К сожалению, эти горькие неудачи случились именно в те дни, когда на Крымском театре боевых действий отмечался общий успех. Но и в Керченско-Феодосийской десантной операции для нас, катерников, итоги были тоже малоутешительными. Мы потеряли здесь 4 катера, а 17 катеров было повреждено. Наверное, в чем-то виноваты и командиры катеров, особенно молодые. Ведь мы составляли примерно третью часть всех командиров в бригаде. Можно считать, из училища - прямо в бой. Но яснее ясного и другое: наши катера сделали всепогодными и многоцелевыми, вопреки их возможностям и тактико-техническим данным. Использование торпедных катеров как высадочных средств, - крайняя мера. Ведь старший лейтенант Б. Г. Коломиец, командир ТКА-92, [323] бывалый морской командир, его не упрекнешь в отсутствии опыта. И он сознательно пожертвовал катером, оставив его на отмели, лишь бы высадить десант. В таком положении, при отсутствии оборудованного места для подхода, находятся все катера. Особенно в штормовую погоду. Если каменистый берег - пробьешь днище, если песчаный - забьешь сосун, выведешь из строя моторы. Безусловно, добиться успеха любой ценой - главное в бою, но не менее важно использовать технику умело, по назначению. Этому нас всех - и моряков, и сухопутных воинов - учила война.
Наш экипаж тоже был в числе потерпевших - мы намертво сели на мель.
- Очевидно, вам придется здесь зимовать, - сказал батальонный комиссар М. Любович, посетивший нас в Таманском заливе. - Ну, а летом снимем…
После первого января появилась шуга, затем лед, образовался береговой припай. А мы - на катере. Запас продуктов кончился. На шлюпке к берегу не пробиться - лед. Не было пресной воды. Пробовали растапливать морской зеленовато-голубой лед, в результате получали морскую воду. Но когда кусок льда поставить на ребро, он выветрится и станет сахаровидным. Вот тут-то и вода - чисто дождевая… Когда лед уже мог выдержать человека, мы с боцманом, обвязавшись в паре бросательным концом, вооружившись отпорными крюками, пробились к берегу и доставили команде продукты и воду. В общем, рассказывать о том, как мы боролись за катер и свою жизнь, можно много, суть не в этом. Суть в том, что наш ТКА должен был воевать, а не сидеть среди льдов. И только ли наш катер? Оказались в ледовом плену и наш командир звена старший лейтенант П. В. Рубцов со своим катером, другие экипажи. И сколько нужно было проявить воли, находчивости, сколько раз побывать всем в ледовой купели у борта ТКА, чтобы все же вытолкать его на чистую воду и не летом, а в конце января - начале февраля… Таким образом мы возвращались в строй и снова приступали к выполнению заданий командования. А они все усложнялись и усложнялись, как и сама обстановка в районе Крымского полуострова.
Образованный в конце января Крымский фронт с 27 февраля по 13 апреля трижды пытался перейти в наступление, но успеха не имел, и вынужден был занять [324] оборону. Фактор внезапности не был использован, инициатива потеряна… Хотя сил на полуострове было сосредоточено немало. Как свидетельствует вице-адмирал Г. Н. Холостяков, за зиму Черноморский флот перебросил в Крым 300 тысяч человек личного состава, 15 тысяч лошадей, 15 тысяч орудий и минометов. Но в мае 1942 года советские войска вынуждены были эвакуироваться, теснимые противником, на Таманский полуостров.
В этом же месяце гитлеровцы снова взялись за Севастополь. Артиллерийский обстрел города велся непрерывно. Причем фашисты доставили сюда тяжелую и сверхмощную артиллерию. С воздуха Севастополь блокировали 600 самолетов. Усилились боевые действия противника на море. Вначале, когда транспорты еще могли заходить в бухты Камышовая и Казачья, торпедные катера, кроме тех задач, какие они выполняли раньше, начали использоваться как плавсредства для переброски грузов и боезапаса на берег, доставки на борт раненых. Для оказания помощи Севастополю флот все чаще начал использовать подводные лодки, особенно для доставки горючего. Для них потребовалась дистиллированная вода. И вот под руководством механика А. Д. Папанина налаживается производство и бесперебойное обеспечение ею подводных лодок. 3 июня самолеты противника несколько раз забрасывают территорию береговой базы нашей бригады, место расположения дивизиона ТКА, зажигательными бомбами. Предано огню было все - горела трава и даже земля.
Пробиться к обороняющимся становилось все труднее. Не только в самом Севастополе, но и на подходе к нему. На коммуникации действовали не только самолеты противника, но и его торпедные катера, подводные лодки, базировавшиеся в Ялте. Вспомнился первый набег туда наших торпедных катеров и морских охотников. Что ж, первый был неудачный, но последующие такими быть не должны.
