Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

– А труса в себе давить надо, - безжалостно сказал Коля. - С трусом в душе какой человек? Навоз. Извините…

Три выстрела грянули один за другим. Коля провел пальцами по оцарапанной щеке.

– Уходите! - Он подтолкнул Машу к лестнице: - У меня осталось два патрона. Бегом уходите!

Маша молча покачала головой, достала платок, вытерла кровь с его щеки.

– Да ладно вам, - смутился Коля, - это же ерунда…

Снова загремели выстрелы, но Коля не стрелял, берег патроны.

– А если бы здесь была не я? - робко спросила Маша. - Вы бы все равно не бросили этого человека?

– Да какая мне разница, ей-богу! - в сердцах крикнул Коля.

Бандиты подошли вплотную к дверям.

– Выходи, легавый! - орали они. - Все одно вам каюк!

Коля дважды выстрелил и показал Марии пустой барабан кольта: - Бегом уходите! Я их задержу!

– Жаль, - вдруг сказала Маша. - Я думала, вы только ради меня готовы пожертвовать жизнью. - Она посмотрела ему прямо в глаза.

Коля обомлел. До сих пор жизнь давала ему мало поводов для воспитания чувств и душевной тонкости. Но на этот раз, хотя впрямую не было сказано ни одного слова, которые, по представлениям Коли могли что-то означать, - он вполне отчетливо понял сокровенный смысл ее фразы. Он шагнул к ней, притянул к себе, и она послушно, не сопротивляясь, прижалась к нему. Наверное, она ждала ласковых слов, ждала, несмотря ни на что.

А Коля молча гладил ее по голове и мучительно думал о том, что вот пришла наконец долгожданная минута, а он не знает, что надо сказать и как поступить, и сейчас все кончится очень плохо. Совсем некстати Коля вдруг вспомнил, как еще в деревне Анисим Оглобля говорил ему с горечью: "Не везет мне с девками. Им, стервам, слова всякие произносить надо, а я кроме трех слов - дай на полштофа - ничего толком и сказать не умею…" А главное, Маша не какая-то там деревенская Анисья. К ней совсем особый подход нужен.

Коля совсем забыл о бандитах. А между тем они почему-то перестали орать и стрелять. Наступила тишина. Она, конечно же, не сулила ничего хорошего.

– А вдруг нас спасут? - тихо сказала Маша.

Где-то вдалеке послышались заливистые трели милицейских свистков. Коля напряженно смотрел на дверь. Внезапно она с треском распахнулась. Коля поднял кольт и… бросился навстречу Никифорову и Афиногену.

– Одного ты убил, Коля, - сказал Никифоров. - В лоб угадал.

– Да ладно, - Коля махнул рукой и повернулся к Маше: Можно я провожу вас?

– Нет, - Маша фыркнула и пулей вылетела в дверь.

Утром в разных частях города нашли двенадцать убитых милиционеров. Воробьев был в их числе. Страшная символика этого преступления была понятна всем, но вопреки надеждам Кутькова и Плавского эта их акция не только не устрашила жителей, а, наоборот, вызвала всеобщую ненависть к бандитам. Уже к обеду в городские отделения милиции невооруженные граждане доставили десятки преступников. Многие из них были зверски избиты… Уголовный розыск вынужден был направить на улицы города свои патрули - для предотвращения расправы и самосудов…

Убитых хоронили на третий день. Улицы были заполнены огромными толпами людей. Проводить в последний путь героев-милиционеров вышла вся Москва. Гремел похоронный марш, над морем голов плыли гробы. Они прочертили улицы, словно красный пунктир. Шли красноармейцы, милиционеры, рабочие. Многие плакали. Какая-то старушка сказала:

– У нас парнишку зарезали, так его друзья-товарищи с завода на урок стеной поднялись! И правильно! А то по улицам и ходить стало невозможно!

Коля и Афиноген тоже шли в процессии. Коля равнодушно скользил глазами по лицам провожавших и вдруг увидел, как к мрачному типу в бекеше и офицерской фуражке без кокарды подошел чекист в кожаной куртке, с маузером через плечо. Коля остановился. В этой на первый взгляд ничем не примечательной уличной встрече не было ничего особенного, и Коля стоял и спрашивал себя: зачем он, собственно, остановился? И вдруг Афиноген сказал:

– Этому из ЧК надо помочь. По-моему, он хочет задержать бандита.

– Точно… - Коля сразу же вспомнил: человека в бекеше он видел в ресторане! А потом бандит был среди тех, кто преследовал его и Машу.

Протиснувшись сквозь толпу, Коля и Афиноген перешли на другую сторону. Бандита уже не было, а чекист стоял и, сняв фуражку, наблюдал за процессией.

– Мы из МУРа, товарищ, - Афиноген предъявил служебное удостоверение. - Кто этот человек, с которым вы только что говорили? Вы его знаете?

Чекист внимательно посмотрел на ребят:

– Нет, не знаю. А задавать подобные вопросы сотруднику Чрезвычайной комиссии нетактично. Поняли? Вот мое удостоверение.

