Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

Тот листал папку со сводками происшествий.

– А-а… мученик, - улыбнулся он Коле. - Жалею тебя, парень, но твой черед идти, ничего не поделаешь. Афиноген ругается на чем свет стоит. Никогда, говорит, больше к ней не пойду… А ты?

– Прикажете - пойду, - угрюмо сказал Коля.

– А без приказа? - прищурился Трепанов.

– Все одно - пойду.

Трепанов рассмеялся:

– Хвалю за откровенность… - Помолчал и добавил: - Она очень красивая.

– Не в этом дело, - Коля произнес эти слова очень решительно, но про себя подумал: "Именно в этом дело, товарищ Коля, именно в этом…" - Просто интересно это, - решительно сказал он и, встретив взгляд Трепанова, отвел глаза.

– Что это? - не понял Трепанов.

– Как бы сказать… - Коля задумался… - Ну вот она, к примеру, образованная, она нас ненавидит, а я возьму да и поверну ее на нашу сторону! Я - глупый, ее - умную!

– Ну ты, положим, неглупый, - улыбнулся Трепанов. - А она, положим, тоже не бог знает что. Но нам, Коля, очень нужно отыскать этого проклятого Кутькова и его банду! Очень нужно, браток, и ты уж старайся, сделай милость…

Вечерело. Подняв воротник пальто, Коля торопливо шагал по заснеженному тротуару. Он шел в сторону дома Жичигиных, где в это время дежурил Воробьев - молодой, недавно принятый в МУР сотрудник. Неожиданно для себя Коля встретил Воробьева около дома.

– Ты почему меня не дождался? - удивился Коля.

– А меня Трепанов вызвал. Говорит: смена уже идет, а ты срочно нужен, - смущенно сказал Воробьев.

– Случилось что? - встревожился Коля.

– Да не знаю.

Они разошлись… Коля подошел почти к самому подъезду Жичигиных, как вдруг увидел двух человек у дверей. Он замедлил шаг и прижался к стене дома. Если бы его спросили в эту минуту, зачем он так сделал, вряд ли бы он ответил… Сработала интуиция. И хотя он еще не знал этого мудреного слова, опыт - пусть совсем небольшой - уже начал давать свои первые плоды.

Коля прижался к стене и, когда увидел, как эти двое вошли в подъезд Жичигиных, не удивился. Он ожидал этого. Осторожно открыв дверь, стараясь, чтобы она не заскрипела, он прислушался. Неизвестные медленно поднимались по лестнице. Первый этаж, второй, третий… На площадке четвертого шаги затихли. Тренькнул дверной звонок. Коля, на ходу доставая кольт, бросился наверх. Он оказался на промежуточной площадке в тот момент, когда из-за дверей послышался голос Маши:

– Кто там?

– Свои, - отозвался тот, что был в меховой шубе. Второй - в солдатской папахе - молча стоял рядом.

Щелкнула соседняя дверь, высунулся дядя в шелковом халате и в колпаке с кисточкой.

– Вы к профессору? - спросил он с любопытством.

– Допустим… - повернулся к нему один из пришедших.

Коля лихорадочно соображал, как поступить.

– Убили профессора… - сообщил "колпак". - Уж извините…

– Зачем вам Жичигин?.. - Коля встал на первую ступеньку. Руку с кольтом он держал за спиной.

– Мы его знакомые… А что такое?

– А вот предъявите-ка документы! - осмелел "колпак". Услышав Колин голос, он совсем открыл двери и вышел на площадку. - Помогите-ка мне, молодой человек! - начальственным тоном приказал он Коле.

Коля поднимался по лестнице.

– Коля, это вы? - послышался голос Маши. - Я сейчас открою.

И Коля все испортил. Он испугался за Машу и крикнул:

– Не открывайте!

В то же мгновение первый бандит несколько раз выстрелил из маузера в дверь жичигинской квартиры, а второй, оттолкнув растерявшегося "колпака", выстрелил в Колю. Оба бандита, вскочив в квартиру "колпака", захлопнули за собой дверь.

– Посмотрите, что с Машей? - крикнул Коля "колпаку", пытаясь вломиться в его квартиру.

– У меня английский замок новейшей системы! - гордо сообщил "колпак". - Они все равно уйдут через черный ход…

Коля помчался вниз.

Когда он вернулся назад, так и не встретив бандитов, Маша стояла на площадке и рыдала, а "колпак" гладил ее по голове и успокаивал.

– Жива?! Ну, слава тебе, господи. Идемте. - Коля взял девушку за руку, провел в комнату. - Мы же вам объясняли: двери открывать только на условное слово - пароль, а вы?

– Я услыхала ваш голос, - примирительно сказала Маша. - Хорошо, что вы пришли!

– Почему ушел Воробьев?

– Ему позвонили… А что? - Маша была удивлена. - Что-нибудь не так?

– Все так, - Коля задумался.

Найдя в кладовке два сломанных стула, он затопил камин, зажег свечи. По стенам заплясал неверный отблеск пламени. Коля сел в кресло, сказал, обращаясь к Маше:

– Мария Иванна, могу я с вами говорить совсем откровенно?