Боевая техника катерников Севастополя была сильно потрепана, справиться с задачей ей уже не по силам. Поступил приказ совершить второй налет, несмотря на многомильную удаленность ТКА от основных сил бригады. Но если даже действовать из Анапы, ближайшей от Ялты базы, то катера нашего типа, Г-5, - не подходят.
Снова - Д-3… [325]
Возглавил выход командир отряда старший лейтенант К. Г. Кочиев. Разрабатывал операцию начальник службы торпедных катеров флота капитан-лейтенант Г. Д. Дьяченко - в будущем командир нашей бригады. На борту катера Д-3 лейтенанта О. М. Чепика, кроме Г. Д. Дьяченко, находился и штурман 2-го дивизиона лейтенант В. С. Мясников. Было учтено многое. ТКА взял дополнительный запас топлива. Для устойчивой связи, как ретранслятор, в район мыса Меганом был выдвинут ТКА-52 А. И. Кудерского.
Вот как описывает в письме ко мне этот боевой эпизод бывший торпедист Д-3 Г. Ф. Гавриш:
«По плану похода мы должны были быть в районе Ялты около двух часов ночи, т. е. произвести набег под покровом темноты. Но когда пришли в Анапу, то оказалось, что бензина там нет, а заправщики где-то задержались. А топлива нам нужно было много - должно хватить дойти до Ялты и вернуться обратно. В бензоотсек мы могли принять только 3,6 тонны горючего, а нам надо около 5 тонн. Необходимо было погрузить на палубу 12 двухсотлитровых бочек. Хоть и с большим опозданием, но бензозаправщики пришли. Мы спешно приняли топливо и вышли в море. Было это в ночь на 13 июня. Одно утешало, что погода отличная. Шли хорошим ходом, ровно, 30-32 узла. По мере расхода топлива мы перекачивали бензин в штатные цистерны, а пустые бочки заполняли забортной водой - чтобы в случае попадания не взорвались пары бензина. Но так как задержались в Анапе из-за бензозаправщиков, то в Ялту мы прибыли, когда взошло солнце.
Подходили к Ялте на малых оборотах, иногда Кочиев стопорил моторы, что-то рассматривал на берегу, потом давал ход, и мы двигались дальше. Враг на берегу не подавал никаких признаков беспокойства. Мне кажется, потому, что Д-3 у нас был единственным и здорово отличался от остальных ТКА. Фашисты просто мало о нем знали. К тому же, силуэт его очень изменен бочками на борту. Но ведь на катере развевался военно-морской флаг СССР!
Заходим в порт, непосредственно в его акваторию, Кочиев внимательно рассматривает порт в бинокль. Время от времени толкнет катер моторами, снова застопорит. Не выдерживаю и подхожу к Кочиеву: [326]
- Будем стрелять залпом, сразу двумя, или одиночными?
- Ставь левую, - невозмутимо отвечает он. Поставил стрелку стрельбы на левую торпеду, занял место у аппарата. Волнуюсь, а вдруг торпеда не выйдет?!
Кочиев не стреляет. Немцы на берегу молчат. Кто-то на пляже делает гимнастику. Мы стоим на входе, а прямо против нас бортом стоит быстроходная десантная баржа (БДБ), груженная какой-то техникой. Кочиев все присматривается.
И тут торпеда с шумом вылетает из аппарата и шлепается в воду, подняв брызги. Когда на гладкой поверхности моря появился четкий белесый след, ко мне вернулось спокойствие - торпеда пошла. Прямо на цель! А Кочиев снова невозмутим: стоит и смотрит. И только когда торпеда вонзилась в баржу, подняв огромный столб огня и дыма, Кочиев дает двигателям полный газ. Резко бросает мне команду: «Дым!» Взревели моторы, катер рванул вперед, дымзавеса густым шлейфом потянулась за нами. Берег открыл ожесточенный огонь: бьют орудия, пулеметы и даже минометы. Вокруг катера вода буквально кипит от разрывов. С креном на правый борт - торпеда в аппарате, прикрывшись дымами, отрываемся от обстрела и благополучно приходим в Новороссийск».
Состоялся и второй боевой поход на Ялту. Воздушная разведка представила снимок: в порту подводная лодка, несколько торпедных катеров, другие плавсредства. К выходу срочно подготовили еще один катер СМ-3, он был экспериментальный, со стальным корпусом, килевой, более мореходный, имел три мотора и винта. В Новороссийске оба катера произвели отстрел торпедных аппаратов болванками и погрузили боевые торпеды. Потом перешли в Анапу, где дозаправились, взяли бочки с горючим.
В этот раз вышли раньше, хотя опять задержались - бензозаправщики снова не появились к указанному сроку. Головным идет Д-3- любимец К. Г. Кочиева, он его называет «золотым катером». К утру в тумане вышли к мысу Айтодор. Уже видно Ласточкино гнездо.
