Олег проснулся в поту, пытался вспомнить свой сон, но кроме облегчения, что это только сон, ничего уже не испытывал. Утром он переселится в другую палату, где должен будет пролежать три недели, потом его выпишут в часть. Заныл коренной зуб, Олег вышел на улицу, укрылся тёплым халатом и сел на корточки, рядом присел ещё один боец, он курил сигарету, предложил покурить, по-соседски; Олег сделал пару затяжек, сделал просто так, не доводя процесс до конца, боль ушла. Боец что-то объяснял, о чём-то вспоминал, переживал, докурил и ушёл. Олег смотрел на далекую цепь гор, покрытую мраком, на освещенную часть аэродрома, шум от которого, оказывается, так хорошо было слышно, ему казалось всё это таким нереальным, далёким, что он даже зажмурился на мгновение. Открыл глаза и увидел, что находится всё там же, на крыльце инфекционного отделения Кабульского Военного Госпиталя.
«Прорвёмся!» — вновь пронеслось у него в мыслях! — А что, где-то должно что-то порваться, там и пройдём!»
Он не был таким хитрым, как его называли, просто было в его выражении лица что-то от усмешки бывалого хитрована, сеточка морщинок складывалась в подобие узора — улыбка бестии. Любой физиономист нашел бы в его лице много разных подтверждений любых теорий, на самом деле не было надёжней и преданней этого человека по отношению к своим друзьям или данному им кому-то его слову.
Походка у него получалась уникальная — «ходьба боком», руки постоянно прятались от кажущегося холода в просторные рукава солдатского бушлата или вкладыша от такого. Сам бушлат всегда был стянут солдатским ремнём, с видом одной чудовищной складки позади. В холодное время года он носил старую, но тёплую солдатскую шапку, которая прикрывала одно только ухо. Она была когда-то синего цвета, но в тот период стала серого. Эдакий партизан, герой — «панфиловец», вышедший из немецкого окружения с тяжелыми боями. Казахстанец! Он родом был из большого промышленного города, где ещё в школе ДОСААФа смог получить водительские права, поэтому в своей учебной части освоил смежную воинскую специальность механика-водителя. Правда, на постоянном месте службы машину ему только обещали, она должна была прибыть из капитального ремонта, а на другой технике были свои экипажи, которые ни с кем ничем делиться не собирались. Он был на подспорье, типа «принеси то, помоги это», но это только помогло накопить опыт и отработать свои профессиональные навыки. Очень скоро он утюжил гусеницами тяжелой машины позицию дивизиона так, что взводный забрал его в свой экипаж, а новая «Шилка» досталась какому-то другому водителю.
Работа экипажа состояла в постоянной готовности к действию и в быстром, оперативном реагировании на поставленные командованием задачи. По сигналу «Общая тревога» запускался двигатель, прогревалось масло, настраивалась техника, отрабатывалось ориентирование на местности. Приборы «привязывались» визуально к тем или иным точкам на ландшафте, чтобы потом, по команде, в связке с другими машинами искать цель, вести её в воздухе и сбить, если возникнет такая необходимость. Чтобы не дать обнаружить себя «чужим» РЛС, технику гоняли на запасные позиции, окопы, которые вырыл кто-то раньше.
На позициях всегда не хватало людей! Или потому, что часть людей вечно стояла в караулах и других нарядах, всегда была нехватка в свободных членах команды. Экипажи освобождались от несения дальнейшего дежурства без предоставления им замены, то есть они уходили с поста, если это нужно, получали оружие и направлялись на машины. Одни даже ухитрялись получить чужое оружие за других членов команды, чтобы сократить общее время сборов.
Всё это происходило очень быстро, были отработаны специальные нормативы, по секундомеру проверяющий офицер засекал продолжительность действий экипажа. Показательное выступление выглядело так. Старт начинался за четыре метра, всё влетали на свои места со скоростью ветра, запирались и смотрели в «щели» видоискателей, проклиная дальше всех и всё.
— А! Что? Еле шевелитесь, совсём «молодые» оборзели! — это через губу цедит Рахимов — младший, который в своё время такие нормативы сдавал пачками. Сколько нужно набить шишек и волдырей, пока все не уложатся в срок!
«Будьте, спокойны! Укладывались!»
