СВД я раньше никогда не разбирал, ну да дело нехитрое, не слишком отличающееся от разборки калаша. Справился без особых затруднений. Винтовка, кстати, на пятнадцать лет старше меня. Явно очень давно не чищена, заколебался оттирать. Хорошо ещё, что пенал с принадлежностями и разборный шомпол были в подсумке. Та-а-ак…. прицел… Мдяяя…. «Made in China», понимаешь… Крепление какое-то уж очень убогое на вид. Я не я, если после нескольких выстрелов его не придётся прикручивать обратно, и плакала вся пристрелка. Фиксатор задней крышки отломан, сама она в закрытом положении не держится. Замечательно. Нахожу гнездо батарейки. Гнездо есть, а вот батарейки нет. И, судя по форме гнезда, она какая-то уж очень хитрая, и здесь её явно нигде не достанешь. Да уж, повезло, ничего не скажешь…
Закончил с чисткой, только собрался ещё немного поспать — просыпается наш доблестный командир отделения. Через десять секунд просыпаются и Москит с Кулибиным, в принудительном порядке. В наличии две лопаты, совковая и штыковая, за пару часов (ну, может, чуть больше), работая поочерёдно, доводим глубину до двух метров. Грунт песчаный, копается легко. Затем соединяем блиндаж с окопом. В процессе работы к нам присоединяется пятый член нашего маленького коллектива — Морпех. Упитанный пожилой мужчина за шестьдесят, на два дня уезжал в госпиталь, какие-то у него проблемы со здоровьем были. Впрочем, немудрено, в его-то возрасте и состоянии здоровья пойти в лес партизанить…
В течение дня присматриваюсь к своим сослуживцам, делаю выводы. Конечно, окончательное формирование мнения о них заняло больше времени, но, наверное, имеет смысл сейчас выложить более-менее целостные портреты, чтобы потом уже к этому не возвращаться.
Угрюмый— несмотря на не слишком впечатляющую внешность и возраст в полтинник, настоящий Человек Войны. С большой буквы. Не, с двух больших букв. Сам с одной из южных областей Украины, гордится тем, что потомок итальянских переселенцев конца XVIII в Новороссию. Носит итальянскую фамилию, и даже где-то там, в Италии, у него родственники есть, к которым он в гости ездил. Представляю, как родственники офигели от такого гостя. При этом убеждённый сторонник Русского Мира, искренне верующий (православный). Ездил в Киев на Антимайдан, там, в столкновениях с правосеками, потерял два полпальца (циркулякой кто-то пытался его без руки оставить). Единственный на весь взвод человек с реальным серьёзным боевым опытом (и один из двух — на всю роту, второй — Прапор). Был добровольцем в Приднестровье и Боснии. Прекрасно владеет автоматом, пулемётом, гранатомётом. С ножом и без него тоже очень многим крутым ребятам может показать, где раки зимуют. Перед войной бригадиром грузчиков работал. В общении человек, скажем так, не простой. Очень эмоционален, окружающих не слышит, знай себе талдычит своё, причём точку зрения имеет по всем вопросам, даже тем, в которых не смыслит вообще ничего. Правда, поддаётся переубеждению. Иногда. Наше с ним общение довольно быстро стало непредставимо без «обезьяна, полезай обратно на дерево!» или «чего, в Африке своей привык…» (далее следовала какая-то гадость, к которой, по его мнению, я привык в своей Африке). Я, впрочем, без особого смущения отвечал в духе «азеров с рынка забыли спросить» или «ты, …., деревянный по пояс с обеих сторон». Но всё по-доброму, просто стиль общения такой. Запаслив до хомячества. Может неделями жить на кофе и сигаретах. В общем, со своими Угрюмый хоть и бурчлив и несносен, но вполне терпим, и даже иногда вызывает добрые чувства. Но вот «чужим» я бы для него не хотел быть ни за какие коврижки. Мне ещё пожить охота. Да, кстати, если кто видел кадры с места падения малазийского «Боинга», где ополченец держит игрушку, — вот это как раз и есть Угрюмый.
Угрюмый на месте падения «Боинга».
С этой картинкой ещё демотиваторы наштамповали. Хотя реально он всего лишь показывал корреспондентам — смотрите, мол, дети погибли. А потом положил куклу на место и перекрестился. Но гиены пера, как обычно, всё переврали.
Кулибин— молодой блондинистый хлопец, кажется, из-под Снежного откуда-то. Разгильдяй и лентяй, каких свет не видывал, при этом чудовищно хозяйственен и весьма изобретателен (за что, собственно, и получил позывной). До войны работал слесарем-сантехником. Несмотря на молодой возраст, успел дважды посетить места не столь отдалённые, оба раза за «не угонял, просто взял покататься». Некоторая приблатнённость в поведении имеет место быть, но не превышающая допустимых пределов. Может показывать примеры отчаянной (я бы даже сказал, чересчур) храбрости, при этом упорно спит ночью на посту, невзирая на регулярные тумаки от Угрюмого. Отправишь его сбегать за триста метров в столовую за банкой консервов — вернётся через три часа, зато с целым пакетом всякой вкусной всячины. Очень силён физически — один легко поднимал и нёс такие брёвна, какие мы втроём еле тащили. Считает себя русским, но основной мотив для ухода в ополчение — «Зря Киев и Львов решили, что нас можно нагнуть». Своеобразная, в общем, личность.
