Пока все отходили после боя (Угрюмый даже пробурчал что-то неразборчивое, но явно одобрительно-благодарственное в адрес личного состава нашего героического отделения), неугомонный Кулибин успел сбегать к перекрёстку. Вернулся с сообщением: «Там, …., вообще …., и двое двухсотых! В блиндаж прямо залетело!» Любопытство победило усталость, сходил посмотреть. Та-а-ак… Действительно, «…… и вообще ….». Блокпост разгромлен напрочь (танк прямой наводкой — не шутки), прилегающая территория… ну, не лунный пейзаж, конечно, но лес покосило чуть меньше, чем полностью. Попадание одно — прямо перед входом в один из блиндажей. Поскольку вход был каким-то гением сделан на всю ширину блиндажа (проще говоря, одной стены не было) у находившихся внутри двоих ребят не было никаких шансов. Жаль. Одного порвало сильно, другого очень сильно. Умерли, судя по всему, мгновенно. Пока ходил, имеющая место быть склонность анализировать происходящее очухалась от впечатлений первого реального боя. По итогам анализа пришёл к выводу, что нам (всей роте, прикрывающей перекрёсток) просто повезло, что в боевом охранении оказался Угрюмый. Иначе укры с ходу прорвались бы к перекрёстку, на чём, судя по активности остальных подразделений нашей роты, бой бы и закончился.
Сходили на другую сторону дороги — следы ботинок, следы пуль, следы осколков. И следы крови.
Перед отбоем Угрюмый хитрыми азербайджанскими итальянскими глазами посмотрел на Кулибина: «Сынок, доставай!» Тот, соответственно, достал заботливо спрятанное где-то в укромной нычке. Налили по пятьдесят грамм — за погибших ребят. Ещё по пятьдесят — за то, что мы (наше отделение) нормально провели бой, все выжили, никто не струсил и не впал в ступор. На этом пьянка закончилась, и я пошёл с полторашкой на недоразбомбленную кухню за водой. Война войной, а зубы чистить и носки стирать надо, а то можно до победы и не дотянуть.
На следующее утро Угрюмого обуяла жажда строительства. Конкретнее — наш доблестный командир решил соорудить ещё два наката на блиндаже, вдобавок к уже имеющимся двум, плюс нарастить крышу над окопом с одного наката до трёх. И всё это с брёвнами потолще, нежели предыдущие. В итоге к обеду мы с Москитом уже всерьёз подумывали заорать: «Вон там, в кустах!!!» — и отправить в указанном направлении по паре магазинов. Как минимум час все будут настороже, работа встанет, хоть отдохнём малость. От претворения наших коварных планов в жизнь нас удержало прибытие новостей и пополнения. Новость, собственно, была следующей — Первый придаёт большое значение удержанию перекрёстка, в связи с чем наша рота развёртывается до батальона. Соответственно, Прапор теперь комбат, Скиф — ротный, ну а Угрюмый — взводник на общественных началах. Т. е. по-прежнему командует нашим отделением, но и вроде как «играющий тренер» при ещё двух. Во исполнение принятого решения нам и прислали пополнение, в основном из Горловки (в наш новообразованный взвод), а также нескольких городов ДНР, оккупированных украинцами.
В нашем отделении появились Зил и Юрза — два хороших мужика с Горловки, оба за сорок, оба мелкие предприниматели. В ополчение записались с первых дней Восстания, участвовали в свержении украинской власти в городе, но потом порядки в отряде Беса им не понравились, и они решили отправиться в Славянск. Во взводе добавилось два отделения, одно из которых начало окапываться метрах в 100 перед нами, в ложбинке (оттуда открывался хороший сектор обстрела в бок движущейся по дороге технике, плюс простреливалась уходящая в глубь леса просека). Второе — в сотне метров на 7 часов от нас, откуда можно было простреливать как возвышенность впереди нас, так и все подходы со стороны леса.
Во втором отделении командиром назначили Баламута. Позывному своему он соответствовал на все 100 % — упитанный сгусток энергии под сороковник, постоянно исследующий окружающий мир на предмет чего-нибудь этакого отчебучить. По утрам, например, едва рассветало, он уходил в лес искать украинских разведчиков, снайперов и корректировщиков. Утверждал, что однажды видел женщину-снайпера, уходящую в лес, чем вызвал с нашей стороны град шуток соответствующей направленности.
Помимо пополнения нам выделили один РПК, пяток «огурцов», одну «Муху» и три «Шмеля»[20]. Угрюмый выглядел, как кот, сожравший пол-литра сметаны. После короткого знакомства было решено таскание брёвен пока прекратить, а силы сосредоточить на оборудовании пулемётного гнезда под РПК на крайнем левом фланге. Что мы и сделали. Ну, как «мы»… Зил с Юрзой копали, а остальные, воспользовавшись тем, что шеф куда-то упылил, лентяйничали. Типа, дедовщину никто не отменял. Как-то так…
На следующее утро мы с Вергилом отправились в очередной «рейд». На этот раз прошли вдоль дороги на Т-образный километра четыре, по пути найдя места, откуда стреляли по блокпосту танк и БПМ, а несколько дальше — где располагались укропские миномёты. Противника и на этот раз не встретили, но отчётливо слышали рёв техники далеко впереди и столь же далеко справа. Вергил рвался пойти дальше, переночевать в лесу, а с утра навестить укров на их позициях. Я, признаюсь, не проявил должной тактичности в оценке этого плана, вследствие чего коллега, видимо, обиделся. Не, энтузиазм это хорошо, не спорю, но выходили-то мы налегке, в короткую прогулку на несколько километров. Соответственно, спать ночью в лесу (а по ночам было реально холодно) без тёплых вещей, накидок, еды и воды мне как-то совсем не улыбалось. На моё примирительное предложение вернуться, переночевать в лагере, а на следующий день запастись всем необходимым и выйти уже с ночёвкой Вергил отреагировал вяло, пробурчав что-то типа: «Да я и сам схожу». Экая у нас молодёжь обидчивая. Ну, ладно.