– Попробуйте, - она усмехнулась.

– Здесь были бандиты. Двоих я видел. Это те самые?

– А если они снова придут, что тогда? - тихо спросила Маша.

– Уже приходили… А я зачем здесь? Мы все? Так что же? Смелости не хватает?

– Вы меня не подзадоривайте, я вам не гимназистка из первого класса, - обиделась Маша. - Эти двое приходили тогда тоже… - Она зябко передернула плечами.

– А остальные? - обрадовался Коля. - Как они выглядели?

– Главарь с усиками… Второй - в одежде этого… ВЧК, кажется, так? Остальные… громилы и все. Если вы мне их покажете - я их узнаю.

– Не побоитесь? - недоверчиво спросил Коля.

– Вы сначала их поймайте, - она искривила губы. - А там уж увидим… Не очень-то у вас это получается, как я посмотрю…

В камине трещали обломки стульев. Маша пошевелила щипцами угли, и они вспыхнули, рассыпались искрами.

– У нас дома тоже был камин, - вдруг сказала Маша. - Зимой, по вечерам, вся семья собиралась у огня. Экран у камина был прозрачный, из толстого стекла. Мама читала вслух… А теперь мне кажется, что этого никогда не было… Сон это. Сон и утренний туман…

Коля снял нагар со свечи, посмотрел на лампу. Ему очень хотелось рассказать Маше о том, что в их семье любили огонь, только зажигали его не в камине, а в обыкновенной печке… А когда зима была сытая, мать пекла вкусные гречневые блины, и ели их с пахучим медом. Как это было давно… Права Маша - сон приснился, и все…

– А где ваши родители? - спросила Маша.

– Сгорели.

Она хотела расспросить его, но вдруг увидела его окаменевшее лицо и промолчала.

Утром Трепанов собрал своих сотрудников на совещание:

– Вопрос первый. Воробьеву - он мною арестован на сутки за халатность и ротозейство, - я еще могу простить: он молод и глуп. Его взяли на пушку, а он поверил. Но вот Кондратьев… Так сказать - вопрос второй… Кондратьеву я объявляю строгий выговор. За неумелые действия при задержании преступников. И вопрос третий: кто желает подвергнуть действия товарища Кондратьева разбору?

– Разрешите мне, - сказал Никифоров. - Я, первым делом, поставил себя на место Кондратьева. Как бы действовал я? Они, гады, идут к Маше, к гражданке Вентуловой. Я один - Воробьев-то уже ушел! Командую: "Руки вверх!" - и вся любовь!

– Просто у тебя… Руки вверх, - передразнил Афиноген. - Ограниченный ты человек, Никифоров. Да, Коля растерялся! Он один, они ломятся к Маше, а тут еще этот тип в колпаке выходит на площадку. Мало того, сама Маша хочет открыть дверь! Коля сделал все верно, а что бандиты ушли… Вот вы, товарищ начальник, выговор Коле объявили. Ладно! А теперь научите нас, как надо было действовать?

Трепанов улыбнулся:

– А я не знаю. Не знаю… и все тут! Одно скажу: надо было их задержать. Кровь из носу - надо! А как? Черт его знает… Я бы, между прочим, тоже не задержал. И я бы себе в этом случае также объявил строгача! И нечего улыбаться… - Трепанов задумался. - Знаете, ребята, я матрос, а у нас на кораблях офицеры служили… Все они закончили Морской корпус в Петербурге. Образованнейшие люди! Некоторые, конечно, при этом так себе, мелкие людишки, но знания - у всех! И вот я думаю, что придет когда-нибудь такое время, станем мы побогаче, белых ликвидируем и будем учиться сыскному-розыскному делу научно, если преступность на убыль почему-либо не пойдет. Школы специальные откроем, а то и университет! Не улыбайтесь, я серьезно говорю! Ведь в нашем деле талант нужен. Не всякий может быть оперативным работником уголовного розыска. Вот Коля, к примеру. Был он до революции так себе… А революция его в люди вывела, талант в нем открыла! Он-то про себя думал - крестьянин я. Или там - кулачный боец, - я, брат, про тебя все знаю. А оказался ты самым настоящим работником УГРО. Ты, Коля, гордись, а выговор прими. Теперь последний вопрос. Мы установили, что Жичигин любил ходить в ресторан "Россия". Его опознали по фотографии официанты и метрдотель. Нужно, братки, уговорить Марию пойти туда, посмотреть. Тайны из этого делать не станем, игра идет в открытую. Банда знает, что Марию мы охраняем. Ну! Кто из вас?

– Ладно, - сказал Никифоров. - Они уже мучились. Теперь пойду я, помучаюсь… По-товарищески.

– Староват ты для Марии, - с сомнением сказал Афиноген. - И вообще странно: почему это ты вдруг? А?

– Пошел ты… знаешь куда? - покраснел Никифоров. - Да если бы я только о ней подумать посмел иначе, чем о свидетельнице по делу, - я бы себе сам вот этой самой рукой… - он помахал сжатым кулаком.