Жалко кису. Я хотела её Белянкой назвать. Но... Теперь уж не буду. Она худая вся. Тоже кушать, наверное, хочет. А кушать нечего у нас. Это Саша кису поймал. Он на воробьёв охотился, а тут киса. Она тоже охотилась на воробьёв. Кушать хотела. Не поняла, глупая, что и она тоже теперь дичь. Вот Саша и поймал её.
Со мной Вовка. Против нас мой папа, Сашина мама и сам Саша. Они скушать кису хотят. А нам с Вовкой жалко её. Но... раз опять норму по хлебу снизили, значит киса обречена.
Тётя Шура обещала всё сделать быстро и не больно. Саша взял кису у меня из рук, тётя Шура достала большой нож и тазик. Наверное, для крови.
Не могу смотреть на такое. Попросила подождать десять минут, оделась, и вышла на улицу. Сегодня или никогда! Они кису убьют и сварят. Значит, сегодня будет мясо. То есть, не один лишь хлеб на ужин. Надо решаться! А то завтра, наверное, не смогу.
Я вот уже неделю по чуть-чуть откладываю со своей ежедневной пайки. За это время смогла скопить целую пайку и ещё чуть-чуть. Вот эту-то свежую сегодняшнюю пайку я и хочу отдать. С завтрашнего дня хлеба будет ещё меньше. Тогда отдать его будет много сложнее. Тем более, у нас сегодня будет на ужин кошка. Потерплю, как-нибудь, один день. Завтра в школе пообедаю.
Да, в школе нас теперь каждый день кормят. Супом. Если это можно так назвать. На самом деле суп сейчас в школе - это едва тёплая подсоленная вода с плавающими в ней отрубями. И ещё дают сто грамм соевого молока или кефира. Суп мы с Сашей съедаем в столовой, а молоко или кефир всегда сливаем в баночку и приносим домой Вовке. Вовка в школу не ходит.
Обидно. Первые и вторые классы не учатся. Соответственно, и обед им не полагается. А Вовка, что-то сдавать стал. По утрам с трудом из постели поднимается. И мы тоже в школу больше обедать ходим, чем учиться. Холодно там. Ну, невозможно долго сидеть, даже в одежде. У нас три или четыре урока по пятнадцать минут бывает, затем обед, и распускают нас. Да и на этих крошечных уроках учителя всего лишь задания раздают и объясняют что-то непонятное. И спрашивать о том, что непонятно, нужно конкретно. Учительница математики сказала, что для того, чтобы правильно задать вопрос, нужно больше половины ответа знать. И отговорки типа "я не понимаю", больше не принимаются. Сейчас война! Что ты не понимаешь, конкретно говори. Какое именно место непонятно? Покажи своё решение задачи и тебе покажут твою ошибку. Вот, так нас учат теперь.
Эх, жалко, что трамвай встал. Не ходит больше трамвай наш. Вроде бы, по центральным улицам ещё трамваи ходят. А на нашей улице движение прекращено. Приходится пешком тащиться. Две остановки. А потом ещё две.
Темнеет. Скоро вечер уже, сейчас рано темнеет. Тьфу ты, сволочи. Опять воздушную тревогу объявили. Как же они надоели, тревоги эти! Сашка, кстати, теперь тоже у нас на чердаке иногда дежурит. Зажигалки-то тушить нужно кому-то. А народу в подъезде мало осталось. Ну, тех, кто в состоянии вообще это делать. Мой папа, например, не может. Тётя Шура часто не ночует дома. Вовка мелкий. Да и в других квартирах похожая история. Кто в силах - тот воюет или работает. Девушек из МПВО на все дома не хватает. Остаются школьники лет десяти-четырнадцати. Вот на них-то теперь почти все дежурства и падают. Сашка с Валькой обычно дежурит, вдвоём. Одному тяжело, можно не успеть потушить зажигалку.
Задумалась я, а тут тётка какая-то ко мне подскочила и куда-то тянет.
Чего? Что Вам нужно от меня? Куда? Ну, нафиг. Не хочу. Некогда мне. И что, первый раз, что ли, налёт? Я их уже десятки пережила. Да плевать, что опасно. Некогда мне! Спешу я. Ну, не хватайте меня за рукав! Пустите! Ай!!
Тьфу, пропасть! Ненормальная какая-то. Первый раз, что ли, в патруле? Схватила меня посреди улицы, да в бомбоубежище запихала ближайшее. А я уж больше месяца не была в них. Да тут, в подвале этом, ещё, может, и опаснее, чем на улице! Бомба в дом над нами попадёт - нас и засыплет. Лучше уж сразу тогда под бомбу, чем потом неделю в этом подвале помирать. Конечно, есть шанс, что отроют. Иногда засыпанные бомбоубежища откапывают. А иногда - нет.
Бух!! Ой, что-то совсем рядом где-то рванула фугаска. Чувствую, как качается дом над нами. Но нет, устоял дом. Вроде, пока рушиться не собирается.
Опять вспомнила тот страшный случай с попаданием в дом бомбы. Это в октябре было, ещё до того, как Сашка карточки потерял. Мы с ним тогда решили сходить к Неве и посмотреть на корабли нашего Балтийского флота. Интересно же. Когда ещё крупные боевые корабли увидим своими глазами?