– Плавский Борис Емельянович является сотрудником Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, - прочитал Коля вслух.

– Извините, - Афиноген отошел.

Коля помедлил, сверля Плавского взглядом, потом повернулся, чтобы уйти.

– Что так смотришь? - вслед спросил Плавский. - Не понравился?

– Угадал, - кивнул Коля. - Сотруднику ЧК не о чем разговаривать с бандитом!

– Мозги у тебя еще сырые, - лениво сказал Плавский. - Ты что же думаешь? Можно бороться с преступностью и не общаться с преступниками? Заходи ко мне на Лубянку, мы поспорим. Желаю… - Плавский юркнул в толпу и исчез. А Коля и Афиноген вернулись в МУР. Если бы только они могли знать, кого выпустили!..

Трепанов, выслушав их доклад, нахмурился и долго молчал. Потом сказал:

– Плохо, братки. Очень плохо.

– Вы, товарищ начальник, всегда за упокой! - обиделся Афиноген.

– Я тоже не понимаю, что мы такого сделали? - пожал плечами Коля.

– Вы упустили двух матерых волков, - сказал Трепанов, снимая трубку телефона. - Коммутатор ВЧК… Двадцать два - пятнадцать. Титыч? Трепанов здесь… Чего? Ну, извини, это ты, браток, на курорте. А мы, брат, - что надо. Вопрос имею, Плавский Борис на Лубянке работает? Нет? А ты не темнишь? Ну, извини. Будь. - Трепанов повесил трубку и посмотрел на ребят.

Коля все понял, но на всякий случай спросил:

– С кем это вы говорили?

– С начальником кадров ВЧК. Эх, браточки вы мои… Вам этот липовый Плавский лапшу на уши повесил, а вы и рады, работнички…

– Ну, попадется он мне! - Коля ударил кулаком по столу. - Я из того бандита не знаю что сделаю!

– Ждать, покуда он попадется, мы не имеем права, - сухо сказал Трепанов. - Мы обязаны искать их всех. И найти. Во что бы то ни стало найти, братки… А поэтому - так: хотя подставлять им теперь девушку крайне опасно, другого выхода у нас нет. И я скажу честно: идем мы на этот риск сознательно, понимаем, что пуля в любую минуту может настичь каждого из нас. Это дает нам право просить Машу не оставаться в стороне. И просить будешь ты, Коля. Уж извини, браток.

Маша выслушала Колины доводы молча. И так же молча собралась и уже одетая остановилась у дверей.

– Никак не пойму, - сказал Коля. - Сознательно вы теперь нам помогаете или какие другие причины есть?

– Другие! - отрезала Маша. - Мне почему-то казалось, что многословие - привилегия женщин.

Коля обиделся и до самого ресторана шел молча…

Узнав Марию, официант осклабился и завертел салфеткой, как пропеллером. Подвел гостей к столику, усадил и приготовился записывать заказ.

– Значит, так, - сказал официант многозначительно. - Имеем только для вас соль фрит, сивэ, вилеруа, правда, из убоя, свежих нет-с… Вино, само собой. Для барышни лично могу предложить "Мумм кордон вэр".

– Дай нам, милый, самовар и ситного полфунта, - сказал Коля.

– Как-с? - не понял официант. Он выглядел так, словно подавился вилкой. - Что же вы, мамзель, с таким быдлом вращаетесь? При вашей наружности…

– Ты, ласковый, побереги собственную, - улыбнулся Коля и согнул массивную вилку. Разогнул, подал официанту и сказал: - Голодные мы, поторопись.

– Момент-с, - официант умчался.

– Разговаривать нам с вами надо, - сказал Коля. - Я вижу, что не хочется, а надо.

– Поговорим, - кивнула она. - Зачем вы ищете Кутькова?

– Так он же людей убивает! - удивился Коля.

– А деньги, которые он награбил, - они вас разве не интересуют?

– Деньги, это не главное, - сказал Коля. Тон, которым разговаривала Мария, был яено агрессивный. - Но, конечно, мы обязаны найти и деньги тоже, чтобы вернуть их пострадавшим, - продолжал он.

– А эти пострадавшие - купцы, дворяне и прочая, так сказать, мерзость, - звенящим голосом сказала Маша. - И как же быть? По вашему одухотворенному лицу я вижу, что правды вы мне все равно не скажете. Ну, так я ее вам скажу! Найдете вы деньги Кутькова и поделите их между собой! По карманам рассуете! Сапоги хромовые купите, продажных женщин наймете! И упьетесь водкой! Вот и вся правда вашей революции…

Коля побелел и сжал кулаки. В эту минуту против него сидела не Маша Вентулова, несчастная, маленькая, истерзанная. Против него сидел враг, и Коля обязан был, не имел права не дать этому врагу должного отпора. "Ах ты, мать честная". Коля даже задохнулся от ярости. "Убить тебя мало за такие слова!" А как же быть с заданием? И Коля проглотил обиду, взял себя в руки, тихо сказал: - Странная вы. Тогда, в подъезде, вы были совсем другая.