Отношение к „беглецам“ характеризует приведённая Л.Б. Беленкиной частушка: „…народ придумал, что будто бы фашисты сбрасывают листовки с текстом: „Дорогой товарищ Сталин, мы Москву бомбить не станем, полетим мы за Урал и посмотрим, кто удрал““.
Немецкое наступление под Боровском и Наро-Фоминском
13 октября, через десять дней после взятия Орла, в ходе массированного немецкого наступления была занята Калуга. Ещё через два дня пал Боровск, а 18 октября были сданы Можайск и Малоярославец. Вермахт остановили лишь на рубеже рек Протва и Нара. К концу октября немецким войскам удалось сбить соединения Западного фронта с Можайской линии обороны практически на всём её протяжении. В конце октября бои шли уже в восьмидесяти-ста километрах от Москвы.
10 октября Боровский истребительный батальон и мотострелковый батальон дивизии НКВД им. Дзержинского отражали атаки немецких танков в районе деревни Ищеино. 11–13 октября два полка 113-й стрелковой дивизии вместе с Боровским, Подольским и Краснопахорским истребительными батальонами, перекрыв дорогу со стороны Малоярославца и Медыни, держали оборону на ближних подступах к Боровску. Утром 13 октября начались бои за Боровск. Силы были слишком неравными, но всё же врагу взять с ходу город не удалось. Только после дня ожесточённых боёв к вечеру 14 октября вражеские танки прорвали оборону на правом фланге и пошли по берегу Протвы, угрожая выйти в тыл оборонявшимся частям. Защитники Боровска вынуждены были оставить город.
Среди других частей Боровск защищала и 4-я Московская дивизия народного ополчения Куйбышевского района (110 стрелковая дивизия).
Первые эшелоны дивизии прибыли в Наро-Фоминск на рассвете 11 октября. Вечером 12 октября дивизия получила приказ командующего 33-й армией генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова выступить к Боровску и перекрыть дорогу на Наро-Фоминск и Москву до подхода регулярных кадровых частей.
Уже к исходу 13 октября части 110-й дивизии вступили в бой с передовыми частями противника, отбив все их атаки, захватили пленных солдат 258-й фашистской пехотной дивизии. К вечеру 14 октября командование дивизии получило сведения, что гитлеровцы заняли в районе Наро-Фоминска село Митяево и другие населённые пункты.
8-я Краснопресненская стрелковая дивизия народного ополчения. Сформирована в начале июля 1941-го. После боёв под Ельней 6–7 октября 1941 года практически перестала существовать: погибло более половины личного состава, дивизия была отрезана от основных сил. Часть уцелевших бойцов пополнила партизанские отряды, часть вышла к своим. Официально расформирована в конце ноября.
15 октября, на рассвете, когда противник крупными силами пехоты и 30 танками перешёл в атаку, завязались ожесточённые бои.
В „Дневнике ополченца“ П. Пшеничный пишет:
„…18 октября. Потери наши очень большие. В 9-й роте комсостав выведен из строя. Что-то похожее на бессилие. Авиация противника господствует, а нашей не видно. Неужели мы так воюем? Местное население деморализовано. Сведения о сдаче Мелитополя и Одессы усиливают унылое настроение бойцов, вызывают в них отчаяние, неверие в наши силы….
Немецкие танки Pz.ll проезжают мимо подбитого в районе реки Истры советского танка „Валентайн“ Mk.III. Это один из первых танков, полученных СССР по ленд-лизу[27] из Великобритании.
…Утром мы увидели Наро-Фоминск. Первый же косматый старичок, встретивший нас у самого выхода дороги на окраину города, увидев нас, замер от испуга…
Вверху: в бою за Наро-Фоминск, декабрь 1941. Внизу: передовые немецкие части под Волоколамском. Декабрь 1941 (фото Артура Гримма).
20 октября. …После развёрнутого наступления и миномётного огня наша пехота начала отходить, мы стали вывозить орудия, отступать…. Всю эту деморализованную и в панике отступающую массу людей, подвод, орудий неприятель погнал самым решительным образом. Никто не мог ему дать отпор, закрепиться в обороне…
21 октября. …От полка осталось не более 300 человек, полковой обоз, противотанковая батарея с 2–3 пушками и наша 76-миллиметровая артиллерия с двумя пушками. Командования и штаба нет. Где они — никто не знает. Все в растерянности. Задаёшься вопросом — кто виноват? Кто довёл до такого состояния нашу сильнейшую армию?
