В конце июля 1944 года Иоганн Берг, к этому времени уже заместитель начальника абверкоманды-103 и кандидат на присвоение очередного офицерского звания, будучи в служебной командировке на одном из участков Восточного фронта в Латвии, перешел на сторону советских войск. Дело в том, что небольшая часть офицеров абвера, среди них и Берг, не участвуя активно в заговоре против фюрера 20 июля, тем не менее поддерживала связь с заговорщиками (за что в конце концов был арестован сам глава абвера Канарис). Когда гестапо стало производить массовые аресты по «делу о заговоре», он понял, что рано или поздно доберутся и до него. Поэтому здраво рассудил, что плен все же лучше петли на шее…
В кабинете Горобца раздалась характерная трель телефона внутренней связи: дежурный внизу доложил, что прибыл Горохов с двумя «москвичами» — полковником и каким-то штатским. Начальник отдела приказал проводить гостей к нему в кабинет и даже вышел в коридор, чтобы на правах радушного хозяина поприветствовать полковника Громова — как-никак работник центрального аппарата! Вскоре он вернулся с высоким и худым офицером в длинной шинели, на полшага сзади шел лейтенант Горохов, доставивший приезжих из аэродрома — с этой целью в его распоряжение была выделена «эмка» с сержантом Пастуховым за рулем.
— С Юрием Ивановичем мы уже давненько знакомы, с лейтенантом Гороховым познакомились в аэропорту, — громким басом произнес Громов, входя в кабинет, — теперь давайте знакомиться с вами!
Он подошел с Миронову и Горячеву, которые встали со своих мест за столиком, где недавно пили чай. Офицеры пожали друг другу руки и представились, после чего Громов снял шинель и фуражку, повесив все на вешалку у входа. Теперь он был в той же повседневной форме, что и остальные: офицерской гимнастерке, подпоясанной новеньким кожаным ремнем, и брюках-галифе, заправленных в обычные яловые сапоги «со скрипом». На плечах — защитного цвета полевые погоны с двумя просветами, а на груди полковника эффектно выделялась единственная награда, которую он постоянно носил, — Золотая Звезда Героя Советского Союза.
Ее Громов получил в сорок третьем за боевую операцию, о деталях которой не распространялся даже среди своих ближайших сотрудников: она была связана с обеспечением безопасности лидеров «Большой тройки» — Сталина, Рузвельта и Черчилля во время встречи в Тегеране. Тогда нацистские спецслужбы готовили на них покушение, которое не состоялось благодаря усилиям спецгруппы сотрудников НКВД — в ее состав входил и Громов… В свои сорок два этот рано поседевший человек имел богатый послужной список: в частности, в тридцать восьмом году он принимал участие в ликвидации руководителя украинских националистов Коновальца, которую агенты НКВД провели на территории одной из западноевропейских стран. Непосредственным исполнителем этой громкой акции был легендарный чекист-ликвидатор Павел Судоплатов (в 1944 году уже генерал-лейтенант) — именно он принес на встречу с Коновальцем и вручил тому бомбу, замаскированную в коробке из-под торта. «Прикрывал» Судоплатова Василий Громов, тогда еще капитан Особого отдела Наркомата внутренних дел. А в 1940 году, незадолго до убийства на территории Мексики Льва Троцкого, совершенного неким Меркадером и организованного чекистами по прямому указанию Сталина, — туда под видом корреспондента одного из парижских белоэмигрантских изданий выезжал именно Громов…
— Юрий Иванович, о цели моего прибытия из телефонного разговора с Москвой вам, надеюсь, известно! — едва раздевшись, перешел к делу полковник. — Поэтому попрошу доложить всю последнюю оперативную информацию по Кроту! Руководство придает его скорейшей поимке или ликвидации первоочередное значение — об этом сообщу чуть позже. Кстати, чтоб вы знали, Крот — это агентурная кличка Седьмого — как вы обозначили его в своих шифровках в Главное управление.
— Товарищ полковник! У меня в кабинете находятся офицеры-разыскники, которые как раз занимаются активными поисками этого Крота, — разрешите им присутствовать при нашем разговоре! — обратился к Громову начальник отдела.
— Безусловно! Это даже замечательно, что все уже в сборе, — времени на «раскачку» нет! Слушаем вас, товарищ подполковник!
Горобец коротко доложил о последних событиях, связанных с Кротом, — нападении на КПП. Предыдущую информацию по данному делу Громов уже знал из его ежедневных донесений в Москву по ВЧ. Полковник слушал, не перебивая, и лишь изредка делал пометки в блокноте. Горобца он знал почти полтора года — с момента своего перевода из НКВД в контрразведку «Смерш» — при этом уважал того за работоспособность, настойчивость и упорство. Однако считал, что порой подполковнику не хватает оперативного опыта…
— По ночному нападению и принятых мерах преследования вражеских агентов ситуация ясна! — встал со стула у стены Громов. — Как говорил один мой знакомый: «Ясно, что ничего не ясно!» Вы пока можете сесть, Юрий Иванович.
Горобец подсел к столику, за которым уже находились Миронов и Горячев. Недалеко от входа, рядом с полковником, расположился лейтенант Горохов — чуть покрасневший от оказанного ему доверия присутствовать на важном совещании в обществе Героя Советского Союза.
Не вдаваясь в детали ночного задержания немецкого агента в районе сталинской дачи в Кунцеве (они не подлежали широкой огласке), Громов пояснил:
— По агентурной информации, товарищи офицеры, немецкая разведка готовит покушение на Верховного главнокомандующего товарища Сталина.
Негромкий ропот присутствующих встретил это заявление, при этом Горохов не выдержал и воскликнул совсем по-мальчишески:
— Вот сволочи!
— Разговорчики, лейтенант! — одернул его Миронов.
— Спокойно, товарищи, я разделяю ваше негодование, — понимающе кивнул головой Громов. — Для осуществления своих замыслов враг может использовать дальнюю авиацию, для чего ему понадобятся так называемые площадки «подскока» в нашем глубоком тылу. В связи с чем совсем не случайно со мной прибыл бывший сотрудник абвера обер-лейтенант Берг: он окажет содействие в опознании и, следовательно, скорейшем задержании Яковлева-Крота…
— Вы полагаете, что задание Крота — как раз организация захвата одного из запасных аэродромов на территории области? — не удержался Горобец.
— Скажем так, наши аналитики в Москве изучили ситуацию и сделали вывод: это наиболее вероятное задание, с которым был выброшен вражеский десант — тот первый, уничтоженный — под командованием Яковлева. Не исключено, что выброска может быть повторена — и не без участия все того же Крота-Яковлева.
— Каким образом мы можем использовать этого немца Берга? — поинтересовался Миронов. — Я имею в виду его статус.
— Он военнопленный — этим все сказано! Но, поскольку активно нам помогает, мы это учитываем, майор! Сейчас он ожидает внизу, с дежурным. Позже мы с ним побеседуем, а пока хочу пояснить: немца необходимо переодеть в военную форму — чтобы не выделялся. Бежать ему здесь некуда и не имеет смысла, но приставить к нему автоматчика для сопровождения надо — так будет спокойнее.
— Понятно. На постой мы его определим здесь, в отделе, — сказал Горобец.
— Разумно. В районе поиска Крота мы будем задерживать для выяснения личности всех военнослужащих и гражданских лиц, похожих на него по приметам — пусть даже отдаленно. Документы у него наверняка сработаны профессионально, а на разного рода запросы по месту службы задержанных и тому подобные мероприятия иногда уходят недели.
— Здесь нам и пригодится Берг! — не выдержал лейтенант Горохов, который уже давно порывался вставить хотя бы реплику.
