— Good Lord, — выдохнул Барр, — их тут тысяч десять.
Может и больше, подумал Драммонд, вытаскивая из кобуры адамс. Не определишь, скрываются в этом глубоком яру и в русле реки.
Он увидел, как командир полка подполковник Джеймс Гэлбрайт вытащил из ножен саблю.
— Приготовиться!
— Заряжай! Целься!
Первая шеренга стреляла лежа, вторая — с колена. Орда, выбравшаяся из русла реки, перла ни них, дико воя. Подполковник достал из кармана носовой платок, сложил его, вытер усы и кончик носа.
— Steady, lads! Steady!
Атакующие газии приблизились на дистанцию семьсот ярдов.
— Now! — крикнул Гэлбрайт. — A volley!
— Огонь!
Роты Шестьдесят Шестого дали залп одновременно, как на полковом стрельбище, будто одна искра огня пробежала по линии. Град пуль положил первые ряды газиев, буквально смел их, но задние перли вперед, затаптывая убитых и раненых, воя, рыча и потрясая оружием.
— Алла-а акба-а-р!
— Fire!
Снова залп, на этот раз с четырехсот ярдов, с таким же убийственным эффектом. Но и он не задержал газиев. Драммонд перевел взгляд на заряжающих оружие солдат. Но был спокоен. В руках опытного стрелка карабин Martini-Henry мог сделать в минуту 15–20 выстрелов.
— Огонь!
В этот раз он ясно видел карминовые брызги, видел, как белые одежды фанатиков моментально краснеют от крови. Слышал крики раненых. И дикий рев остальных, которые все еще не давали себя задержать. Движения заряжающих становились все более нервными.
— Алла-а акба-а-р!
— A volley! — рычал Гэлбрайт. — Give’m another volley, damm them!
Залп с двухсот ярдов, следующий со ста.
— Fix bayonete! — крикнул Барр.
Драммонд поднял револьвер, прицелился. Но не выстрелил. Thank God, — подумал он, видя ломающиеся ряды газиев. Наконец, он вытер лоб перчаткой. Отходят. Штыки не понадобятся. Мы их задержали. Отступают. Будет минута отдыха… Афганская артиллерия тоже вроде бы утихла… Слава Богу… И карабинам Martini-Henry…
С левого фланга все еще гремела канонада, захваченный боем Драммонд даже не заметил, что батальоны из Герата и нерегулярная афганская конница начали штурм оттуда, поэтому и замолчали вражеские пушки. Однако эта атака также оказалась безуспешной. Батарея королевской конной артиллерии, как казалось, эффективно поражала наступающих шрапнелью из своих девятисотфунтовых орудий. Твердо стояли на своих позициях сипаи из бомбейских полков, 1-го гренадерского и 30-го пехотного, называемого стрелками Джейкоба. Сипаи вели постоянный огонь, отбивая очередные волны атак. Сами они однако, как заметил Драммонд, несли потери, пули из афганских мушкетов и джезалей сильно проредили их ряды. Однако они стояли твердо. А в глубине британской группировки строились эскадроны Native Cavalry, бомбейские полки Queen’s Own и Scinde Horse. Бэрроуз сейчас отдаст приказ, подумал Драммонд, сейчас кавалерия пойдет в атаку. С фланга ударят по армии Аюба, разнесут ее, нерегулярные части и газии лягут первыми. Битва выиграна. Thank God.
Благодарил он, как оказалось, преждевременно. Части из Герата, укрепленные сильными резервами, вдруг с удвоенной силой ринулись на левый фланг, на гренадеров и батареи ККА. В это же самое врема, скрыто переместившись по оврагам, новая волна газиев пошла пряма на стрелков Джейкоба.
После нескольких минут отчаянного сопротивления гренадеры уступили и были рассеяны. Увидев опасность, конная артиллерия тоже побежала, отчего сломался весь левый фланг. Барроус наконец догадался — двинул наперерез кавалерию, но было уже поздно, обходящие кавалеристы попали под сильный огонь и смешались. Стрелки Джейкоба тоже не устояли при виде наступающих на них газиев. На глазах онемевшего Драммонда пал центр, газии внедрились в группировку. Стрелки в панике бегства наткнулись на отходящих гренадеров, начался хаос. Вдруг, как в страшном сне, Драммонд увидел, как линия обороны ломается и рвется, и целая бригада, включая кавалерию и арьергард, бежит в южном направлении, в сторону Махмудабада.
