что произошло, и моментально отреагировал. Он выхватил нож и вонзил его немцу в кисть руки. Раздался вопль, водитель разжал ладонь, уже тащившую из кармана Шубина пистолет. Глеб выхватил у него оружие и вскочил.
– Ах ты гад недобитый! – воскликнул он. – Эти ребята со значком СС – опасные, как скорпионы. Ладно, делаю еще одну попытку достать у него документы.
Он зашел с другой стороны и достал из кармана водителя солдатскую книжку. Открыв ее, прочитал, что ее владелец – рядовой войск СС Вольфганг Шольц. Шубин протянул книжку Мельнику.
– Бери, теперь Вольфгангом Шольцем будешь ты, – сказал он.
После этого он вновь склонился над лежащим на снегу немцем.
– Скажи мне, Вольфганг, – произнес он почти ласково, – куда это вы так спешили с группенфюрером Занделем? Ведь вы оба знали, что ехать ночью опасно. Но все-таки поехали. Значит, дело было важное. Так какое у вас было дело?
Шубин задал вопрос и ждал ответа. Однако рядовой СС молчал. Он даже не взглянул на Шубина, словно того вообще рядом не было.
– Так, понятно, – кивнул разведчик. – Ты хочешь сказать, что ты человек стойкий и смерти не боишься. Я уважаю твою стойкость, Вольфганг. Но мне нужно получить ответ. Я должен знать, куда вы ехали и почему так спешили. И если ты не хочешь отвечать добровольно, я получу ответ силой. Например, вот так…
И Шубин взялся за нож, торчавший в запястье эсэсовца, и слегка его повернул. Вольфганг Шольц был стойким солдатом, но боль оказалась сильнее его. Он застонал, а затем сквозь зубы произнес:
– Вы не имеете права так поступать! Так нельзя поступать с пленными!
– Нельзя, – согласился Шубин. – Но вы с первого дня войны так поступаете с нашими пленными. Я сам побывал в руках у гестапо и знаю, какие пытки там существуют. Так что не говори мне о правах. Долго мучить я тебя не буду, но какую-то боль тебе придется вытерпеть. А всего-то делов – рассказать о целях вашей поездки. Расскажешь и получишь легкую безболезненную смерть. То, что ты будешь жить, я тебе не обещаю, не хочу врать. Но легкую смерть могу обещать. Итак, куда вы ехали и почему так спешили?
– Ничего особенного я рассказать не могу, – нехотя ответил солдат. – Ехали мы, ясное дело, на фронт. А спешили… Я не знаю, почему господин группенфюрер так спешил.
– Вранье, Вольфганг, полное вранье, – покачал головой Шубин. – Куда именно вы ехали на фронт? В какие части? Кто вас послал? Какой приказ вы везли? Отвечай, или мне опять придется нажать на нож.
– Хорошо, я скажу, – согласился Шольц. – Мы должны были встретиться с командиром сорок второй танковой дивизии, которая сейчас выдвигается к Славянску из резервов Главного командования вермахта. А также с командирами частей СС, которых сейчас перебрасывают на фронт. Господин группенфюрер должен был передать им приказ фельдмаршала Манштейна…
– Уже лучше, – похвалил Шубин. – И какой приказ?
Рядовой Шольц в первый раз за время допроса взглянул в глаза разведчика.
– Наверное, должно быть понятно, какой приказ, – сказал немец. – Наши войска отступают, сдают один город за другим. Фельдмаршал отдал строгий приказ: ни шагу назад! Вот такой приказ мы везли. А спешили потому, что отступление продолжается и каждая минута дорога.
Вот это было похоже на правду! Кажется, теперь Глеб узнал все, что хотел узнать. Рядовой СС Вольфганг Шольц выполнил требование разведчика. Пора было Шубину выполнять свое обещание.
– Что ж, Вольфганг, – сказал он. – Можно сказать, ты заслужил легкую смерть.
И он одним движением вонзил свой нож в сердце немца. Тот дернулся один раз – и застыл. Все было кончено.
– Теперь можно и переодеться, – услышал Шубин голос своего напарника. – А то ты что-то заговорился с этим эсэсовцем. Пусти, я с него сапоги сниму…
Разведчики переоделись. Теперь надо было решить вопрос, как поступить с трупами. Шубин не хотел оставлять их здесь, на окраине села. В таком случае немцы быстро бы о них узнали, а узнав, постарались провести опознание тел. Таким образом, уже через пару дней вся немецкая армия в междуречье Днепра и Северского Донца знала бы, что группенфюрер Зандель и его водитель убиты, а на их машине ездят советские разведчики. Так что трупы надо было спрятать.
Стали искать проселок, по которому можно было бы уехать подальше от села – и еще дальше от трассы. Не без труда такой проселок нашли. А проехав по нему три километра, подъехали к глубокому оврагу. Сюда разведчики и сбросили тела своих врагов. Затем они развернулись и снова выехали на трассу. Здесь Мельник повернул направо и продолжил путь в сторону Запорожья.
Сидя на заднем сиденье «Мерседеса», Шубин вспоминал допрос эсэсовца Шольца. Казалось бы, допрос был проведен правильно, получены важные сведения. Но какая-то деталь мешала Шубину чувствовать, что все сделано правильно. Но какая именно, он не мог понять.
И вдруг Глеб понял: водитель ему врал. Группенфюрер Зандель не вез приказ «Ни шагу назад!». Если бы такой приказ был, о нем знала бы вся группа армий «Юг», о нем бы толковали солдаты на вокзале. И сам группенфюрер обязательно вез бы такой приказ в письменном виде. Между тем при нем не было никакой папки. Что это могло означать? Только одно: что распоряжение Манштейна надо было передать устно. А из этого следовал еще один вывод: что это распоряжение было тайным и строго секретным. Так какое секретное распоряжение вез пассажир «Мерседеса»? Этого Шубин не знал. А стало быть, он не мог включить информацию, полученную от водителя, в свою ежедневную сводку. Вполне возможно, эта информация была ложью, и немец на это и рассчитывал – что советский разведчик сообщит ее своему командованию. Поэтому, сделав еще одну остановку, Шубин передал в штаб короткое донесение. В нем он сообщил лишь о том, что они с Мельником едут в Запорожье, чтобы там, на месте, разобраться в ситуации.
Конечно, разведчики не могли знать, что в этот день, 5 февраля, на всем фронте от Белгорода до Славянска советские войска перешли в наступление. Части Воронежского фронта окружили Харьков и заперли в нем немецкую группировку «Ланц». Получалось, что Харьков стал для немцев чем-то вроде второго Сталинграда.
А танковая группа генерала Попова продолжила движение на юг и на рассвете освободила Славянск. При этом сообщения Шубина о появлении вблизи фронта эсэсовских частей генерал Попов воспринял очень серьезно. Еще серьезней он отнесся к сообщению о том, что эсэсовцы передвигаются как-то странно: кто-то на север, кто-то на юг. И он не стал совершать безоглядный рывок на Запорожье, как
