Я видел, что в этой ситуации боевое распоряжение командира может быть не доставлено батальонам, и попросил у Пандо разрешения пойти самому. Взял одного солдата, пристроил удобнее за спину свой карабин, к поясу две гранаты Ф-1 и предупредил солдата, что он должен двигаться за мной на расстоянии 100 метров, повторяя мои движения. Простившись с Пандо, мы вышли из-за укрытия. Еще из окопа я приметил более безопасный путь. Опасный участок, простреливаемый итальянцами, был небольшим — всего 150—200 метров, а потом балка. В балке вода, но идти там будет безопасно. Ползти было очень трудно. Итальянцы заметили, что кто-то движется, и открыли ураганный огонь. Тогда я пополз по-пластунски. Осталось преодолеть всего 3—4 десятка метров, но они мне казались километрами. Я ругал себя за то, что мы с Пандо сменили старый наблюдательный пункт, не организовав управление на новом НП. Упоенные тактическим успехом, увидев, что батальоны с танками пошли вперед, мы бросили старый наблюдательный пункт, с которого хотя и плохо, но все же можно было управлять частями. Что теперь делает Пандо с оперативной группой? Да и сам вот ползу по этой грязи, не зная, доберусь ли до оврага.
Спустился в овраг и увидел унтер-офицера, который только что пришел в себя. Он был легко ранен в ногу. Быстро сделал ему перевязку.
— Подойдет солдат, с ним тихонько пробирайтесь по оврагу в тыл, а я пойду на старый наблюдательный пункт к начальнику штаба.
Посмотрел на часы и удивился, что в пути нахожусь полтора часа. Кончился овраг, я вышел на дорогу и увидел, что из тыла по шоссе к фронту двигается колонна пехоты во главе с танками. Сразу на сердце стало веселее. Теперь думаю, дело пойдет. Остановил головной танк, в котором сидел наш советский доброволец Митя Погодин, и узнал, что он был в резерве у Листера и по решению последнего готовится к контратаке совместно с резервным батальоном Пандо. Я разъяснил ему обстановку и сообщил решение командира бригады:
— Ну давай действуй, а я полечу к начальнику штаба, сообщу ему решение командира бригады, и будем совместно наступать.
Пропустив батальон мимо себя, я увидел Родригеса: он с остальными офицерами штаба двигался на новый командный пункт к Пандо.
— Куда же вы идете? — обращаюсь к ним. — Надо немедленно организовать бой, ведь Пандо с оперативной группой сидит прижатый к высоте итальянцами и ждет нашей помощи.
Родригес быстро навел порядок и отправил несколько офицеров к командирам батальонов.
Теперь я был уверен, что приказ Пандо дойдет до командиров.
— Ну а нам, Павлито, надо вернуться на старый НП, — обратился ко мне начальник штаба.
В этот трудный для бригады момент Листер выдвинул из своего резерва для контратаки одну танковую роту с батальоном пехоты.
Действуя смело и решительно, танкисты быстро продвинулись вперед, разделились по группам (2—3 танка), встали за укрытия и огнем пушек и пулеметов с дистанции 500 метров начали расстреливать итальянские танки и пехоту. Резервный батальон тоже вступил в бой удачно. Положение было быстро восстановлено. Противник оставил на поле боя 6 подбитых танков и 150 человек убитыми. В этот тяжелый момент пулеметная рота, которой командовала девушка — капитан Луна, огнем своих пулеметов прижала итальянцев к земле, не дав возможности им продвинуться вперед.
Командование резервного батальона, двигавшегося за танками, узнав об активизации итальянцев на левом фланге бригады, немедленно приняло решение развернуть две роты фронтов влево от шоссе и открыть огонь во фланг итальянцев. В это же время был введен в бой второй эшелон. Итальянский батальон с двумя орудиями и четырьмя танками попал в ловушку и стал в беспорядке отходить в тыл, бросая оружие и боеприпасы. В этом бою были взяты в плен офицеры и солдаты дивизии «Литторио».
Они показали, что получили приказ совершить ночной марш и к рассвету прибыть на участок 3-й волонтерской дивизии к Трихуэке. Фактически их движение началось только утром, потому что потребовалось много времени для запуска машин и вытягивания автоколонны на шоссе. Пленные также рассказали, что налет республиканской авиации на автоколонну произвел на солдат и офицеров потрясающее впечатление. От бомбовых ударов и пулеметного огня колонна понесла большие потери. Водители от страха спрыгивали с машин на ходу, пуская их под откос, несмотря на то что в кузовах сидели свои солдаты. Некоторые грузовики сгорели, а обезумевшие солдаты разбежались.
Из показаний пленных мы узнали, что командующий итальянским экспедиционным корпусом генерал Манчини ввел 12 марта в бой свой последний резерв — свежую кадровую дивизию «Литторио». Перед ней была поставлена задача нанести удар из района Трихуэке и с ходу развить успех 3-й волонтерской дивизии. Атаку поддерживала вся артиллерия корпуса. И трудно сказать, чем бы кончился этот поединок, не появись в воздухе тридцать республиканских истребителей, пилотируемых советскими добровольцами. Атака интервентов захлебнулась. Воспользовавшись этим, 2-я бригада вновь выдвинулась к Трихуэке.
Мы получили приказ Листера, который гласил:
«Дать небольшую передышку бригаде, накормить людей, поставить задачу командирам батальонов обеспечить боеприпасами войска, подтянуть ближе к боевым порядкам артиллерию, организовать совместные действия пехоты с танками и после короткой артиллерийской подготовки в 16 час. 30 мин. всеми силами бригады захватить Трихуэке».
Приказ был доведен до солдат, унтер-офицеров и офицеров бригады. Началась подготовка повторной операции по захвату Трихуэке.
Командование итальянцев не ожидало таких решительных и смелых действий. Оно считало, что начатое им наступление, несмотря на неудачи, будет иметь успех. Кроме того, итальянцы возлагали надежды на внезапность действия танков-огнеметов. Командование противника поспешно принимало решительные меры по дальнейшему вводу в бой свежих частей дивизии «Литторио» и активизации действий 3-й волонтерской дивизии. Основные усилия враг сосредоточил вдоль двух дорог. Сначала движение войск началось из района Каса-дель-Кобо и Трихуэке. Против 2-й бригады и двух батальонов имени Пасионарии и Тельмана 11-й интернациональной бригады итальянцы бросили 3-ю волонтерскую дивизию «Черные перья» и передовые части дивизии «Литторио» в направлении на Ториха — Гвадалахара. Немного позже развернулось наступление из района Бриуэги против 12-й интернациональной бригады. Здесь сражались части 1-й волонтерской дивизии «Божья воля» и 2-й волонтерской дивизии «Черное пламя».
На высоте, у подножья которой я оставил комбрига Пандо с оперативной группой, был подготовлен наконец наблюдательный пункт, организована проводная связь. Мы с начальником штаба перешли к Пандо, который взял управление бригадой в свои руки.
Около 16 часов 12 марта артиллерия итальянцев внезапно открыла массированный огонь из орудий всех систем по огневым позициям нашей артиллерии, по нашим боевым порядкам. Итальянская пехота, которую поддерживали танки, перешла в наступление.
Через полчаса выявилась активность итальянцев и на участке 12-й интернациональной бригады. При поддержке артиллерии пехота с танками и здесь двинулась в наступление. Сильному артобстрелу подвергались батальоны имени Гарибальди и Домбровского.
На всем фронте 11-й дивизии Листера завязались ожесточенные бои. Положение становилось с каждым часом все сложнее.
Особенно тяжело пришлось ночью, когда мятежники опередили нас. Они первыми подали сигнал к бою. Это произошло настолько неожиданно, что в некоторых ротах республиканцев началась паника. Фалангисты бросили в прорыв превосходящие силы.
Они прилагали особые усилия для занятия господствующей высоты. Пулемет, установленный здесь, почему-то замолчал. Враг стал обходить наши боевые порядки с флангов. Казалось, вот-вот высота падет и враг овладеет ею.
Раздалось еще несколько оружейных выстрелов, но после точного попадания артиллерийского снаряда в цель все смолкло на кургане. Мы видели, как итальянцы вначале робко, неуверенно, а потом все смелее стали карабкаться на высоту. Слева, справа. Они словно муравьи лезли наверх. Справа, где размещалось местное кладбище, тоже бежали вражеские солдаты. Они лавировали между древними надгробными плитами и незаметно пробирались к подножью холма. Что же будет? Неужели так все пропадет. И вдруг, когда первые солдаты противника, казалось, уже поднялись на гребень, снова заговорил пулемет. Кто-то стрелял метко и зло. Короткие очереди заставили наступающих уткнуться в землю. Теперь итальянцы возлагали надежды на своих солдат, атаковавших со стороны кладбища. Их было не видно. Они могли подкрасться к отважному пулеметчику незаметно.
— Ну, камарада, — шептал стоявший со мной офицер. — Оглянись, посмотри, посмотри, пожалуйста, в сторону. — И он с досады закрыл лицо руками. Пулемет замолчал. Но только на минуту. А когда офицер открыл глаза, неизвестный пулеметный расчет, передвинувшийся к другому скату, стал поливать огнем итальянцев, прятавшихся за могильными холмами. Несколько часов продолжался поединок одного пулеметного расчета с численно превосходившим противником.