Конечно, с нашим героем всегда происходили курьёзные случаи! Он не мог пройти мимо всякого рода техники и вооружения. При случае залазил во все машины, которые только появлялись на территории. Обсуждал краткие тактические и технические данные того или иного агрегата, вводил водителей в «ступор» своей осведомлённостью, за что мог получить от очередного «деда» по шее. Часто использовал трюк с картофелем в выхлопном трубопроводе, этим добивал всех приезжих шоферов. Те никак не могли понять причины несуществующей поломки машины. Правда, с тяжёлыми «Шилками» такое не прокатывало, они не хотели глохнуть, или глушители были дырявые. Гоняли его после этого даже молодые офицеры, желая нанести лёгкие «местные» увечья.
Трюк с сахаром был самым дорогостоящим удовольствием в его исполнении. Когда в карбюраторный двигатель в бензобак добавляют большое количество сахара, то, поработав немного, двигатель сам глохнет. Чтобы сгустить топливо до нерабочей кондиции, сахара нужно очень много! Поэтому трюк не получался, или это происходило в пути. Никто не верил Татарину, если он начинал хвалиться по такому поводу.
— Ну, скажите мне, пожалуйста, какой это найдётся дурак, который целую пачку сахара просто так возьмёт и забьёт в патрубок, это сколько чаю можно было ночью всем вместе выпить?
— Что? Найдётся?
Трогательно выглядело его желание поднять всем настроение. Происходит следующая сцена: сначала его появление среди остальных, это полное многозначительности ёрзание на одном месте, молчание и очевидное оттягивание времени. Наконец-то «Рыба» не выдерживает паузу и спрашивает:
— Ну, что там у тебя? Выкладывай, а то, как ёрш на сковороде, всё вытанцовываешь!
— Да, вы знаете?
И тут ошеломляет всех своей новостью!
— Да врёшь, наверно, сам выдума-а, или кто подсказа-а! — это, окая, отрезал Вовка. Оказывается, что возвращается в батарею боец из Союза, он выезжал на похороны своего родственника. Татарин предположил, что больше отпускать не будут. Была такая привилегия для отличников боевой и политической подготовки, как предоставление кратковременного отпуска с поездкой на Родину.
— А в чём радость, вы, может быть, спросите? Так в батарею солдат вернулся, и новости, должно быть, привез, свежие! — тут же подвёл итог Татарин.
Однажды, каким-то чудом уберёгся от серьёзных повреждений. Как-то после политической подготовки бойцы вышли покурить, на перерыв. Для того, чтобы остатки сна выдуло из головы ветром вместе с речью оратора. Появляется Татарин, вид загадочный. Первый его вопрос всем:
— Знаете, что у меня есть?
— Что же у тебя есть? — это спрашивает Балерина, в надежде подкрепиться чем-то вкусным. Татарин лезет в карман толстых штанов и достаёт, вдруг, чеку от гранаты! На лице у него возникает крайнее удивление! Удивление вызывает у всех происходящее далее! Тут раздается глухой хлопок, дымом и гарью заполняется всё место для курения! Татарин танцует, бешено и очумело, вертит глазами, всё время бьёт себя по карманам штанов. Потом выворачивает их, и оттуда высыпается всякая, перемолотая вдрызг, мелочь. Это штаны исполосованы осколками взрывателя от гранаты, а ноги посекло царапинами, но кожу спасло нижнее бельё и толстые, тёплые штаны. Ничего не пострадало. «Антифриз» понимает, что могло быть хуже:
— Ну, ты ещё бы гранату притащил сюда, показать!
Татарин полез в другой карман, все готовы кинуться после такого номера в разные стороны. Он достаёт отдельно выкрученную гранату без взрывателя. Тут появился офицер, который слышал хлопки и уводит «сердешного» на разбор этих полётов. «Камикадзе» получил два наряда вне очереди, провел последующие два дня на кухне, а старший прапорщик устроил ревизию на прицепе с боекомплектом.
В банные дни личный состав получает пару кусков мыла для стирки и мытья. Стиральный порошок был привилегией лиц особо приближённых к каптёрке и офицеров. Как-то вычислили, что в автомобильном взводе пятна на одежде выводят бензином, протирают промоченной тряпочкой, особенно грязные места перед стиркой. Татарин берётся стирать в бензине своё «хэбэ». Конечно, тогда одежда становится идеально чистой, ведь бензин смывает сильный налёт грязи, соли и многое другое.
«Но как смывают бензин?» — такой вопрос у механика-водителя не возник, он вешает одежду сушить в полном предвкушении завершенного дела. Но так получилось, что кто-то курил рядом, «на свою голову» кинул бычок от сигареты рядом с местом, где стояли эти пары бензина в безветренную погоду. Этот «кто-то» чуть не поседел за минуту, когда буквально на его глазах почему-то вспыхнула голубым пламенем одежда. Потом приказом запретили стираться в бензине и других огнеопасных жидкостях и растворителях.
