Доложив о принятом решении в штаб армии по радио, командир эскадрона получил ответ: «Действуй!»
Сосредоточив весь эскадрон за сопкой, майор вместе с командирами подразделений выехал ближе к объекту атаки. Нужно указать командирам, с какого рубежа и в каком направлении атаковать, согласовать действия по времени. Часа через два офицеры возвратились. Командир эскадрона приказал построиться без коней.
— Слушайте боевой приказ, — сказал майор перед строем. — Через тридцать минут атаковать гарнизон численностью до ста вражеских солдат. Предположительно мы обнаружили японский лагерь узников. Он охраняется сторожевыми постами. Гарнизон за колючей проволокой в три и четыре ряда. Наша задача…
Командир поставил каждому подразделению боевую задачу.
Взводу лейтенанта Степы было поручено сделать проход в проволочном заграждении и ударить неожиданно с фланга.
— Враг может попытаться скрыться в труднопроходимом лесу. А поэтому группе автоматчиков с одним пулеметом быть там, где Ефимов вел наблюдение, — приказал майор. — Старшим назначаю Ефимова.
Майор назвал фамилии пяти солдат и вызвал Мирона из строя.
— Галопом туда, где ты видел ямы. Ни один японский солдат не должен скрыться в лесу.
— Есть! — ответил Мирон.
— По коням! — приказал командир эскадрона.
К Мирону подъехали пять кавалеристов, выделенные в его подчинение.
Мирон, хотя и робел командовать солдатами старше его по возрасту — а у одного из них на выгоревшей гимнастерке был орден Отечественной войны второй степени, — решил подражать лейтенанту Степе:
— Проверить снаряжение! И доложить!
Все солдаты послушно соскочили с коней, потрогали руками подпруги, осмотрели седла и оружие. Каждый доложил: все в порядке.
— По коням! За мной — марш! — Он произнес слово «марш», как Степа: «ар-р-р-ш!»
Меньше чем за час конная группа Ефимова прибыла на место. Лошадей оставили за кустами под охраной одного из кавалеристов. Осторожно приблизились к изгороди. Большой луг, заросший травой, был безлюден.
— Вон там, где желтеют кучи глины, ямы, а в них мертвые люди… — сказал Мирон. — Одна женщина была еще живая.
— Да мы им, гадюкам! Только из травы ничего не видно, — сказал солдат с орденом. — Как стрелять из ручного пулемета? Пулеметчикам нужен видимый сектор обстрела.
— Пулеметчикам забраться на дерево! — приказал Мирон.
— Во! Видал? — торжествовал Судаков, и его кадык заходил вверх-вниз, вверх-вниз. Судаков смеялся беззвучно. — Вот тебе и позиция. Поторапливайся, Мальцев. И сапоги сними, легче на дерево забираться…
Автоматчикам Мирон приказал притаиться возле столбов изгороди. Если потребуется, они могут стрелять из-за них. Сам тоже забрался на дерево. В бинокль хорошо просматривалась даль, и он заметил идущие по дороге к домам три японских грузовика с солдатами. «Если бы чуть раньше начать атаку…» — подумал Мирон.
Автомашины остановились у ворот. Из первой вышел офицер и направился к ближнему дому. Едва офицер скрылся, как из-за небольшой высоты выскочил конный взвод Степы. Послышалось «ура!», и, словно бурный поток сквозь взорванную плотину, всадники эскадрона с обнаженными клинками устремились вперед. Слышались торопливые автоматные очереди, взрывы гранат, крики людей. Кавалеристы вихрем ворвались на территорию гарнизона, и один барак задымил. Мирон отчетливо видел блеск клинков, вздыбленных коней и панически убегающих японцев в белых халатах. Окутался дымом еще один барак, и стрельба стала затихать. Лишь изредка раздавались одиночные выстрелы и взрывы гранат.
Мирон спустился с дерева, подозвал Антона Судакова.
— Как ты думаешь, сможем мы сделать проход?
— Почему не сможем, — ответил Антон. — Выберу сук покрепче, привяжу к седлу, потом зацеплю проволоку, и рванем с Дылдой… Проволоку, может, не разорвем, но с гвоздей стянем. Вот и проход будет.
— Давай, Судаков, начинай! — приказал Мирон.
— Ничего из этого не получится! — подскочил Мальцев и напустился на Судакова. — Вот ты зацепишь крючком за проволоку, лошадь рванет, а конец этой колючки твоей Дылде по крупу или тебе по глазам…
— Короче, Мальцев, что вы предлагаете? — оборвал его Мирон. — Время дорого.
— Мудрить не надо. Провод не под током — значит, переломить можно, — стал советовать бывалый солдат-фронтовик. — Бери руками и ломай. Туда-сюда, туда-сюда. Лучше, если руки в рукавицах. Хорошо бы специальные ножницы. Бывало, на спину ляжешь и длинными ножницами — чик-чик!
