Я не относил себя к людям со слабыми нервами. Но, признаться, в тот день пожалел, что согласился с предложением работников политотдела дивизии поехать в освобожденный лагерь военнопленных составлять акт о зверствах фашистских варваров.
Сталинградская группировка немецко-фашистских войск попадала в жесткие клещи и предпринимала отчаянные попытки, чтобы не допустить котла.
28 ноября противник силою до батальона пехоты при поддержке авиации и танков атаковал хутор Леонтьевский, в котором находились командный пункт нашей дивизии и штабы 137-го и 99-го полков. Сведения о местонахождении КП дивизии и полковых штабов немцы получили от лазутчика, укрывшегося на чердаке домика, стоявшего почти над берегом Чира. Лазутчика этого наши потом взяли. Но положение тогда создалось отчаянное. И если удалось быстро организовать оборону и выбить врага из хутора, то во многом благодаря смелости и находчивости комдива. Генерал Я. С. Фоканов сам не раз ходил в атаку с автоматом и гранатами.
С каким же сожалением расставались мы с ним. В конце декабря Яков Степанович принимал корпус. Будь наша воля, не отпустили бы. Ведь он был с нами в самые тяжелые дни, когда отступали от Брянска. С ним защищали Тулу, освобождали Калугу, Козельск.
На смену Я. С. Фоканову пришел полковник Ф. А. Осташенко. Боевой и энергичный командир, он вскоре стал генерал-майором. В нашей дивизии был удостоен звания Героя Советского Союза.
Ветераны дивизии шутили после войны: «К нам комдивы приходили за Золотыми Звездами Героев».
14 февраля 1943 года. Шахтерский поселок Зверево. На западной его окраине еще идет бой, а на восточной — замерли в торжественном строю представители полков дивизии. И даже вражеский минометный налет не может поколебать наши шеренги. Раненые отказываются покинуть строй.
— Да как можно уйти, сестричка. Мы этого дня так ждали!..
Он наступил — день вручения дивизии гвардейского знамени. Его проносят вдоль строя. Чеканят шаг знаменосец, его ассистенты.
Гвардия! Немеркнущее слово.
Гвардия! Она хранит
Благородно, просто и сурово
Нашей русской стойкости гранит, —
скажет проникновенно поэт-фронтовик.
Из-за сильного вражеского артогня пришлось все же уйти за поселок, в балку. Там у развернутого гвардейского знамени солдаты и офицеры получали правительственные награды. Вручали их командарм генерал-лейтенант И. Т. Шлемин и член Военного Совета генерал-лейтенант Г. Л. Туманян.
— Служу Советскому Союзу! — гремело в морозном воздухе.
И не раз, когда называли фамилию, за наградой не выходили из строя. Она была посмертной.
В каком же яростном порыве с мощным «ура!» ринулись потом гвардейцы на врага! Противник был опрокинут, вышвырнут из Зверево.
Честь освобождения этого поселка принадлежала 137-му полку подполковника А. И. Малышева. 140-й гвардейский полк полковника В. В. Кононовича и разведрота лихого лейтенанта Анисима Голоско брала Красный Сулин, наш 142-й — город Гуково.
Пройдут годы, и в городе горняков Гукове станет работать учителем знаменосец нашей дивизии И. А. Евтухов. Появится здесь народный музей 47-й гвардейской.
И улицы города будут названы в честь прославленного соединения. Имени командира дивизии генерал-лейтенанта Героя Советского Союза Ф. А. Осташенко, подполковника А. И. Малышева, погибшего недалеко от этих мест…
В марте дивизию передислоцируют на Северный Донец. Она входит в состав 3-й гвардейской армии генерала Д. Д. Лелюшенко, включается во второй ее эшелон — на отдых и пополнение техникой, людьми. Происходит перестановка в командном составе. Меня назначили командиром 142-го гвардейского полка. Комиссаром полка стал И. Н. Хорцев. С ним мы прошли бок о бок два года войны, съели, как говорится, не один пуд соли.
И еще одно очень важное событие произошло в моей жизни в этот короткий период между боями. Я обратился к командованию дивизии с рапортом, в котором просил разрешить мне и старшине медслужбы Нине Андреевне Бедовой пожениться. Разрешение такое в виде приказа по дивизии мы получили. Не меньше нас ему был рад Сергей Алешков: теперь-то, наконец, он получал и маму!
Хорошая была свадьба. На лужайке, на лесной опушке расстелили брезент — вот и стол готов. На костре напекли пирожков. Наполнили водкой алюминиевые кружки и банки из-под консервов.
