Обматерив наиболее ретивых, возжелавших выставить свою маковку под пули без разницы чьи, я нарезал каждой паре сектора наблюдения и приказал наблюдать во все стороны. Под утро мы поползли обратно и минут десять лежа под ураганным огнем своих "мабутеев" пытались криками обьяснить, что мы свои. Из окопов на нас орали матом и посылали куда-подальше, требовали назвать пароль. Дался он им этот пароль. Тогда в нашей группировке ввели цифровой пароль и я думал , что ушлые пехотинцы крикнут какую-нибудь цифру я крикну другую сумма сойдется с паролем "махра" успокоится и пропустит нас. Мы же ведь вчера, только наступила ночь выпрыгнули, из наспех оборудованных окопов и уползли, вроде должны помнить ан нет!! Не помнят и идиотски орут "ПАРОООООЛЬЬЬ" не называя при этом ни одной цифры. Пришлось поднять руки и бросив автомат своим, переться в полный рост рискуя получить пулю в спину. Хотя, блин при таком раскладе может и прилететь в грудь от своих доблестных войск.
Доблестные мотострелки толкаясь и матерясь стали мне тыкать в морду стволы и безумно орать. Какого-то проблеска здравого смысла я так и неуловил. Прибежал высокий небритый то-ли офицер, толи прапорщик дыхнул хмельным перегаром и ,что-то пробормотал типа "свои" и ушел… Потом когда мы уже второй раз поперлись за этот же самый бруствер, в ту же самую ночь, уточнять огневые точки которые я все таки срисовал на карту и по которым не было нанесено ни одного удара, я втолковывал командиру взвода на чьем участке мы вышли, что да как. Парнишка хоть и оказался из "пиджаков", понял все и встретил нас на обратном пути лично..
Да много чего- было, только не было бани, не было нормального обмундирования нормального питания и нормального начальства.
А теперь мы на Ханкале, со всех сторон слышна стрельба, рядышком развертывается какая то часть, ревет техника орут люди а мне все по барабану, делать ничего не охота. Даже уже и думать лень.
Началось, какой-то борзый военный ввалил в палатку и начал орать на моих бойцов, в том числе и на меня. Наорался успокоился и обрадовал меня новостью. Сейчас в моей палатке разместиться еще с десяток офицеров. Ну ладно мне не жалко но орать то зачем?
Ввалились какие то офицеры и тоже начали орать строить и командовать, сгонять моих бойцов с лежанок. Потом подвалили еще какие-то "деловые" в палатке стало накурено шумно и еще более грязно. Моих бойцов стали строить все кому ни лень, ставить какие то задачи, принести еще дров, найти кого-то, кого-то вызвать, освободить место. Во мне начала закипать обоснованная злость.
– Группа, подьём, бляя строиться,- заорал я во всю глотку.
Шум в палатке притих, вновь прибывшие незваные гости вылупились на меня и попытались, что то вякнуть, типа не пошел бы я со своими бойцами на улицу и там строился. Я проигнорировал все сторонние советы и поставил задачу на свертывание палатки. Бойцы мои злорадно, оскалбились. Хрен с ним, что снова придется работать, главное показать кто тут хозяин. Внесколько минут разобрали жутко задымившую печку, выволокли ее наружу, и начали вытаскивать колья. Толпа внутри начала жутко материться и выползать наружу.
– Ты, что делаешь лейтенант,- ко мне подскочил моложавый подполковник в десантном бушлате и солдатской шапке.
– Что, надо то и делаю ,- сквозь зубы отвечал я подполковнику.
– Как вы разговариваете, товарищ лейтенант, кто у вас командир подразделения, выньте руки из карманов,- заорал на меня подпол.
– Я командир, подразделения, имущество мое, не орите..
Подпол схватил меня за воротник бушлата и подтянул к себе, злобно дыша и чуть ли не плюясь в лицо от злости.
– Тттыыы, лейтенантишкааа,- взвыл он..
Ну, что же. товарищ подполковник, на голос меня можно было взять пару недель назад а сейчас уже нет, отдавать свой дом кому-либо я не собираюсь. Противодействие адекватно действию. Я вытащил руки из карманов и неожиданно для подполковника схватил его за воротник тоже притянул к себе и молча со всей дури врезал ему лбом в нос.
Незнакомый начальник мотнул головой, шапка его слетела куда то в грязь, меня тут же окружили мои бойцы с кольями от палатки в руках, некоторые стали переводить автоматы из за спины на грудь. Инцидент кроме меня и моих подчиненных не видел никто. Возмущающиеся " гости" вылазили из палатки с другой стороны. Подполковник вытер рукавом бушлата кровь и злобно прошипев что мне трындец, куда то умчался. Чёрт все- таки придется смываться, нажил я себе еще одну проблему. Через сорок минут мы переставили палатку поближе к штабным кунгам, разместившимся неподалеку и снова попытались обустроиться.