23 октября. …Нужно переформирование дивизии. То, что мы имеем сейчас, — это деморализованная, небоеспособная масса. Командование не отличается ни энергией, ни умением руководить боем. Мы уже стоим под Москвой. Предвижу огромные жертвы ввиду жестоких сражений, которые будут вестись на подступах к столице. Враг у Наро-Фоминска.
24 октября. Стоим в дер. Пучково. Разослали связных-разведчиков для отыскания командования дивизии… Чувствуется бездеятельность и отсутствие воли у командования. От полка здесь, в селе Пучкове, не более 500 человек, остальные разбрелись в направлении Наро-Фоминска, Подольска и даже Москвы. Состояние людей подавленное, при первой же стычке бойцы опять разбегутся в разные стороны. Нужно отвести наши остатки подальше от фронта и переформировать, вооружить и обмундировать“.
На территории оккупированного Боровского района начали действовать партизанские отряды. Они осуществили несколько диверсий на железной дороге, в частности, пустили под откос воинский эшелон с боеприпасами на перегоне Ворсино-Башкино, разгромили немецкий отряд, расквартированный в деревне Павлово, проводили разведывательные операции для армии.
Продолжая наступление, немцы частично захватили западную часть Наро-Фоминска, и линия фронта прошла прямо через город по реке Нара. В течение двух месяцев бои шли на улицах города. „…Танкисты уже тогда имели танки КВ и Т-34. Батальон был вооружён автоматическим оружием. В каждом танковом экипаже, в каждом отделении автоматчиков на видном месте висела клятва гвардейцев-танкистов: „Мы клянёмся матерям, давшим нам жизнь. Клянёмся народу, партии. Советскому правительству, что, пока держит винтовку рука, пока бьётся сердце в груди нашей, мы будем беспощадно громить врага, уничтожать фашистскую мразь. Клянёмся сделать подступы к столице могилой для фашистов!““.
Военный совет армии и командование дивизии поручили танкистам оборону каменного моста и весь участок справа и слева от него, длиной около четырёх километров. Танки по башню были зарыты в землю. Экипажи жили в землянках под танками. Такие убежища могли сделать люди, которые решили стоять насмерть…»[28].
Контрнаступление
В октябре 1941 года советскому командованию удалось перевести блицкриг в «войну на истощение». Но если все резервы немецких армий были исчерпаны, то советской стороне удалось передислоцировать армии, размещённые в Сибири[29], подготовить и вооружить резервистов и ополчение. Благодаря этому 5 декабря началось общее контрнаступление под Москвой.
26 декабря части 33-й армии генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова, включавшие и ополченческие формирования, освободили Наро-Фоминск.
…Да, это шла наша армия! Был слышен её мерный, твёрдый, уверенный шаг. Может быть, это была одна только рота, но мне показалось, что я вижу необозримую массу солдат, полки, дивизии, корпуса.
И главное чудо было в том, что они шли нам навстречу. Они шли туда, откуда мы ушли…
Солдаты-сибиряки едут на защиту Москвы (фото Марка Маркова-Гринберга).
В ночь под Новый 1942 год части 93-й и 113-й стрелковых дивизий перерезали важную в стратегическом отношении дорогу Малоярославец-Боровск и вышли к Боровску. Наступавшая от Наро-Фоминска 201-я Латышская дивизия в это же время подошла с боями к селам Инютино и Ермолино. Утром 1 января 1942 г., когда гитлеровцы ещё не ожидали атаки на Боровск, со стороны д. Уваровское на занесённом снегом поле показались лыжники 93-й стрелковой дивизии. Они с ходу завладели батареей тяжёлых орудий на окраине Боровска и ворвались на городские улицы.
Почти одновременно стрелки 1288-го полка 113-й стрелковой дивизии ворвались в Боровск и заняли территорию фабрики «Красный Октябрь». 3 января Боровск был взят в клещи; части Вермахта панически отступили к единственной ещё не перерезанной нашими частями дороге, ведущей на Верею.
Январь 1942 г. (фото Дмитрия Бальтерманца).
Ранним утром 4 января над городской площадью взвился красный флаг. Но оккупация нанесла Боровску невосполнимый ущерб. За два с половиной месяца более тысячи жителей были убиты или угнаны в неволю. Один из освободителей Боровска вспоминал: «Наряду с могилами техники врага мы видели и другую картину, которую забыть никак нельзя… На площадь были согнаны жители города — женщины, дети, старики, построены в колонны и тут же расстреляны. Трупы покрыли всю площадь. И здесь впервые нам пришлось рыть ямы и в мёрзлый грунт спускать мёрзлые трупы. С появлением наших войск город ожил, заработали хлебопекарни и магазины, почта и другие учреждения»[30].