Кораблей мы, правда, толком не разглядели. Что-то там такое стояло под масксетями, но видно плохо было. Мы так и не поняли, видели мы крейсер "Киров" или то была ложная цель для фашистских лётчиков, а настоящий "Киров" совсем в другом месте стоит. Тем более, милиционеры всех гоняли с набережной рядом с этой штукой, чем бы она там ни была, не позволяя подойти поближе.
Так вот, я, вообще-то, не о том. Мы когда обратно шли, тоже налёт фашистов случился. Переждали мы его в каком-то подъезде, да дальше и пошли. Прошли пару домов и заметили кучу народа, столпившуюся около развалин дома. Что там? Подошли поближе, а там...мамочки, что ж творится-то!
Фугаска в дом попала, наполовину разрушив его. От дома всего одна стена осталась стоять. А на четвёртом этаже уцелела половина комнаты. Просто кусок пола висит в воздухе, за эту последнюю стену непонятно как держится. Внизу под ним куча битого кирпича, а кусок пола держится как-то.
А на этом полу, около самой стены, двое мальчишек стоят. В тапочках, майках и домашних штанах. Младшему, наверное, года четыре. А старшему около шести. То есть, это я так думаю. Стоят молча и спокойно. Не ревут, не дёргаются. За руки держатся. Хотя пол под ними в любой момент рухнуть может.
Люди же внизу не знают, что им делать. Как снимать их оттуда? Притащили какие-то лестницы, связали три штуки, но это больше от отчаяния. Чтобы хоть что-то сделать. Приставить лестницы к стене боятся. Рухнет запросто. Да и коротко. Явно мало трёх лестниц.
И тут стоящий в толпе моряк в чёрной форме что-то крикнул, снял с плеча свой сидор, сунул его кому-то, да и полез вверх. Прямо по стене, без лестниц. Совсем молодой, даже моложе Мишки он был. Помню, как полз он, зажав в зубах ленточки от своей бескозырки.
Не знаю, как он там полз, за что цеплялся. Может, занимался раньше альпинизмом? Но залез. Как-то вскарабкался до четвёртого этажа. Мы с Сашкой внизу стояли, смотрели, чем это закончится.
Моряк же над полом голову выставил, да что-то мальчишкам сказал. И тот, что помладше, сразу, без криков, лёг на пол и пополз к моряку. Там как-то зацепился ему за шею, переполз на спину, да там и повис, вцепившись в моряка руками и ногами. А тот медленно, гораздо медленнее, чем поднимался, начал спускаться. Ниже, ниже... У мальчишки слетел с ноги и упал вниз правый тапочек. И вот они оба уже на земле.
Мальчишку от моряка отцепили и передали какой-то женщине, которая плакала и причитала всё это время внизу. А моряк полез обратно, за вторым.
Вверх, вверх. Вот он снова на четвёртом этаже. И уже старший мальчишка лёг на пол и пополз к моряку. А потом...
Может, старший тяжелее был. А может, он как-то своим весом этот пол и держал, не знаю. Словом, только он ползти начал, как...
Не выдержал пол. А за ним и вся стена вниз посыпалась. И внизу всё осело кучей балок и битого кирпича, подняв огромное облако пыли.
Мужчины молча потянули шапки с голов. Некоторые крестились. Сашка тоже картуз свой снял. А я плакала, как и многие другие. Ни у старшего мальчишки, ни у этого смелого моряка шансов уцелеть там не было никаких. Кто был этот моряк? С какого корабля? Не знаю. Название корабля на бескозырке прочитать я не успела. Надеюсь, его тело потом всё-таки выкопали и сообщили капитану, как он погиб. Чтобы хотя бы дезертиром не считался. Всё-таки одного мальчика он спас.
Наконец, дали отбой тревоги. Я вышла на улицу и огляделась. Уже совсем стемнело. Нужно спешить, а то скоро люди расходиться по домам начнут. И я быстро зашагала в сторону рынка, рядом с которым, я знала, была толкучка, и можно было выменять что-то из еды. Можно было и купить за деньги, но денег даже на маленький кусочек хлеба у меня бы не хватило. Всего сорок рублей и было-то в кошельке. За сорок рублей в Ленинграде сейчас можно купить неплохую двуспальную кровать. А вот сто грамм хлеба - нельзя...
Вот он! Ммм... а как пахнет! Вкусный, наверное. Аккуратно оборачиваю его в чистый носовой платочек, а затем и в холщовую тряпочку. Прячу за пазуху и разворачиваюсь к дому. Ничего, что мне за него мою хлебную пайку сегодняшнюю отдать пришлось. Меня сегодня супом из кошки накормят. Зато теперь у меня есть подарок. Подарок Саше на день рождения!
Иду обратно домой. Периодически проверяю, на месте ли мой драгоценный свёрток. Не уронить бы! Мимо меня по трамвайным рельсам прогрохотал... эээ... бронепоезд, что ли? Никогда таких не видела. Но если это не маленький бронепоезд, то я не знаю, как эту штуку и назвать. Во всяком случае, башни у него были, пушки из них торчали, бронёй явно обшит. Значит - бронепоезд.