В лесу, кстати, было очень много очагов пожаров, горел подлесок, стоял густой дым, несмотря на периодически начинающийся дождь. Непонятно, что послужило причиной стольких возгораний, всё-таки даже украинцы не настолько криворуки, чтоб промахнуться из миномёта зажигалкой на четыре километра. К счастью, на деревья огонь не перекидывался.
Вечером с интересом наблюдал загадочную штуку на позициях «горловского» отделения. СПГ-9[21]называется. Позиция для неё прекрасная — можно неожиданно с 50–70 метров бить в борт выезжающей из-за холма технике. Несколько насторожило то, что расчёт в числе двух человек никогда с подобным агрегатом прежде не работал, и чего с ним делать — им никто толком не объяснил. Уровень организации нашего славного батальона продолжал внушать. Пообщался с ребятами-горловцами заодно. С ОБД никого не было, да и вообще служивших в хоть чём-то, что могло пригодиться. Командир отделения — единственный бывший военный, но ему за 50, и здоровье явно не в порядке (через пару дней его увезли в госпиталь в Славянск). Мой вид — в маскхалате и со снайперкой — внушал им явное уважение. Не скрою, было весьма приятно, хоть снайпер из меня и никакой, будем реалистами.
Через дорогу от них окапывался ещё кто-то — надо познакомиться, на всякий случай. Подхожу. Молодые ребята в однообразном камуфляже, командир постарше. На мой снайперский прикид тоже смотрят с уважением. Представились — Беркут. Хорошо, хоть будет кому подходы к дороге с северной стороны прикрыть. Договорились о порядке опознавания, если будем с Вергилом через них заходить и на случай, если они со своей позиции будут отходить к нам (надо не забыть Угрюмому сказать и повторить раза три, а то как долбанёт в азарте из ПКМ в ответ на пароль).
Перед отбоем пошёл пообщаться с Геологом, благо уже пару дней как не виделись. От него узнал две новости — во-первых, Севера перевели в Славянск (по медицинским соображениям, с контактными линзами в поле неудобно), во-вторых, Геолога назначили в расчёт второй СПГ. Напарником к нему поставили Дизеля — толкового (по словам Геолога) парня, до войны работавшего автомехаником. Разумеется, снова никто толком ничего не объяснил и не показал. Впрочем, зная нашего бородача, своим холодным нечеловеческим разумом программиста он во всём разберётся и до всего докопается, тут я был спокоен.
С утра пораньше взялись за перетаскивание брёвен, благо пулемётное гнездо и ход сообщения к нему ребята вчера закончили, пока я по лесу бродил. Плюс ещё и отдельную кладовую для личных вещей оборудовали. Рабочих рук прибыло, так что дело спорилось. Промежутки между брёвнами засыпали песком и утрамбовывали. Уже к вечеру блиндаж был в состоянии (по словам Угрюмого) выдержать пару попаданий 120-миллиметровых мин.
На обед в столовую не пошли, сели на раскиданных вокруг брёвнах, жуём тушёнку с вареньем, запиваем чаем. Короткий (не более секунды), резкий свист — и разрыв в кроне дерева, метрах в двадцати от нас. Одним прыжком залетаю в окоп, падаю на спину каким-то чудом уже оказавшегося там Зила и верхом на нём залетаю в блиндаж. Ждём. Вроде продолжения нет. Через пару минут выбираемся наружу. Морпех стонет и ругается в окопе. Неужели зацепило? Выясняется, что нет. Просто наш пенсионер слегка замешкался, и заботливое командование (в лице Угрюмого) помогло ему мощным пинком. В результате Морпех неудачно ударился грудью о брёвна настила и, кажется, повредил пару рёбер. Отправив бедолагу в медпункт, оглядываемся вокруг. Осколком срезало верхнюю половину с полторашки с машинным маслом, которым мы, за неимением нормального, чистим оружие. Стояла она, кстати, у самого входа в основной окоп, как раз там, куда Угрюмый с Морпехом и Кулибиным спрыгивали в это время. Повезло… Ещё пару попаданий по консервным банкам и развешанным на просушку вещам, но в целом легко отделались. Начинаем гадать, что же это такое было. Спрашиваем у окружающих отделений — никто не слышал выстрела и не видел ничего подозрительного. Посмотрели осколки — тяжёлые, явно от чего-то такого, что на себе не унесёшь. В конце концов сошлись на предположении, что укропы откуда-то из района Т-образного сделали одиночный выстрел наудачу. И ведь почти достигли желаемого, уроды.
