис продолжали смотреть спектакль. Поставив декорации в последнем антракте, все мичманы разбегались по своим квартирам или каким-то другим делам, оставляя меня досматривать спектакль и быть на подхвате при необходимости.
Досмотрев спектакль, я городским транспортом добирался самостоятельно до гауптвахты. Вообще-то театр должен был на своей машине отвозить нас обратно, но мичманы, к радости шофера машины, просили его не беспокоиться.
Приехав к зданию гауптвахты, я тоскливо ходил по аллее, ожидая, когда же мои мичманы соберутся, чтобы всем вместе зайти, как будто мы организованно на машине только что вернулись с работы. Так хотелось побыстрее попасть в свою теплую камеру на такой уютный деревянный топчан без матраца и подушки, но наказ мичманов был строгий: «Ты, Витек, не будь салагой, без нас на губу ни-ни-ни».
Крейсер «Аврора» в то время стоял на Неве у Горного института, а гауптвахта располагалась на улице Римского-Корсакова. Шли на работу с выводным, вооруженным винтовкой. Пешая неспешная прогулка по одному из самых красивых районов Ленинграда — не очень строгое наказание. На «Авроре» предстояло очищать корпус от старой краски. Мне досталась средняя труба, к вершине которой меня поднимали на беседке. Беседкой называется кусок доски, прикрепленный к тросу таким образом, чтобы на нем можно было сидеть.
На первом курсе наше курсантское денежное содержание было 50 рублей, на втором — 100 рублей, на третьем и дальше — 150 рублей. До 1947 года на эти деньги в коммерческих ларьках и на рынке, кроме зубного порошка и мыла, почти ничего нельзя было купить. Для населения были продовольственные и промтоварные карточки, где все продавалось по ценам, установленным еще до войны.
В 1947 году была проведена денежная реформа, суть которой заключалась в том, что деньги старого образца были изъяты, а пущены в оборот деньги нового образца. Цены на товары были оставлены прежние, еще довоенные. Реформа была проведена образцово. Случилось чудо. Сегодня в городе ничего нет, а завтра в магазинах всего полно.
Теперь на наши курсантские деньги мы могли себе кое-что и позволить, в том числе и покупку ручных часов.
После 1947 года и до смерти Сталина в 1953 году ежегодно в апреле происходило очередное снижение цен на какую-либо группу товаров, о чем население широко оповещалось по радио и в газетах.
Наше училище было образовано в 1939 году с целью подготовки специалистов по организации базирования Военно-морского флота.
В 1937 году был создан Народный комиссариат Рабоче-крестьянского Военно-Морского Флота. Уже в 1940 году флот должен был получить много кораблей различных классов, в том числе линейные корабли, крейсера и подводные лодки. На флоте создавалась морская авиация. Флоту необходимо было в короткий срок расширить и модернизировать существующие и построить новые военно-морские базы, систему береговой обороны, аэродромную сеть морской авиации. Флоту стали нужны многочисленные высококвалифицированные кадры военных инженеров, способных решить эту задачу.
Новое училище создавалось на базе Ленинградского института инженеров промышленного строительства, который был образован в 1930 году с целью подготовки для тяжелой промышленности инженеров-строителей, конструкторов и архитекторов.
Ученые и преподаватели этого института участвовали в проектировании и строительстве всех крупнейших строек первых пятилеток и подготовили кадры, ставшие потом основным костяком руководящего состава строек тяжелой и оборонной промышленности страны.
Многие ученые и преподаватели вели свою инженерную карьеру еще с дореволюционных времен. Они уже в то время были крупными авторитетами в своем деле.
Второй составной частью вновь образованного училища стал морской факультет Военно-инженерной академии, старейшего высшего военного учебного заведения России, в стенах которого работали и учились выдающиеся военные инженеры нашей страны.
