Джалад Хан на всю жизнь запомнил советского капитана Василия, а летчики экипажа военно-транспортного воздушного корабля «Ан-26» полковник Ходжа Тоджмухаммад, старший лейтенант Бахром, капитан Сайд Хаким, майор Мухаммед Дулл и капитан Махбуб Шах с неменьшей признательностью помнят советского военного летчика Валерия Альбертовича Власова. Это он научил их классному владению крылатой машиной, вооружил умением в критических обстоятельствах «мобилизовать» все её летные возможности и резервы. И когда однажды американская зенитная ракета, запущенная из высокогорья душманами, подожгла один из двух двигателей самолета, экипаж его не потерял присутствия духа. Действуя, как учил советский наставник, афганские летчики задавили пламя в разбитом двигателе и продолжали полет на одном. Двадцать пять пассажиров, в числе которых были женщины с малолетними детьми и старики муллы, висели над смертной бездной, вручив все свои надежды искусству и мужеству пилотов да чудо-машине, израненной взрывом, потерявшей половину мощи, но всё ещё способной держаться в воздухе. Они даже не подозревали, что всё это время, с момента бандитского удара по самолету, в кабине его незримо присутствовал советский летчик, чей опыт, добытый в сотнях сложнейших полетов, как богатырская рука, поддерживал в разреженном воздухе высокогорья поврежденный корабль. Зато его присутствие ощущали все члены экипажа – от командира до бортрадиста, – и когда на посадочной прямой снова вспыхнул пожар, а затем отказала система торможения, летчикам не изменила выдержка. Без единой ошибки экипаж приземлился и остановил машину, не позволив пламени распространиться на пилотскую кабину и пассажирский салон. Никто не получил ни царапины, ни ожога. И прямо с аэродрома афганский экипаж поспешил к своему наставнику – принести благодарность за уроки.
Много раз на афганских дорогах мы спрашивали мальчишек, кем же они собираются стать во взрослой жизни? Дети – будущее страны, и судьба её будет зависеть от того, каких героев они себе выберут. И вот какая получилась «статистика»: больше половины юных граждан республики изобразили, будто крутят баранку. В этом нет ничего удивительного: сегодня в Афганистане нераздельны понятия – автомобиль и жизнь. Да и жизнь меняется на глазах: она уже не плетется ленивым шагом верблюжьих караванов – она летит над горами на могучих крыльях, мчится по горным дорогам на мощных грузовиках. В том, что здесь сегодня однозначны слова «шофер» и «герой», есть немалая заслуга советских военных водителей, чей труд кормил, одевал и согревал множество людей.
Пока оставалось время, Васильев ещё раз осмотрел машину и груз, потом проверил тормоз и сцепление. Ход педалей был в меру тугим и чистым, мощный «Урал», казалось, насторожился, как боевой конь, ощутивший на поводе руку хозяина. Васильев ослабил ремешок стальной каски, ощупал застежки бронежилета, подхватил с сиденья короткий автомат с откидным прикладом и снова выбрался из кабины. Автоколонна вытянулась почти на полкилометра, упираясь головой в полосатый шлагбаум регулировочного пункта. Впереди чуть всхолмленная долина в зеленых пятнах садов, прячущих кишлаки, переходила в серо-желтые покатые сопки, за которыми, постепенно нарастая, вздымались горы. Боевое охранение уже заняло места, ждали, когда дадут свое «добро» саперы, обследующие дорогу. В самой голове колонны приземистые БМП уставили длинные стволы автоматических пушек в сторону предгорья. За ними тянулись нагруженные «Уралы», кое-где в кузовах, устроив «окопчики» среди мешков с мукой, крупой, сахаром, ящиков чая и консервов, сидели десантники; их защитного цвета каски тускло лоснились под утренним солнцем. В строй «Уралов» вклинились четыре афганских грузовика, два – с высокими будками, стенки будок и кабины расписаны цветным орнаментом, увешаны красочными кистями и колокольчиками. Это частные автомобили, «барабухайки» – так с добродушной иронией окрестили их военные водители. Позади «барабухаек», на широких железных подножках, держась за прочные скобы, повисли молодые парни – помощники шоферов. На горных дорогах нелегко управляться с тяжелой машиной, и поэтому с давних пор у водителей частных грузовиков возникла традиция нанимать себе помощников. Трудятся они за самую минимальную плату, рассчитывая когда-нибудь получить водительское удостоверение, а может быть, обзавестись и собственным автомобилем: в качестве основной платы шофер-хозяин обязан учить помощника своему делу. Годами ждет такой парень заветного часа, и в самых дальних рейсах, в самую злую непогоду висит он на своей подножке, готовый во всякую минуту соскочить на землю, подтолкнуть буксующий грузовик, сунуть камень под сползающее на крутосклоне колесо, расчищать путь, бежать за помощью или выполнять иную работу по требованию водителя. Нелегкое и опасное это дело – помощник шофера, но, говорят, из них как раз и выходят такие водители-профессионалы, какие нужны горам.
