В освободительном походе в Западную Белоруссию принимал участие и 6-й казачий кавалерийский корпус.
С 10 по 16 сентября 1939 г. части корпуса сосредоточивались в районе м. Узда и ст. Негорелое и находились в полной боевой готовности.
За двое суток до перехода границы командующий Белорусским особым военным округом командарм 2-го ранга М. П. Ковалев созвал совещание высшего начсостава и сообщил, что в связи с продвижением немецких войск в глубь Польши Советское правительство решило взять под защиту жизнь и имущество граждан Западной Белоруссии и Западной Украины, ввести свои войска на их территорию и тем самым исправить историческую несправедливость.
Переход границы был назначен на 17 сентября.
К моменту перехода границы была создана конно-механизированная группа, в которую входили: 6-й казачий кавалерийский корпус, механизированный корпус, мотострелковая дивизия и тяжелая танковая бригада. Командующим этой группой был назначен И. В. Болдин, начальником штаба И. С. Никитин и членом Военного совета дивизионный комиссар Т. Л. Николаев.
Корпус получил ответственную задачу, в соответствии с которой был составлен план действий, носивший общий характер, так как данных об обстановке было очень мало. Двигаться предстояло по незнакомой труднопроходимой местности. Полоса предстоящих действий корпуса делилась на два разных участка: южный, более благоприятный, и северный, представлявший собой лесисто-болотистую местность, изрезанную каналами. Это была так называемая Налибокская Пуща, считавшаяся непроходимой для крупных войсковых соединений с тяжелым вооружением.
Продвижение в обход Налибокской Пущи, только на южном участке, могло бы поставить корпус в невыгодное положение, а все действия наших войск не отвечали бы замыслу операции и связанной с ним группировке сил. Когда на сей счет у меня был разговор с командующим подвижной конно-механизированной фронтовой группой И. В. Болдиным, то и он высказал сомнение насчет возможности передвижения через Налибокскую Пущу и посоветовал направить через нее не более одного кавалерийского полка.
Однако было решено двигаться во всей полосе, отведенной для корпуса. Через Налибокскую Пущу направлялась 6-я Чонгарская Кубано-Терская кавалерийская дивизия, имевшая опыт преодоления лесисто-болотистой местности.
В 17.00 16 сентября был отдан оперативный приказ и поставлены конкретные задачи дивизиям, при этом подчеркивалась необходимость разъяснить личному составу, что мы вступаем на захваченную польскими панами землю как освободители, что воин Красной Армии должен показать образец братского отношения к трудящимся, которые много лет находились под чужеземным гнетом, с тем, чтобы во время похода в частях сохранилась высокая дисциплина и организованность и каждый боец ясно представлял себе свою миссию воина-освободителя. Речь шла о защите местного населения от жандармов и осадников, об охране имущества всех польских и белорусских граждан, о доброжелательном отношении к польским военнослужащим и государственным служащим, если они не оказывали вооруженного сопротивления нашим войскам. Совершенно исключались авиабомбардировка городов и других населенных пунктов, так же как и артиллерийский обстрел военных позиций.
Мы стремились предусмотреть все, чтобы исключить какие-либо недоразумения. Всех волновало, как и где произойдет встреча с немецкими войсками. Дело в том, что освободительные действия Красной Армии начались в условиях, когда немецкие войска не только вышли на рубеж рек Западный Буг и Сан, к границам Западной Украины и Западной Белоруссии, но и в ряде мест переправились на восточные берега этих рек, вступив на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии с намерением продолжать свое продвижение на восток[4]. Каждый из нас знал, что, несмотря на пакт о ненападении, который был заключен за три недели до этого (23 августа 1939 г.), германский фашизм остался нашим врагом.
Всем командирам были даны указания при встрече с немецкими войсками не давать им без нужды повода для военных провокаций, не допускать захвата ими районов, заселенных украинцами и белорусами. Нужно было действовать решительно и продвигаться быстро. При попытке же отдельных фашистских частей, несмотря ни на что, завязать бои надлежало давать им достойный отпор. Так оно потом в отдельных случаях и было.
Вечером 16 сентября к нам приезжал И. В. Болдин, ознакомившийся с планом наших действий и одобривший его.