Часть преподавателей этого факультета, пришедшая для дальнейшей работы в новое училище, начинала свою военно-инженерную деятельность еще до Первой мировой войны и имела в царской армии высокие воинские звания. Чтобы дать общую характеристику уровня профессорско-преподавательского состава, приведу такую арифметику: академиков Академии наук СССР — 2, членов-корреспондентов Академии наук СССР — 2, членов-корреспондентов Академии строительства и архитектуры — 2, генерал-лейтенантов — 2, генерал-майоров — 4, контр-адмирал — 1. Добавить к этой арифметике можно еще и то, что практически все начальники кафедр были профессора и доктора технических наук.
Штатная категория командира дивизии — генерал-майор, корпуса — генерал-лейтенант. Эти сведения я привел исключительно с целью показать, как правительство ценило уровень знаний ученых, присваивая им такие высокие воинские звания.
По своей дальнейшей службе я был знаком со всеми училищами Военно-морского флота, Инженерных войск и многими училищами других видов Вооруженных сил.
Среди известных мне военных училищ не было ни одного, которое смогло сравниться с нашим по количеству преподавателей с такими высокими учеными и военными званиями.
Этим я вовсе не хочу сказать, что в этих других училищах преподаватели были хуже или что там готовили более слабых специалистов.
Этим я хочу сказать только одно, а именно, как Советское правительство и руководство Военно-морским флотом понимало, что никакого флота, никакого морского могущества государства не будет, если не будет обеспечено базирование. Лучшие кадры были направлены для подготовки специалистов по базированию.
При большом количестве академиков, профессоров и генералов курсантов в училище было сравнительно мало.
В училище было три факультета: первый — берегового строительства, второй — электромеханический, третий — химический. Основной учебной единицей был класс численностью 15–20 человек.
В 1946 году на первом факультете было три курсантских и один офицерский класс, на втором факультете — два курсантских и на третьем — один курсантский.
Лекции читались не более чем для двух классов, академики Академии наук СССР читали лекции аудитории, в которой было не более 30 человек. Преподаватели знали своих учеников в лицо, был возможен обмен вопросами-ответами в процессе лекции.
Полная укомплектованность кафедр и малая численность курсантов позволяла преподавателям применять индивидуальный подход в обучении.
Чтобы организовать базирование флота, прежде всего надо знать, а что же это такое флот, т. е. знать корабли, авиацию, оружие, береговую артиллерию, судоремонт и многое другое. Надо знать, как все это действует, и знать, что нужно этому флоту, чтобы он действовал.
Этим занималась кафедра военно-морского дела.
Начальником кафедры был капитан 1 ранга Заболоцкий С.В., бывший офицер императорского военного флота. Я не помню ни одного начальника кафедры тех времен, который был бы ординарным человеком и не имел бы своей, только ему присущей манеры поведения. Каждый из них был яркой личностью, у каждого из них было свое лицо.
У Заболоцкого на первом месте была любовь к военному флоту и гордость за профессию флотского офицера, которые он старался нам привить. Заболоцкий учил нас не только гордиться званием флотского офицера, но и уметь быть в этом звании на войне, службе и на отдыхе.
Вот это последнее «уметь быть в офицерском звании» на отдыхе иногда вызывало у него грусть, что нам может и не понадобиться часть того умения, которая была совершенно необходима офицеру императорского флота. На одном из занятий он сказал примерно следующее: «Когда я служил младшим артиллерийским офицером на легком крейсере «Диана», то при его стоянке на рейде Кронштадта офицеры получали краткосрочный отпуск в Петербург. В Петербурге возьмешь лихача на дутых шинах — и по Невскому. Тут надо большое умение: и адмиралу во время честь отдать, и даму знакомую на тротуаре не пропустить. Потом с дамой — в ресторан, а там — целая наука, как войти, как сесть, что заказать, как за дамой ухаживать и как красиво уйти. Вам эта наука может и не понадобиться, в молодых годах будете в гарнизонных столовых обедать, а потом дома, что жена приготовит. Если и попадете в ресторан, то там сейчас прежнего шарма нет, да и в офицерской службе шарма не предвидится, будут только долг и обязанность. Естественно, что служение отечеству и добросовестное исполнение офицерских обязанностей — высшая радость для офицера, но немного шарма службе не помешало бы».