— Все ясно, — сказал Мирон. — К заграждению! Будем ломать, как советует Мальцев. Сделаем пролом и лошадей проведем…
— Смотри, командир, бежит кто-то! — приглушенно доложил Мальцев.
— Всем притаиться! — приказал Мирон, поймав в объективы бинокля бегущего.
Присмотрелся, убедился: удирает, прижимаясь к траве, какой-то человек в штатском. В руках маленький чемодан или портфель. Оружия не видно. В сером пиджаке, на голове шляпа. Вот он остановился, огляделся, потом шарахнулся в сторону от свежих куч земли.
Мирон решил взять беглеца в плен.
— Мальцев! Держите его на прицеле. Судаков, за мной!
Разгребая руками мшистый грунт, Мирон, распластавшись, проползал под нижним рядом проволоки, увлекая за собой Антона.
— Возьмем живым… — сказал он, тяжело дыша. — Подозрительный тип.
— Давай, давай, — подбадривал Судаков; подсовывая карабин под низко натянутую проволоку и приподнимая ее, он помогал продвигаться своему товарищу. То и дело разноголосыми набатами срабатывала примитивная сигнализация.
Наконец-то можно подняться. Беглец бросился к кустам. Длинноногий Антон перегнал Мирона и быстро настиг японца. Он сбил его прикладом с ног, и они оба исчезли в высокой траве. Когда подбежал Мирон Судаков, заломив японцу руки за спину, сидел на нем верхом.
— А где чемодан? У него что-то было в руках.
— Бросил, гад, как почуял смерть, — ответил Антон, задыхаясь в злобе. — А ну, найди чемодан!
— Коросё, коросё… — заладил японец, не зная другого русского слова. — Коросё.
Не выпуская японца из цепких рук, Судаков поднялся и поставил задержанного на ноги.
— Что в чемодане? — спросил он. — Чего трясешься?..
Мирон собирался сбить замки на чемодане, но японец страшно завизжал, выпучив глаза, словно его били.
— Что он? — удивился Мирон и легонько стукнул тупой стороной сабли по замкам.
Японец стал вырываться. Он со страхом в глазах смотрел на руки Мирона, что-то говорил по-своему, и по его тревожному виду можно было догадаться, что он не хочет, чтобы вскрывали чемодан.
— Освободи ему руки, — приказал Ефимов. — Он показывает глазами на свои карманы, ключ, что ли, предлагает.
Мирон был прав. Японец извлек из кармана ключ.
— Гляди-ка, вежливый, — сказал Судаков. — А ну, чего награбил!
В чемодане были какие-то бумаги и обернутые ватой стеклянные ампулы, которых было очень много.
— Все понятно… — вздохнул Мирон. — Не иначе как врач. Интересно, не этими ли ампулами лечил он тех женщин, которые выброшены в ямы. Давай подведем его к ямам…
Сначала японец, подталкиваемый Судаковым, шел. А когда до ям оставалось несколько метров, он присел, поднял руки и что-то выкрикивал по-своему. Судаков схватил японца за ворот и потащил к яме. Заглянув в нее, Антон отпрянул, испуганно посмотрел на Мирона.
— Там полно трупов…
— Я знаю. Покажи ему, — сказал Мирон. — Он не случайно пытался удрать.
Японец страшно визжал, упирался ногами, вырывался. Но Антон швырнул его к самому краю ямы. Японец скорчился и отполз на четвереньках, как паук.
Разгоряченная лошадь под Иваном Зайцевым всхрапывала и вскидывала головой, не хотела идти в общем строю. Может быть, она улавливала волнение молодого всадника и выражала беспокойство. Иван никогда не ходил в атаку на врага. В его воображении конница, как в кинофильме «Чапаев», должна неожиданно вырваться из укрытия в тот критический момент боя, когда пехота едва сдерживает натиск противника. А здесь какая-то неясность. Боя нет, впереди невысокая сопка, поросшая кустарником, тишина. А если с той сопки застрочит вражеский пулемет? По спине пробежал холодок. Но сопка молчала. Только слышались топот да фырканье лошадей. Эскадрон втянулся в редкий кустарник. Впереди какие-то дома. Остановка. Майор подозвал к себе заместителя по политической части. Что-то говорит ему и указывает рукой в сторону домов. Ивану Зайцеву не слышно, о чем говорит майор, но он догадывается: офицеры решают, как атаковать противника.
Зайцев все еще не верит, что будет настоящий бой. Ему кажется, что никакого противника впереди нет. А если в домах есть японцы, то посмеют ли оказать сопротивление вооруженным советским бойцам боевого эскадрона? Все будет как на занятиях на учебном поле: ворвутся в населенный пункт и конец «бою». Он не разобрал издали, какая последовала команда, но все разом выхватили из ножен шашки. Иван тоже вытащил и положил клинок на плечо тупой стороной. Левой рукой потуже затянул ремень каски.
