Самоходка вышла из укрытия и, набирая скорость, понеслась вслед за пехотой. Выходили на свои маршруты экипажи лейтенантов П. И. Шевелева, Л. В. Разумовского и другие. Обогнав стрелков, чтобы первым преодолеть проход в минном поле, Соколов уверенно повел машину между ориентирами.
Емельянов напряженно следил за движением своей самоходки. Когда замерцал огонек подсветки последнего ориентира, обозначавшего конец прохода, и вздох облегчения уже готов был вырваться из груди, машину вдруг резко качнуло, словно кто-то могучей рукой попробовал приподнять ее массивное тело. Емельянов увидел яркую вспышку и услышал грохот взрыва. Затем все куда-то исчезло, погрузилось во мрак…
— Товарищ старший лейтенант! Иван Максимович! Ваня, дорогой! — как сквозь сон, слышалось Емельянову.
Кто-то настойчиво тряс его за плечи. Открыв глаза, Емельянов увидел над собой озабоченное лицо Лермана, его заместителя по технической части.
— Ваша самоходка подорвалась на мине… Экипаж погиб… Вас выбросило взрывной волной, — возбужденно говорил Лерман.
Емельянов скорее по движению губ, чем по голосу, догадался, что произошло. С трудом повернул голову в ту сторону, куда показывал зампотех, и увидел объятую пламенем самоходку.
— Соколов! — простонал Емельянов, пытаясь подняться.
— Лежите спокойно. Сейчас отправим вас в санчасть, — уговаривал Лерман комбата.
— Не надо! — с перекошенным от боли лицом выдохнул Емельянов. — Я здоров. — Он приподнялся на локте, обвел взглядом поле боя. — А это чья машина?
— Лейтенанта Шевелева. Он задержался, увидев взрыв возле вашей самоходки. Ищет обход.
— Помогите мне добраться до самоходки Шевелева. Я пойду дальше вместе с батареей.
Вскоре саперы расчистили проходы в минном поле, и экипажи тронулись дальше. Самоходка Шевелева догнала батарею. Емельянов по пояс высунулся из боевого отделения машины: пусть батарейцы видят — командир жив, он с ними.
— Товарищ старшина, что-то фашиста живого не видно — одни убитые в траншеях валяются, — заметил Плясухин.
— Думаешь, до Берлина чесать будут? — в свою очередь спросил Сытытов. — Не волнуйся, Андрюха, враг еще покажет зубы.
— Видимо, противнику на нашем направлении нечем было закрыть брешь на первой позиции, — присоединился к разговору лейтенант Марычев. — На других участках бой не утихает. Нам тоже не миновать встречи с гитлеровцами. И произойдет это скоро.
Впереди показалось большое село. Справа роща. И, будто в подтверждение только что сказанному Марычевым, из села и рощи одновременно ударили очереди. К стрекоту пулеметов и автоматов прибавилось тявканье мин: с западной окраины рощи открыла огонь вражеская минометная батарея.
Командира 1-й батареи САУ Давыдова вызвал к себе командир стрелкового батальона гвардии майор В. Г. Ремизов.
— Впереди село Вулька-Замойска, — сказал комбат. — Село и рощу, что севернее, обороняют остатки разгромленных на первой позиции войск противника. Генерал Аскалепов приказал обойти опорный пункт с севера и юга, окружить и уничтожить врага. Батальон совместно с вашей батареей атакует рощу с севера и уничтожает противника… Как лучше использовать самоходки? Ваше мнение, товарищ старший лейтенант?
Давыдов внимательно посмотрел на свою карту и убежденно заговорил:
— Обычно мы действуем в боевых порядках пехоты, поддерживая ее огнем с места и с коротких остановок. Но в данном случае я предлагаю другой способ использования батареи. Успех атаки в значительной мере будет зависеть от того, сумеем ли мы подавить минометы противника. Они укрыты за рощей, прямой наводкой их не достать. Значит нужно обойти рощу и накрыть их с тыла.
Предложение понравилось Ремизову.
— Возьмите с собой десантом стрелковый взвод, — сказал он. — Выступайте одновременно с нами, решительным броском обойдите рощу и внезапно ударьте по минометным расчетам противника.
Уточнив вопросы взаимодействия, обусловив время и сигнал для атаки, Давыдов собрал командиров машин. Разъяснил им обстановку, поставил задачу, после чего приказал отвести самоходки в укрытия. Туда же вскоре прибыл и выделенный для десанта взвод стрелков.
— Товарищ старший лейтенант, вас вызывает «двенадцатый», — окликнул Давыдова радист.