— Это, — он захлебнулся, — это невозможно…
— Стройся, — сидя на коне, скомандовал Гэлбрайт. — Шестьдесят Шестой, строй…
Драммонд перестал его слышать, все заглушил шум, один сплошной рев, дикий гул. На их полк накатилась волна потерявших человеческий облик недобитых гренадеров вместе со стрелками Джейкоба и спешенными кавалеристами, испуганными лошадьми, некоторые из которых волокли за собой запряжки разбежавшейся батареи Королевской конной артиллерии. Недавно еще ровные шеренги превратились в беспорядочную толпу, на которую навалились, свистя и улюлюкая, гератцы и газии. Драммонда унесла эта ревущая река, он не смог бы вырваться. Он охрип от выкрикиваемых приказов, которых никто не мог услышать в этом аду.
Шестьдесят шестой остановился только возле кишлака Кхиг. Гэлбрайт и еще несколько офицеров каким-то чудом смогли обуздать панику и сплотить вокруг себя остатки полка.
Драммонд в эту группу не попал, его захватила и потащила за собой волна бегущих сипаев. Он вырвался, но был весь измочаленный, чуть ли не затоптанный. Подняться он не мог. Группа головорезов-газиев напала прямо на него. Он не смог даже вытащить адамс из кобуры, когда перед глазами его появилось острие копья и засверкали ножи. Вдруг над ним навис гигант в белом с окровавленной бородой, казалось, минуту назад он кого-то загрыз. Рыча, великан занес широкий закругленный тесак. И упал, пораженный прямо между глаз.
— Сэр! — Над головой Драммонда выстрелил карабин, оглушив его. — Вставайте, сэр!
— Вставай! — с другой стороны выпалил кольт. — Вставай, Тедди. Подымайся, God dammit!
— Его подняли, слева его держал Генри Барр, справа сержант Эпторп. Они бежали, перепрыгивая трупы, в сторону низких построек деревни, среди которых защищались остатки Шестьдесят Шестого и недобитые солдаты из других подразделений. Они бежали, сопровождаемые воем орды и свистом пуль.
Генри Барр погиб.
Уже возле самой деревни сержант Эпторп получил пулю в спину. Драммонд и бородатый сипай втянули его за ограду. Сержант открыл глаза.
— Как же так? — сплюнул кровью. Как же так… Сэр…
Затих. Драммонд сжал зубы.
— Ведь мы… лучшая армия мира… — прошептал сержант Эпторп. — Вы сами говорили… непобедимая… Империя… А здесь нас… God Almighty.. Здесь нас побили… дикари с копьями…
Голова бессильно упала ему на плечо. Дромман отвернулся.
— Сахиб. — Сипай подал ему винтовку. — Возьмите.
— Вы кто?
— Наик Джебангир Сингх, сахиб. Из первого гренадерского…
Стрельба и крики атакующих заглушили остальное.
От Шестьдесят Шестого оставалось каких-нибудь сто человек. Защищались с настоящим комфортом, из-за ограды или опираясь спиной о глиняную стену кишлака Кхуг.
— Огонь, — командовал подполковник Гэлбрайт. — Огонь…
На глазах у Драммонда пуля попала ему в висок. Развалив пробковый шлем и голову. Он закусил губы и продолжил заряжать карабин.
— Mother fucking niggers! — Уолтер Райс Оливи совершенно забыл о флегме, изящных манерах и изысканной речи. — Dirty cock suckers!
Поредевшые газии несколько ослабили нажим, их натиск ослаб. Но стрелки из регулярных батальонов Герата не переставали осыпать их градом пуль. Англичане падали один за другим.
Их осталось может пятьдесят, когда слева на них напала нерегулярная афганская кавалерия, а спереди и справа газии и стрелки из Герата. Их осталось, может быть, двадцать, когда они отразили атаку огнем из уже раскаленных почти докрасна карабинов. Осталось шестнадцать, когда отступили, вытесненные за ограду, к колодцу.
Осталось одинадцать, когда отступили за пределы Кхага, в залитую ослепительным солнцем пустыню. Одинадцать. Три офицера, Сержант и капрал. Пять солдат из Шестьдесят Шестого. И один наик из бомбейских гренадеров.
…
Крики и вой газиев зазвенели в ушах. Из-под копыт конницы летела пыль. Эдвард Драммонд поднял карабин.
Прощай, Шартотта, — подумал он.
Солнце жарило с неба.
— Готовы? — спросил старший лейтенант Ричард Тревор Шют.
— Готовы, сахиб, — ответил за всех наик Джехангир Сингх.
Шют посмотрел на него.
— Не называй меня сахибом, — сказал он холодно. — Сейчас здесь все равны. Никто не может назвать себя белым.