Приехали из дивизии верные друзья Василий Минаевич Шугаев и Павел Захарович Мусатов, сестра Нины Андреевны — Лиза. Были тосты за победу и, конечно, за счастье молодых, у которых уже сын герой. За то, чтобы всегда встречать вот так же — этот день. И таким же составом близких людей.
Мы, конечно, были великими фантазерами. Словно война без смертей. Ведь пройдет всего несколько месяцев, и не станет среди нас Лизы Бедовой — «трассирующей» Лизы, как ее называли в полку за быстроту, с которой она всегда выполняла приказы своих начальников.
Нину и Лизу солдаты любили, но очень немногие верили, что они — сестры. Считали, что просто однофамильцы. Нина — худенькая, черноволосая, веселая. У Лизы волосы рыжие. Она крупнее, серьезная, деловая. В хуторе Зимовском, на Дону, когда тыл дивизии попал под жестокую бомбежку, Лиза прямо на улице перевязывала раненых, а потом таскала и таскала их в укрытия до изнеможения. За этот подвиг и была награждена своей первой солдатской медалью «За боевые заслуги».
Здесь, на Северном Донце, мы с Ниной Андреевной едва не потеряли нашего Сережу. А произошло это при следующих обстоятельствах. В подразделения поступили санитарные собаки. В условиях позиционных боев они оказались просто незаменимы. В каждой упряжке было по четыре-шесть собак, возили они или тележку, оснащенную маленькими колесиками, или деревянный лоток в виде лодки с выпуклым дном. Использовался такой транспорт там, где на открытой местности нельзя было подъехать на лошади, а тем более на санитарной машине. Наши четвероногие друзья вывезли из-под огня сотни тяжелораненых.
Наш полк получил десять таких упряжек. Их разместили в тылу полка, в деревне Булгаковке. Однажды сержант-инструктор вел по улице на поводке упряжку. Как мог Сережа пропустить такую чудесную возможность прокатиться! Получив разрешение сержанта, он завалился в тележку. И вдруг откуда ни возьмись на дорогу выскочила деревенская собачушка. Увидев чужака, собаки-санитары бросились на нее. Собачушка в поле наутек, они — за ней. Сержант, к великой радости Сергея, не смог удержать упряжку за поводок.
Поначалу казалась смешной картина: бежит маленькая собачонка, за ней во весь дух — упряжка мощных собак, а в тележке сияющий сын полка. А мчались они в сторону противника. Ничего уже нельзя было поделать. К счастью, к деревне подъезжал на мотоцикле мой адъютант Федор Орлов. Он бросился наперерез собакам. Сережа был спасен…
* * *
Тяжело терять близких… Как-то, уже после войны, встретились три бывших командира 142-го гвардейского полка — Герой Советского Союза генерал-майор Василий Минаевич Шугаев, полковник Иван Васильевич Шевелев и я — и с грустью вспомнили о том, что за войну перебывало в должности комполка двенадцать человек, а уцелели вот только трое.
Слов нет, комполка не часто ходит в атаку, как рядовой боец. Но часто бывают на войне такие минуты, когда никто другой, а именно комполка должен возглавить атакующие цепи. Так было на Северном Донце в июле сорок третьего.
Стояли мы в районе станицы Кременской. В полк приехал командующий армией генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко. Он проверял готовность частей к предстоящей наступательной операции. Вручил ордена и медали бойцам и командирам, отличившимся в предыдущих боях. Получил и я свой второй орден Красной Звезды.
Генерала Лелюшенко я знал давно. Когда-то мы вместе служили в кавалерии, от него и тогда можно было слышать: «Правда, как бы ни была она сурова, помогает находить самый кратчайший путь к сердцу солдата». Руководствовался этим правилом генерал и сейчас. Вручив награды, он обратился к нам с такими словами:
— Нам нужен плацдарм. Вы обязаны вцепиться зубами в тот берег и удержать его, чего бы это ни стоило. У врага, конечно, большое преимущество — он занимает господствующие высоты. Но вы — гвардейцы, и у вас есть опыт. Вы уже вышибали немцев с господствующих высот на реке Чир, под Сталинградом. Уверен, победите и на этот раз…
Командующий уехал. Я отправился в подразделения. В каждом батальоне, роте знакомился с расстановкой сил.
За войну пришлось форсировать много рек — Березину, Дон, Ингул, Ингулец, Днепр, Буг, Днестр, Вислу, Одер, Шпрее, одетые в бетон каналы Берлина. И дьявольски было трудно. Но нигде не было так трудно, как здесь, на Северном Донце.
Нам только что вручили награды Родины.
…Пристреляны позиции у артиллеристов. Командиры батарей Абрамов, Мачнев и Кузнецов — три Николая — обещают:
