— Стоп! — подполковник энергично постучал по столу. — А не связаны ли эти два события: выход в эфир неизвестной рации и появление «Седьмого»? Ну-ка, капитан, доложите, что вы узнали в автомобильном батальоне!
Горячев коротко и толково доложил результаты беседы с капитаном Сыкчиным и его сослуживцами-лейтенантами. Удалось выяснить, что неизвестный старший лейтенант, назвавшийся Николаем, доехал с ними до Смоленска в санитарном вагоне. То, что офицеры из автобата никак не связаны с «Седьмым», а оказались лишь случайными попутчиками, — в этом капитан Горячев был абсолютно убежден. После беседы с ними он и Горохов вихрем домчались на «Виллисе» до дежурного по железнодорожной станции, выяснив у него, на каких запасных путях проходит формирование санитарного эшелона.
Таким образом удалось отыскать и переговорить с военфельдшером старшиной Наливайко, который, к сожалению, ничего нового не сообщил — он расстался со старлеем утром и больше его не встречал. По приметам, сообщенным опрошенными военнослужащими, неизвестный старший лейтенант полностью соответствовал описанию «Седьмого», которое дал Калныньш.
Капитан доложил результаты поездки в автобат и на станцию коротко, без лишних деталей — он не привык «нагружать» начальство не относящейся к делу информацией. На самом деле встреча с военфельдшером не обошлась без неприятного инцидента. Когда офицеры-контрразведчики нашли на путях нужный им санитарный эшелон, шел уже второй час ночи.
— Этот самый! — кивнул головой пожилой стрелочник, посланный проводить их дежурным по станции.
Вагоны стояли темные, словно покинутые людьми: изнутри не было слышно ни звука. Но когда Горячев со своим юным напарником пошел вдоль эшелона, то уже из третьего на их пути вагона они услышали какой-то звук — вроде музыка играла.
— Что это? — удивленно спросил Горохов.
— Похоже на патефон, — отозвался капитан, — пластинки крутят. Сейчас выясним!
Он ловко вскочил на подножку вагона — дверь его оказалась незапертой, и Горячев шагнул внутрь, за ним поспешил Горохов. Офицеры оказались в том самом санитарном кригере, в котором рано утром в Смоленск прибыл интересующий их старший лейтенант, — но, конечно, еще не знали об этом. Зато очень быстро познакомились со старшиной Наливайко, которого, собственно, в данный момент и искали. При свете керосиновой лампы за откидным столиком у плотно зашторенного вагонного окна расположилась живописная компания: трое мужчин и три женщины. Вагон был хорошо протоплен, и мужики, разоблачившись до белых нательных рубах и армейских галифе, сидели без сапог, босиком. Женщины были в легких белых халатиках, вольно полурасстегнутых — одна из них устроилась у мужчины на коленях. Вот он-то (кстати, им оказался тот самый Наливайко) вдруг отсадил свою подругу в сторону, резко встал и буквально как бык попер на стоящего впереди капитана Горячева, осыпая его ругательствами:
— Мать вашу, пехота сраная, — думаешь, погоны офицерские нацепил и можешь тут ходить, девочек наших лапать!
Он пьяно замахнулся, нетвердо держась на ногах, и попытался ударить капитана — но не на того напал! Неуловимым движением, даже не сдвинувшись с места, Горячев захватил его кисть и резко заломил так, что нападавший взвыл и почти сел на пол. Не отпуская его, капитан достал свободной рукой из нагрудного кармана шинели красную книжечку и громко крикнул:
— Контрразведка «Смерш»! Всем сидеть спокойно и не дергаться! Есть здесь старшина Наливайко?
— Да отпусти ты, больно! — подал голос «обезвреженный» нападавший. — Я Наливайко!
Потом, конечно, все встало на свои места — даже начальник эшелона откуда-то появился: немолодой толстый майор в очках долго извинялся перед контрразведчиками за это, как он выразился, «маленькое недоразумение».
— Опять этот Наливайко проводы устроил — вы уж не обессудьте, завтра на фронт отправляемся! Фельдшер он неплохой и мужик героический, бывший моряк — даже медали имеет. Правда, в штрафниках побывал за свои «художества», но искупил, как говорится, кровью. Только вот насчет спиртика слабоват и по женскому полу… Коллектив у нас, понимаете ли, по большей части женский, так что по-разному случается: липнут к ним всякие — иногда и отваживать приходится. Вы уж извините его, дурака, товарищ капитан.
— Извинения принимаются, майор! — важным и нравоучительным тоном произнес Горячев. — Но тем не менее политико-воспитательная работа у вас явно не на высоте!
Он многозначительно глянул на сидящего тут же с виновато опущенной головой старшину — виновника переполоха. При этом Горохову показалось, будто в глазах капитана промелькнул какой-то озорной чертик. В общем, все обошлось, и Горячев даже не счел нужным докладывать в отделе об этом незначительном происшествии — о чем и Горохова предупредил.
— Значит, так, — подполковник Горобец прошелся по кабинету, — будем подводить итоги дня сегодняшнего и определяться по нашим действиям на завтра, впрочем, уже на сегодня. Если «Седьмой» прибыл в Смоленск, то как военнослужащий он может встать на учет в военной комендатуре: капитан, проверьте — начните с привокзальной! В Смоленск ежедневно прибывают и убывают сотни военных, а нам известно только имя и воинское звание — да и то предположительно…
Подполковник сделал небольшую паузу, потом негромко закончил свою мысль:
— Так что тут наши шансы не очень велики, но тем не менее… Вы все поняли, капитан?