Да однако размечтался. Только затопили корявую буржуйку в палатку снова завалился какой-то представительный мужичонка. Этот однако был бывалый на голос не брал, поинтересовался, кто здесь обосновался сколько нас и какую задачу выполняем. Я доложил. Незнакомый офицер предложил мне компромисс, здесь в половине палатки он размещает отдел какого-то штаба, помогает нам провести свет от движка тарахтевшего неподалеку, обещает нам помочь достать еще одну печку и дрова. Мы же помогаем в обустройстве и несем охрану. Я долго и не думал. Какое-никакое прикрытие от нежданных и непрошенных сожителей весьма кстати. Пока мое начальство не объявилось в этой кутерьме пусть будет хотя бы такое, да и наверняка чем- нибудь удасться поживиться как обычно за чужой счет. Уже глубокой ночью мы обустроили отцов-командиров, притащили грубо сколоченные столы под карты, протянули от движка провода. Зажглись две тусклые лампочки, появились связисты с мотками кабелями и радиостанциями. Меня это уже не волновало мы отгородили себе угол куском брезента, печка уютно потрескивала и тихонько дымила. На ней грелся большой чугунный чайник, презентованный откуда то из штабных машин, иногда за брезент заглядывал кто-то из соседей просил чайку или , что-то спрашивал я в полудреме отвечал и был рад сложившейся обстановке. Выставил одного бойца на вход проинструктировал по порядку смен, кого запускать кого нет это уже не мои проблемы пусть штабные сами разбираются.
Сон меня сморил и я ощущая приближение болезни под названием "педикулез" или форма -двадцать, лениво почесался и заснул.
Сон мне не снился никакой, зато почему то стало казаться, что палатка рушиться прямо на меня. Кто-то рядом заорал и тут же неизвестному вторил многоголосый рев. Я открыл глаза и понял, что палатка действительно рушиться и сминается погребая под брезентовыми сводами орущих людей. Слава богу я спал в обуви как и все мои бойцы.
– Группааа, наружу все бегом,- успел рявкнуть я и прижав к груди автомат вынырнул на воздух.
Выскочить успели все за какие-то доли секунд, на палатку наехал огромный КАМАЗ длинномер и пытался отьехать или сдать обратно. Под палаткой барахтались люди и дико орали. Мне было плевать, что там и кто возле входа с другой стороны должен стоять мой боец-матрос и я рванул туда. Мой человек был жив. Боец закинув автомат за спину вытаскивал из под полога какого-то офицера. КАМАЗ фырчал и крутил колесами под многолосый ор и вопль.
Плюнув на все я побежал по чьим то барахтающим телам ворочающимися по брезентом обрушенной палатки, вспрыгнув на подножку рванул дверь на себя и врезал со всей дури магазином автомата в чью- то белую от страха и воняющую перегаром физиономию.
– Сукааа, не верти рулем урод стой на месте…
Неизвестный водила, схватившись за разбитое лицо вынырнул через пассажирскую дверь и попытался скрыться, кто-то бросился ему навстречу, пытаясь перехватить. Послышались выстрелы, "нашкодивший" водила упал, до него подбежали какие то военные начали переворачивать. Пьяного контрактника застрелили всего одним выстрелом , пуля прошила левую лопатку и попала в сердце. Слава богу стреляли не мои, стрелял кто-то из штабников из пистолета. Я выпрыгнул из кабины и пока вокруг царила неразбериха пришлось вытаскивать людей из обрушившейся палатки. Брезент безжалостно изрезали доставая тела. Мы лишились своего "жилища". Однако это всё было ерунда. Пьяный придурок задавил шестерых человек насмерть, двоих бойцов связистов и четверых офицеров в званиях от капитана до подполковника. Несколько человек было в тяжелом состоянии, многие с переломами. Штабное имущество не подлежало восстановлению. Ближе к у тру народ суетившийся вокруг палатки разошелся кто-куда.
Мы с бойцами стали копошиться в обломках . наша убогая печка была цела, валялись осколки от ящиков, обломки стола, гнутые металлические стулья которые пригодились бы для чего -нибудь. сама палатка была безнадежно испорчена .
КАМАЗ, виновник трагедии стоял брошенный всеми никто за ним не пришел. Мне обещал кто-то из уцелевших офицеров штаба , что с утра сюда прибудут прокуроры снимать показания и проводить расследования. Но, что-то мне в это слабо верилось, день два и группировка начнет бои в городе на носу Новый Год , неужто прокурорам есть до этих потерь, столь малозначительных в масштабе группировки какое-то дело ?
