- Это так напоминает о моём доме и жизни без пулемётов или сапёрных лопаток. – Изумлённо размышлял он. - О нормальной жизни без военной формы…
Две ночи спустя их отделение неожиданно подняли с постели сразу за полночь. Фельдфебель Пичке ввалился в комнату, где квартировали подчинённые и со всей дури гаркнул:
- Построение на станции!
- Что, чёрт возьми, случилось? – спросил сонный Вилли.
- Нужно максимально быстро разгрузить поезд с боеприпасами.
- Пленных что ли не хватает?
- Эти доходяги будут год разгружать. – Сказал Пичке и выругался. - Проклятые ублюдки!
Недовольно, но тихо ворча, Иоганн вместе со всеми собирался на авральную работу. Железнодорожная станция располагалась примерно в километре от их временного дома, и переться туда в морозной темноте не очень хотелось. Пока они шли неорганизованной ночной толпой, Майер рассеянно думал:
- Есть что-то умиротворяющее в этой железной дороге, даже несмотря на то, что паровозы и вагоны русские. Как она напоминает мне о детстве и мирном времени!
Спокойная внешность спящего города оказалась обманчива. Дело было в продолжавшихся круглые сутки налётах русских бомбардировщиков.
Длинная колонна грузовиков уже стояла наготове, рядом с прибывшим из Германии поездом. Весь наличный состав спецсоединения, независимо от звания, подключили к этой работе. Хотя термометр показывал ниже нуля, все быстро взмокли. Пленные таскали боеприпасы, как лунатики, медленно и бесшумно.
- Если русские, застигнут нас сейчас, то спаси Господи наши души! – проговорил осторожный Францл. - Кругом полно боеприпасов.
- Нужно порыскать вокруг в поисках укрытия на этот случай.
- Я когда ходил отлить, то нашёл подходящий. – Признался домовитый Ковач. - Бетонный блиндаж, перекрытый брёвнами…
- Он достаточно большой, чтобы укрыться нам всем?
- Вполне.
От бесконечных ящиков со снарядов у Иоганна уже дрожали ноги. Солдаты и русские военнопленные сновали взад и вперёд, а рядом шумел капитан Кребс, следивший, чтобы никто не останавливался.
- Не бросать! - Он сыпал идиотскими указаниями и постоянно ругался. Капитан был единственный, кто палец о палец не ударил.
- Вы слышите? – спросил остановившихся товарищей Вилли. - Кажется, мне послышалось гудение самолётов, выискивающих цель.
- Точно, русские прилетели…
На дальнем конце города стали видны огненные вспышки, за которыми последовали два глухих взрыва. Гул стих, все опять продолжили работать, как рабы, и один за другим машины с грузом отправлялись в сторону фронта. Через час самолёты противника вернулись и сбросили новые бомбы, причём значительно ближе.
- Какого чёрта им нужно? - спросил озабоченно Пилле. - Неужели они нас засекли?
- Кто-то нарушил светомаскировку…
- Заткни пасть, – рявкнул трусоватый Кребс. - Они выследят нас по вашим разговорам довольно скоро!
Русские продолжали настойчиво кружиться над головами. В течение нескольких минут нервы были натянуты до предела. Затем неожиданно совсем близко Иоганн увидел две красные вспышки. Осветительные ракеты взлетели таким образом, что пересеклись по диагонали над станцией. Яркий в их свете Францл в ярости крикнул:
- Мерзавцы выдали нас!
- Они подсказывают, куда нужно бомбить. – Догадался долговязый Пилле. - У них, должно быть, тут находятся шпионы…
- Быстро прячемся! - заорал Ковач и побежал показывать укрытие. - Бомбить могут начать в любой момент.
Они ринулись в убежище, но не сразу его нашли в темноте. Иоганн слегка запаниковал, и лишь протиснувшись вниз успокоился.
- Слава Богу!
Сразу ничего не произошло, лишь самолёты продолжали монотонно кружить. Казалось, что их даже стало больше. А затем начался настоящий ад. Сотрясающие землю взрывы, лязг летящего металла, действующий на нервы звук раскалывающихся брёвен. Солдаты плотно жались друг к другу и наклоняли головы к самому полу.
- Почему не стреляют зенитки? – спросил неизвестно кого Вилли.- Заснули они что ли?
- Попрятались, трусы…
Внезапно заговорили немецкие зенитки. Сквозь грохот взрывающихся бомб улавливался звук их заградительного огня. В нос ощутимо шибанул неприятный запах гари.
- Что горит?