Перед машиной Васильева – «Урал» с открытым кузовом, в котором укреплена автоматическая зенитка. Её спаренный ствол задран в небо, у турели, за легкими листами бронезащиты, двое солдат расчета. С виду неказист симбиоз мирного грузовика и небольшой зенитной пушки – солдатское приспособление, рожденное жестокой необходимостью защищаться от бандитских нападений с горных круч, – однако Васильев наслышан, что оружие это весьма серьезное. Командир отделения рассказывал, как однажды на его глазах огневым шквалом из такой установки растерзало и погребло под обвалом камней расчет душманского безоткатного орудия, укрытый в засаде на такой высоте, откуда сковырнуть его можно было разве лишь с помощью горной артиллерии или вертолетов. От близкого соседства зенитки Васильев чувствовал себя сильнее, хотя понимал, что оно и опасно: в случае столкновения с вражеской засадой бандиты станут особенно яростно обстреливать вооруженный автомобиль, при этом, конечно, достанется и ему.
«Уралом» Васильева заканчивалась колонна бортовых машин, сразу за ним – шестерка горючевозов с полными цистернами. Тоже приманчивая цель для душманских стрелков – чего ведь проще, как поразить открытую бензоцистерну! Наконец, в самом хвосте, вместе с летучкой технического замыкания, два бронетранспортера. Это уже сила. Без такого бронеприкрытия – Васильев знает по личному опыту – в опасной дороге кажется, что едешь с голой спиной, в которую вот-вот ткнут раскаленным железным прутом. Правда, в последнее время нападения крупных банд на транспортные колонны стали редкостью, и всё же они случаются, так что всегда жди худшего.
– Чего, земляк, приглядываешься? Соседи не нравятся?
К Васильеву подошел сержант, водитель головного горючевоза. Машины эти из другого подразделения, их только что присоединили к колонне.
– У тебя огоньком нельзя разжиться? А то моя артиллерия что-то не высекает. – Он пощелкал зажигалкой.
Васильев не курил, но спички постоянно держал при себе. Протягивая коробок сержанту, сказал:
– А я слышал – на керосинки сажают только некурящих.
– На керосинки, браток, сажают асов, а где их столько-то, некурящих асов, наберешься? – Сержант задиристо усмехнулся, выпуская дымок. – Я у тебя займу-ка пяток серянок.
– Хоть все бери. С вами, глядишь, и без спичек огня хватит на всех.
– Э, землячок, да ты и правда зажурился. Не нравится мне такое соседство – как бы мой керосин не прокис. А он и без того добре полыхает.
– Это точно, – усмехнулся Васильев. – Вы слыхали про Кур Шагала? Говорят, мастер дорожных погромов и опять где-то тут объявился.
– Слыхали, как не слыхать! – Лицо сержанта стало серьезным. – Нас тоже инструктируют, земляк. Сам-то откуда?
– Из Красноярского края.
– Да мы и вправду земляки: ты – из Красноярского, я – из Краснодарского. Давай-ка спросим об этом бандюге, может, они чего лишнего знают? – Он помахал рукой афганским водителям, которые в ожидании выступления тоже вышли из машин и что-то оживленно обсуждали на обочине. – Эй, ступай к нам, покурим!
Подошел усатый худощавый афганец средних лет, спросил:
– Как дела?
– Дела отличные. Закуривай, брат… Далеко собрался?
– Газни. – Афганец взял сигарету, прикурил от спички сержанта.
– Не близко. Не боишься, что душманы подстрелят в дороге? Или машину с грузом отнимут?
– Душман – плохо. Боимся. Танк – хорошо! – Он улыбнулся, указал взглядом на замыкающие бронетранспортеры. – Жить нада. Работать. Чай возим, сахар, мука, мануфактура. Обратно – хлопок, каракульча, кишмиш. Жить нада.
– Да, брат, жить – это работать, а не воевать.
От головы колонны передали сигнал: всем занять места в машинах, приготовиться к движению. Афганец, уходя, обернулся, поднял руку.
– Хорошо будет!
В кабину рядом с Васильевым сел командир автовзвода лейтенант Лушин. Он тоже в бронежилете и стальной каске, автомат с примкнутым магазином положил на колени.