Кулибин.
Москит— шахтёр с Макеевки, в районе сорока лет. Тихий, спокойный, упрямый, обидчивый. Любитель дружеских посиделок за кружкой пива. С первых дней восстания был участником всех активных событий, включая взятие Донецкой ОГА. С точки зрения политических взглядов — умеренный левый националист. Любимая фраза, когда чем-то недоволен: «Не, ну ты вообще адекватный?» Дымит, как паровоз. Совершенно не умеет водить машину, но очень обижается, когда ему об этом говорят. Постоянно переживал, что сын-балбес, отправленный с началом войны к родственникам в Россию, вернётся обратно и тоже уйдёт в ополчение. Обычный мужик, в общем, на каких земля держится.
Москит гуляет по улицам Донецка.
С Морпехом же я не слишком долго общался. Пенсионер, с Донбасса. Когда-то служил в морской пехоте, чем весьма гордился. Частенько пытался отмазаться от выполнения различных тяжёлых работ под предлогом возраста (что, в принципе, объяснимо). Что забавно, обижался, когда кто-то другой проявлял инициативу: «Морпех, не поднимай бревно, опять спину сорвёшь», — из принципа доказывая, что он ещё ого-го. Любил покашеварить, ходил в лес грибы собирать, несмотря на частые обстрелы.
Уф-ф-ф…. Всё, на сегодня раскопки окончены. Завтра будем укреплять кольями стены, а потом крышу делать. На ужин сходил в столовую — она метрах в 350 от нас, через дорогу. Что сказать… жрать можно, но не более того. На обратном пути принёс две пластиковых полторашки с водой. Одной умылся, второй носки постирал и повесил на ветку сушиться. Гигиена — важная штука, в полевых условиях особенно. Начинает темнеть, на эту ночь расписание дежурств следующее: первыми Морпех/Кулибин, вторыми Африка/Москит, ну и Угрюмый, как он выражается, «всегда с нами», т. е. будет дрыхнуть всю ночь, иногда просыпаясь покурить. Забираемся с Москитом в узкий, осыпающийся окоп и укладываемся спать. Почему не в котлован от блиндажа? Над ним нет навеса, а прилететь может в любой момент, так что мы уж лучше как-нибудь в тесноте…
В полночь просыпаемся от очереди из ПКМ[13]в паре метров от нас (очень громкий агрегат) и крика Угрюмого: «На, сука, получи! В ружьё! Занять позиции». Судорожно натягиваю на себя броник, каску и разворачиваю СВД, в голове одна мысль: «Мля, ну почему ночью, чёрт, у меня же подсветки нет!»
Переползаю на дальний от дороги край окопа, там, где должен дежурить. Втискиваюсь между песчаной стенкой и Кулибиным. Осторожно выглядываю. Ночь, лес. Орд наступающих врагов не видно. В тылу наши часто постреливают одиночными, судя по всему — куда глаза глядят. Угрюмый с другого конца окопа подаёт голос: «Снайпер! Видишь их?!» Кого, мля, «их»!?… Блин, и c моей бандуриной из окопа не посмотришь, надо высовываться… Ладно, высовываюсь, добросовестно просматриваю лес, насколько это возможно в темноте. Кричу Угрюмому: «Где они?» — «Впереди! Видел движение на обочине!» Та-а-ак… на обочине… Высовываюсь ещё сильнее, стараясь не думать о том, что голова торчит сейчас над бруствером, как мишень. Просматриваю просеку и склон за ней…. вроде никого… Очередь. Слышно, как пули бьют по деревьям над окопом, стреляют где-то спереди и справа, похоже, вообще с другой стороны дороги, мне с моей позиции этот сектор никак не разглядеть. «Сука! Идите сюда, п….сы ё….е!! На!!» — это Угрюмый, остаток фразы тонет в грохоте ПКМ. Прикинув, что с дороги могут отвлекать внимание, пока основная группа ударит из леса, ещё раз тщательно просматриваю зелёнку в своём секторе. Вроде никого… Оглядываюсь на Кулибина — тот с сонным видом сидит на чурке и явно пытается абстрагироваться от ситуации. Мдяяя…. Бросив ему: «Хорош, …., спать, …! Смотри за зелёнкой!», пробираюсь к Угрюмому, с трудом протиснувшись в окопе мимо объёмистого Морпеха. На этой стороне свободный от настила участок окопа побольше и есть две оборудованных стрелковых ячейки плюс оружейка. Угрюмый с Москитом напряжённо вглядываются в темноту. «Снайпер, что, нет никого там?» — заметил меня наш героический командир. «..…, …!» — отвечаю я и затем грязно ругаюсь. «Просмотри дорогу и обочины впереди, удаление 150–200 метров. Сильно только не высовывайся, у них приборы наверняка есть». Стараясь не поднимать голову больше необходимого, просматриваю указанный сектор. Деревья, дорога, кусты, деревья… Из-за габаритов СВД в стеснённых пространствах с ней очень неудобно, мысленно кляну себя за то, что не купил бинокль. Та-а-ак…а это у нас что?