Возвратившись, Давыдов сообщил:
— Вызывал замполит полка. Он рассказал о действиях батареи Чухланцева, которая поддерживала передовой батальон. За успешное выполнение задачи и разгром противника в опорном пункте Лавецко-Нове весь личный состав этого батальона, а также батареи Чухланцева представлены к правительственным наградам. Замполит просил сказать об этом всем нашим самоходчикам. А я подумал, что и стрелкам надо сообщить. Сейчас же доложу майору Ремизову.
О том, что в бою геройски погиб старший лейтенант Григорий Чухланцев, решили пока не говорить.
Марычев познакомил экипаж со стрелками-десантниками, рассказал об успехе батарейцев Чухланцева и всего передового батальона.
— Ну, Плясухин, пришел и твой черед отличиться, — воскликнул Сытытов. — Смотри, не подкачай, чтобы не было стыдно перед друзьями из батареи Чухланцева!
Марычев показал стрелкам-десантникам место на самоходке. Они разместились на доске, заблаговременно укрепленной на корме машины.
— От автоматного и пулеметного огня с фронта, — объяснил Марычев, — вас прикроет броня. В нужное время по сигналу можно легко соскочить на землю. Под прикрытием огня самоходки цепью пойдете в атаку.
Парторг батареи Новожилов собрал коммунистов. Обращаясь к старшине Сытытову, сказал:
— Игорь! Это первый бой, в которыё ты идешь коммунистом. Надеюсь, ты понимаешь…
Начался огневой налет нашей артиллерии по деревне и роще. Используя складки местности, батарея на ходу выстроилась в колонну. Ее возглавляла машина комбата. Оставляя за собой клубы снежной пыли, самоходки пошли в обход рощи. Вырвавшись на опушку, веером развернулись на юго-запад. Давыдов был на правом фланге.
На вражеских минометчиков, поглощенных стрельбой, появление самоходок в тылу подействовало, как гром среди ясного неба, В первую секунду фигуры в серо-зеленых шинелях застыли, словно в остановленном кадре кино. Потом заметались в панике, бросились к деревне. Сытытов посылал им вдогонку снаряд за снарядом. Тавенко успевал и управлять машиной, и одновременно косить противника пулеметными очередями.
Захваченный азартом боя Марычев не заметил, как с опушки рощи по убегающим фашистским солдатам застрочил их же пулемет. Но, видимо, поняв, что своих уже не повернуть назад, стрелявший перенес огонь на самоходку, оказавшуюся к нему ближе других. По левому борту и корме застучали пули. Один из стрелков, стоявших на прикрепленной к самоходке доске, вскрикнул и упал замертво. Остальные соскочили на землю, залегли, Вдруг Сытытов почувствовал, как что-то тяжелое навалилось ему на спину…
— Товарищ лейтенант! Федя!
Марычев молчал. По его лицу текла кровь. Он был мертв.
Сытытов глянул в сторону леса. Заметив вражеского пулеметчика, скомандовал:
— Тавенко, девяносто градусов влево! Плясухин, осколочным!..
Скомандовал, но тут же спохватился: ведь за рощей наступают свои, можно и в них угодить.
— Петро, фашистский пулемет видишь?
— Вижу!
— Дави гусеницами!
В узкую полоску триплекса Тавенко видел приближение вражеской пулеметной точки. По броне дробью рассыпались пули. Фашист в яростном исступлении строчил и строчил. Вдруг пулемет замолк: в последнюю секунду у гитлеровца сдали нервы. Растерявшись на мгновение, он затем вскочил, словно ужаленный, и побежал в сторону деревни, вслед за теми, кого только что пытался остановить сам. Тавенко, наехав на вражеский пулемет, круто развернул машину в сторону убегавшего фашиста. Подгоняемый страхом, тот улепётывал что было мочи: поднимать руки, видимо, не собирался. Время от времени гитлеровец оглядывался на бегу, и тогда Тавенко видел его перекошенное гримасой лицо.
— Если враг не сдается — его уничтожают, а такого гада, как этот, — тем более! — механик-водитель прибавил газу.
Оставшиеся в живых минометчики сдались в плен стрелкам. Батарея продолжала атаку.
Путь для наступавшей пехоты был расчищен. Стрелки и поддерживающие их танки ворвались в деревню. Почувствовав угрозу окружения, противник обратился в бегство. Самоходки, делая короткие остановки, вели огонь по убегавшим фашистам. Вскоре бой утих и на этом участке. Пройден еще один трудный шаг к победе.
К вечеру наши войска подошли ко второй линии обороны противника. Впереди находился мощный оборонительный узел — город Зволень. Для усиления отошедших с первой линии разбитых частей противник, по данным разведки, выдвинул из района Радома свежие резервы, в том числе крупные танковые части. Он любым способом стремился приостановить наше наступление. Мосты через реку Зволенька были взорваны, подступы к городу заминированы. Предстоял напряженный ночной бой.