Очевидно, вся окружающая местность пребывала в сплошном пламени. Ночные бомбардировщики теперь летали совсем низко, их пропеллеры жужжали, как огромные жуки. Следующий взрыв заставил вздрогнуть саму землю под ногами.
- Боеприпасы взорвались, – обречённо решил Майер. - Храни нас Господь!
Металлические осколки со свистом пролетали над их головами. Балки и обломки каменной кладки летали по воздуху, как рои пчёл. Казалось, привычный мир вокруг раскололся напополам…
- Конец! – прошептал кто-то в мигающей темноте.
- Может нас не зацепит?
- Мы не переживём ещё одного взрыва в этой норе…
Когда, наконец, наступило временное затишье, Вилли осторожно высунул голову наружу. Железнодорожная станция обрушилась, как карточный домик. Весь район был в сплошном дыму и огне.
- Поезд с боеприпасами разлетелся на мелкие кусочки, – выдавил он шероховатые слова. - А на месте склада горючего гигантская воронка.
- Главное нас не зацепило.
Францл неподвижно лежал на полу землянки, прижавшись к бетонной стенке. Майер наклонился к нему, посмотреть, жив ли тот. Он едва расслышал, как его товарищ тихо ругается в своей обычной манере.
- Жив? – поинтересовался перепачканный пылью Иоганн. - Я подумал на секунду, что мы потеряли тебя.
- Не дождётесь…
Жужжа своим фонарём с ручным генератором, Майер посветил на недовольно бурчащего рядового. Францл поднялся на ноги и повернулся к нему белым, как полотно лицом.
- Кажется, меня зацепило.
- Прямо по его взъерошенной шевелюре пролегла косая борозда, сделанная осколком бомбы, который начисто сбрил волосы так, что осталась красная полоса на голом скальпе.
- Господи, – только и смог сказал он. - Как же мне страшно!
Солдаты один за другим выбрались из спасительной землянки. Возле них, рядом с перевёрнутой повозкой лежали две лошади. Одно из животных было мертво. Другая кобыла пронзительно ржала так, как только может кричать умирающая лошадь.
- Пристрели её, Вилли, – попросил сердобольный Иоганн. - Я не могу больше этого слышать…
Поодаль лежал пожилой крестьянин в последней предсмертной агонии. У него была распорота грудь от живота до подбородка. Его согнутые руки придерживали вывалившиеся наружу подрагивающие кишки, как будто он хотел запихнуть их обратно.
- Пить! - Его дыхание стало прерывистым, а кровавая пена выступила на ощерившихся зубах.
Широко открытые глаза, беспрестанно бегали из стороны в сторону, как будто он следил за огромным часовым маятником.
- Где же все остальные? – оглянулся кругом Францл. - Остался ли ещё кто-нибудь?
- Вон там появились.
Один за другим солдаты выползали из своих укрытий. Однако многих в ту ночь так и не досчитались. По дороге домой Майер наткнулся на воронку, достаточно большую, чтобы вместить с десяток человек. На дне валялась сплошная масса окровавленной одежды и разорванных человеческих тел. Это выглядело так ужасно, что его стало тошнить.
- Так вот оно какое, истинное лицо войны. – Потрясённо подумал он. - Кровавое и грязное…
***
Рота обеспечения потеряла при ночном налёте девятнадцать человек убитыми, и ещё больше тяжелоранеными.
- Наши потери больше чем были за всю войну в Европе. - Капитан Кребс в последующие дни казался совершенно подавленным.
Он хотел продолжать отдавать распоряжения в привычной отрывисто-грубой манере, но мог выдавливать из себя лишь лязганье зубов.
- Создалось впечатление, что наш командир пал духом. – Поделился с друзьями Ковач. - У меня тоже тяжело на душе, но Кребс настолько морально разбит, что один его вид избавил меня от такого настроения.
- Точно, – согласился злопамятный Вилли. - Каким-то магическим образом вымученный тон капитана придаёт мне уверенности в себе.
В целом та проклятая жизнь, которую вели солдаты тылового подразделения Вермахта, начала всем порядком надоедать. Иоганн вскоре напористо предложил товарищам:
- Я хочу избавиться от такой службы и попроситься в боевые части. Вы со мной?
- Вряд ли на фронте будет хуже, – согласился Пилле и махнул рукой. - Там, по крайней мере, можно давать отпор.
- Когда убиваешь других, возможно, притупляется боязнь того, что убьют тебя. – Глубокомысленно изрёк Францл. - Хотя шансы погибнуть, конечно, выше…
На следующий день они всем отделением дружно написали рапорта с просьбой о переводе в действующую армию. Однако пока натужно крутились винтики военной машины, им предстояло решать более приземлённые задачи.