В 3 часа пополуночи мне доложили, что все части вышли на исходное положение и ждут сигнала. Переход границы был назначен на 5 часов утра 17 сентября.
За час до начала действий на командный пункт корпуса прибыл командующий войсками округа командарм 2-го ранга М. П. Ковалев. Я доложил ему о готовности корпуса.
В назначенное время был дан сигнал и, изготовившись к бою, мы быстро двинулись через границу. Продвижение происходило беспрепятственно. Мы с М. П. Ковалевым тоже двинулись вперед и остановились у самой границы в районе Рубежевичей. На небольшом холмике, от которого начинался лес, стоял пограничный столб № 777, обращенный к нам советским государственным гербом. Он невольно привлек наше внимание. Почти два десятка лет этот столб разделял две части Белоруссии. Никто не имел права перешагнуть за узкую полоску земли, тянувшуюся за этим столбом. А по ту сторону под властью польских панов томились паши братья и сестры. Теперь же им угрожала еще более тяжелая, фашистская, неволя, если бы мы не протянули им руку братской помощи.
Заметив, что я сосредоточенно смотрю на запад и о чем-то думаю, Ковалев положил руку мне на плечо и спросил:
— О чем задумался, казаче? Дела-то, кажется, идут неплохо?!
Обернувшись к командующему, я ответил:
— Думаю вот этот пограничный столб № 777 забрать с собой, перевезти его на новую границу и поставить там, где прикажет наше правительство.
— Правильно! Пусть этот столб обозначает нашу новую справедливую государственную границу.
Я тут же приказал выкопать столб и погрузить его на одну из грузовых машин 6-й кавалерийской дивизии, двигавшихся в этом направлении. Так символ границы — столб № 777 — двинулся с нами на запад.
Несмотря на трудные условия местности и бесцельное сопротивление отдельных польских частей, продвижение наших войск шло успешно. Севернее ст. Столбцы польский батальон занял хорошо подготовленную боевую позицию и пытался задержать продвижение наших частей. Но об этом мы заблаговременно узнали от одного рабочего-железнодорожника, подробно рассказавшего о намерениях пилсудчиков. Не потребовалось большого труда, чтобы сбить польский батальон и очистить путь нашим войскам.
Были попытки задержать нас на р. Неман. В 9.00 при подходе к одной из переправ наш 145-й кавалерийский полк, которым командовал молодой, впервые участвовавший в бою офицер Карпенко, вынужден был вступить в бой с поляками. Вначале Карпенко немного растерялся, но затем, когда появился командир корпуса на его участке и приказал поддержать полк артиллерийским огнем, он выправил положение и выполнил задачу.
Уже спустя час 145-й полк, а за ним и другие части, перейдя Неман, двинулись дальше.
Выполнение задачи шло успешно. Становилось ясно, что можно двигаться быстрее установленного темпа. В связи с этим было принято решение к исходу дня вступить в г. Новогрудок, родину великого польского поэта Адама Мицкевича (по плану выход сюда намечался лишь на следующий день). От корпуса была выделена подвижная группа в составе 31-го танкового полка 11-й кавалерийской дивизии, мотострелкового батальона и зенитно-пулеметного эскадрона. К 20.00 17 сентября, совершив почти 100-километровый марш от границы, подвижная группа вступила в Новогрудок.
Вначале мы наблюдали странную картину — на улицах ни души, город опустел, везде тишина. Польские националисты накануне нашего прихода успели поработать и напугали население россказнями о жестокости Красной Армии. Но эта ложь жила очень недолго. Когда осторожные жители убедились, что наши танки и пулеметы не стреляют по домам, а наши солдаты приветливо улыбаются, народ повалил на улицу, несмотря на поздний час, возникла импровизированная демонстрация. Появились и цветы, которые женщины и девушки преподносили нашим воинам. Сначала редко, а затем чаще стали раздаваться приветственные возгласы. Мы проходили по городу, а со всех сторон на польском, белорусском и русском языках неслось: Да здравствует Красная Армия! Да здравствует Советский Союз!.
Вступив в город с передовым отрядом, я вынужден был принять на себя функции начальника гарнизона и издать приказ, временно регламентирующий жизнь города в соответствии с порядками военного времени. В приказе было обращение к населению продолжать нормальную жизнь с тем, чтобы работали предприятия, магазины и т. д.