— Так точно, товарищ подполковник!
— Не факт, что неизвестный старший лейтенант и есть тот самый «Седьмой», — это тоже надо помнить. Не сбрасывайте со счетов и другие версии, — добавил Горобец.
— По рации с позывными ВОГ, товарищ подполковник, какие будут указания? — спросил майор.
— Генерал Орлов одобрил мой приказ: оперативно-разыскной группе майора Миронова сосредоточиться исключительно на розыске «Седьмого»! Неизвестный передатчик я поручу группе капитана Земцова, хотя нутром чувствую: есть тут какая-то взаимосвязь. Ладно, идите пока, отдохните пару часиков — и за дело!
Отпустив офицеров, Горобец снова взглянул на часы: четвертый час… Наступало утро следующего дня.
Приложение 9.1
ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Шифротелеграмма
(Спецсообщение)
Москва, начальнику Главного управления контрразведки «Смерш» (ГУКР «Смерш»).
Сообщаю, что сегодня, 8 октября, в 02.10 радиопеленгаторами слежения зафиксирован выход в эфир неизвестной коротковолновой рации с позывными ВОГ, действующей в окрестностях г. Смоленска и прилегающих к областному центру районах. Место последнего, сегодняшнего выхода рации в эфир: примерно шестьдесят километров северо-западнее Смоленска. Рабочая частота рации 4364 килогерца, переданная радиограмма зашифрована группами пятизначных цифр. Неизвестная радиостанция с позывными ВОГ неоднократно выходила в эфир в период с июля по октябрь с. г. (все радиоперехваты переданы в Москву, в ГУКР «Смерш»), Места выхода в эфир всех передач данной рации — территория Смоленской области. «Почерк» радиста свидетельствует о его высокой квалификации. Проведенные во всех случаях разыскные мероприятия не дали положительных результатов. Предположительно передачи ведутся агентами, оставленными противником при отступлении или же переброшенными в советский тыл. Непосредственно по делу работала оперативная группа майора Миронова, в настоящее время — группа капитана Земцова. Проводятся необходимые действия по выявлению следов и улик для скорейшего установления и задержания лиц, причастных к работе рации. К сожалению, криптографам Управления контрразведки военного округа не удалось осуществить дешифровку записанных радиоперехватов. Сообщая записанные сегодня группы цифр шифрованной радиограммы, прошу вас ускорить дешифровку вместе с ранее высланными перехватами — силами специалистов-криптографов ГУКР «Смерш».
Орлов.
7–8 октября 1944 г., г. Смоленск.
Гнатюк Игнат Спиридонович, он же Спиридонов Михаил Петрович, он же резидент немецкой разведки по кличке Сова, был завербован гитлеровскими спецслужбами в сорок втором году в оккупированном немцами Пскове. Тогда, еще до слияния с абвером, 6-е управление РСХА уже играло важнейшую роль в секретных операциях на невидимом фронте борьбы с Советским Союзом: на его базе в феврале 1942 года был создан специальный орган «Цеппелин». В этот период стало очевидно, что «Барбаросса» — план молниеносной войны против СССР (так называемый «блицкриг») — с треском провалился и война приобретает затяжной характер. Для усиления и лучшей координации разведывательно-диверсионной деятельности против Советской России на оккупированной территории появились три отделения «Цеппелина»: «Русланд-норд» (Север), «Русланд-митте» (Центр) и «Русланд-зюйд» (Юг). Штаб-квартира отделения «Русланд-норд» располагалась в Пскове, а возглавлял ее штурмбаннфюрер СС Отто Краус — именно здесь в числе других курсантов прошел на спецкурсах разведывательно-диверсионную подготовку Игнат Гнатюк. Отец его до революции был владельцем крупной пароходной компании на Волге, имел в Нижнем Новгороде двухэтажный каменный дом и крупный счет в местном отделении «Российского императорского банка». Естественно, после семнадцатого года семья Гнатюков потеряла все: отец умер в двадцатом, в полной нищете, через пять лет ушла в мир иной и мать Игната Спиридоновича… Сам он вскоре уехал из Нижнего, постарался затеряться на российских просторах — так было безопаснее, ибо для новой рабоче-крестьянской власти он был «классовый враг». Сестра его со временем осела в Москве, а сам Гнатюк в начале тридцатых поселился в Пскове, где трудился скромным заведующим небольшой автобазы горплодовощеторга. Полноценную семью Игнат Спиридонович не завел: сожительствовал с тихой, скромной женщиной-бухгалтером с его автобазы, которая была на пять лет старше (он родился в 1896-м). Еще мальчишкой он сорвался и упал с дерева, сломав себе ногу в двух местах: переломы срослись неудачно, и Гнатюк на всю жизнь остался хромым — пусть не калекой-инвалидом, но для военной службы непригодным. Поэтому благополучно избежал мобилизации в армию как в Первую мировую, так и в сорок первом, на войну нынешнюю… Что не помешало ему в конце концов оказаться на службе у немцев.