— Как вы догадались, товарищ лейтенант?! — преувеличенно восхищенно, придав лицу комическое выражение, воскликнул Горячев. Все громко рассмеялись, а Горохов покраснел еще больше.
— Да вы не смущайтесь! — подбодрил его полковник. — В принципе все правильно: всех подозрительных лиц будем предъявлять немцу для опознания непосредственно на месте. Как говорится, «дешево и сердито»! А сейчас, товарищи офицеры, — шутки в сторону! Деньки нам предстоят «горячие»!
Громов достал из коричневого кожаного портфеля, который привез с собой, подробную карту Смоленской области со своими пометками — ее расстелили на письменном столе.
— Попрошу подойти всех ближе, — обратился к присутствующим полковник. — Хочу поделиться с вами некоторыми своими соображениями. Итак, для начала отметим КПП, на который сегодня ночью произошло нападение…
ГЛАВА 9
И один в поле воин…
(Яковлев А. Н., агент Крот)
9 октября 1944 г.
Смоленская область.
Как там в Библии, у мудреца Екклесиаста? «Все вернется на круги своя…» Вот так же у меня: как и три дня назад, я снова быстро передвигался, почти бежал по осеннему смоленскому лесу. Только теперь, помимо армейского вещмешка с продуктами через плечо, у меня в руках был чемодан с рацией. Труп Совы я оставил в кузове «ЗИСа», который загнал в придорожный густой подлесок: хоронить напарника не было времени, да и смысла — все равно найдут с собаками и раскопают — для опознания и прочих следственных действий. А ведь этот злосчастный КПП мы уже почти проскочили! Надо же было вмешаться этому капитану! Несмотря на внешнее спокойствие, нервишки у Михаила все же не выдержали: неожиданно выхватив пистолет, открыл стрельбу. Впрочем, не исключено, что другого выхода попросту не было, — мне оставалось только поддержать его огнем, еще успел кинуть гранату. Когда запрыгнули в машину и уже тронулись с места, прозвучала длинная очередь из автомата, и несколько пуль прошили кабину навылет. За рулем оказался я, и поначалу в горячке боя и последующего бегства даже не заметил, что мой напарник мертв: пуля вошла ему в затылок и там застряла — выходного отверстия не было. Но это я увидел чуть позже, когда проехал не менее километра: тем более умер Сова мгновенно, не издав ни звука. Не могу сказать, что его смерть меня сильно шокировала, — за три года войны на моих глазах и даже руках гибли многие… Конечно, к смерти нельзя привыкнуть, но притерпеться можно — а с Михаилом мы и знакомы-то были всего три дня. Убедившись, что Сове уже ничем не поможешь, я гнал грузовик по шоссе на предельной скорости часа полтора: дальше свернул на проселочную дорогу. Маршрут движения мы подробно обсудили еще в Смоленске, и Сова объяснил мне по карте, как можно добраться до нужного нам квадрата в объезд постов на центральном шоссе. Тело напарника я укрыл куском брезента в кузове, потом вел грузовик по «проселку» еще пару часов, периодически сверяясь с картой и поглядывая на компас — дорога шла в нужном направлении. Сова даже пометил ее на карте почти незаметным следом от ногтя. «Как чувствовал, что ехать мне придется в одиночку», — подумалось мне. Три или четыре раза на моем пути встречались небольшие деревеньки с убогими темными избами, возникающими, словно призраки, из ниоткуда — в лучах света от фар моего «ЗИСа». Людей я не видел, возможно, в этот ранний предрассветный час они еще спали. Вокруг расстилались поля, потом дорога снова шла лесом. Мои опасения насчет того, что машина может забуксовать или даже безнадежно застрять, к счастью, не оправдались: почва тут была по большей части песчаная, и дорожная колея вполне проходимая. Около шести утра я покинул машину, но сначала срубил несколько молодых елей (топор предусмотрительно захватили из того же сарая, где хранилась рация) и замаскировал брошенный в лесу грузовик…
