– Было бы странно, если бы, прибыв сюда, вы тут же не попытались бы выдернуть меня, – ответил Гродов, едва заметно улыбаясь. – Оскорбительно было бы осознавать, что о тебе попросту забыли.
– Ход мыслей правильный, – признал Бекетов. – Однако сейчас речь пойдет не о твоей батарее, на которой, как мне известно, орудия не заржавели, запас снарядов в подземном арсенале пополнен, личный состав в основном и целом укомплектован. Как считаешь, сведения достоверные?
– Так точно. Батарея к отражению вражеской агрессии – как с моря, так и с суши – готова.
– Значит, все сходится, такой же доклад я выслушал и от командира твоего артиллерийского дивизиона. Угощайся пирожками, пей чай, а потом поговорим о том, ради чего я тебя сюда пригласил.
Какое-то время они сосредоточенно жевали, запивая свою пищу горячим чаем, а когда с этой, по-монастырски скудной трапезой было покончено, полковник взял со стола указку и подошел к огромной, во всю стену, карте Одесского военного округа.
– А теперь внимательно слушай меня, комбат, помня, что все сказанное будет сказано только для тебя.
– Принято, товарищ полковник.
– Мне неизвестно, какими сведениями обладает наше верховное командование, но согласно тем данным, которые поступают сюда, – постучал он пальцем по стенке сейфа, – нападение румыно-германских войск следует ожидать максимум в первых числах июля. Дальше тянуть они не смогут, чтобы не терять сухие летние дни, столь необходимые для развертывания наступательных операций.
– Это было бы неразумно, – поддержал его Гродов, поднимаясь из-за стола и тоже приближаясь к карте.
– А теперь внимание: самым сложным для наступления участком границы окажется тот, что обозначен рукавом Дуная. Утопив в его водах первые две волны наступающих, наша пехота, совместно с погранотрядами и моряками Дунайской флотилии, немедленно получит прекрасную возможность перейти в контрнаступление.
– Тут уж сам Бог велел пройтись по прибрежным плавням. Чтобы, действительно, на территории врага и… малой кровью.
– Вот за что я тебя уважаю, капитан, так это за догадливость. Обрати внимание: пространство между Килийским и Сулинским рукавами, расположенное уже на румынской приграничной территории, мало заселено, всего несколько местечек и рыбачьи хутора. На первый взгляд, оно само предстает в виде острова, но в то же время все устье реки испещрено островками, перешейками, болотами, плавнями и лесо-плавнями, в которых и на которых сейчас отмечается скопление пехоты, тыловых и артиллерийских румынских частей. Впрочем, германские тоже появляются.
Увлекшись осмотром плавневого устья, полковник на какое-то время погрузился в молчание, и этим тотчас же воспользовался Гродов.
– Если вы готовите для заброски на эту территорию десантный диверсионный отряд, то считайте, что свое согласие я уже дал.
Бекетов озорно взглянул на капитана, по давней привычке пожевал верхнюю губу и, красноречиво разведя руками, вернулся на свое место за столом, предложив то же самое сделать и ему.
– Опять же, ход мыслей твоих, капитан, принципиально правильный, – проворчал он, вонзившись взглядом в стол перед собой. – Именно это – сформировать несколько диверсионных отрядов морской пехоты и забросить их на румынское прибрежье – мы и должны были бы, по военной стратегии, сделать. Но кто позволит прибегнуть к таким операциям, если мы до сих пор не имеем права открывать огонь даже по самолетам-нарушителям? Хотя летчики противника уже буквально издеваются над нашими пилотами и зенитчиками.
– Тогда есть смысл создать такие отряды с упреждением, на случай нападения, в порядке военных учений.
– Ибо военная стратегия именно этого от нас и требует, – признал Бекетов. – Так что быть тебе, капитан, лучшим штабистом округа. Но не сейчас, а со временем…
– Наказывать-то меня за что?! – иронично возмутился Гродов.
– Штабист – это в будущем, в будущем, – успокоил его полковник. – Самого от всякой бумажно-штабной работы воротит, а что поделаешь? Однако шутки шутками, а военная стратегия требует того, чтобы ударно-диверсионный отряд морской пехоты был создан прямо сейчас. Уже оговорено, что это будет отдельная, нештатная пока что, усиленная десантно-диверсионная рота на сто пятьдесят бойцов, которая со временем будет развернута в отдельный особый батальон. И что командование этим подразделением примешь ты, капитан.
– Есть принять командование отдельной, нештатной десантно-диверсионной ротой, – подхватился Гродов.
– В обиходе будем называть ее просто «диверсионным отрядом».
– Так будет проще и точнее.
– И еще. Несмотря на это нештатное назначение, ты по-прежнему остаешься штатным командиром береговой батареи, во всяком случае, пока что. То есть в каких-то случаях на посту комбата тебя будет заменять старший лейтенант Лиханов. По-моему, он достаточно опытный офицер.
– Так точно, с людьми старший лейтенант Лиханов ладит, орудийное дело знает.
Считая, что основную часть вопроса он уже решил, полковник воинственно потер руки и азартно оглянулся на то место на карте, на котором огромными голубыми щупальцами надвигалось на прибрежную полосу Украины и Румынии необъятное устье Дуная.
– Поскольку румыны будут нацелены на захват нашей территории, то есть на всеобщее наступление при поддержке дислоцированных в Румынии германских частей, создать сплошную линию обороны на своей территории они не успеют.
– Да и рельеф местности не позволит им этого.
– Вот именно. Взгляни-ка сюда: на протяжении более ста километров дунайские воды текут, считай, параллельно морской береговой линии, а затем круто поворачивают к морю. Так вот, военная стратегия такова, что вся эта огромная, почти замкнутая плавнево-озерная территория представляет собой идеальный полигон для деятельности наших диверсионных групп.
– В самом деле, полигон, можно считать, идеальный, – признал Гродов.
– По ходу событий план операции может меняться. Но пока что прикидка такая. Твой отряд пойдет во втором эшелоне, вместе с частями, которые высадятся на созданные десантными группами морской пехоты и пограничников плацдармы. А потом вы разобьетесь на три штурмовые группы, которые будут проникать в тыл врага и действовать на свой страх и риск, истребляя все, что способно противостоять общевойсковому контрнаступлению. В первую очередь – штабы и доты. Уточнения какие-то будут?
– Сомнения возникли относительно второго эшелона, товарищ полковник.
– Конкретнее, – насторожился Бекетов.
– Получив в свое распоряжение диверсионный отряд морской пехоты, общевойсковое и пограничное командование тут же превратит его в ударный штурмовой отряд. И прикажет ему захватить плацдарм, находясь в первом десантном эшелоне.
Полковник задумчиво потянулся к сейфу, извлек из него полуопустошенную бутылку коньяку и разлил по небольшим розоватым рюмочкам. Пили они, развернувшись так, чтобы видно было устье великой европейской реки; и проделывали это с такой торжественностью, словно высаживаться на один из ее берегов предстояло уже завтра. Причем обоим.
– Признаю, что ход мыслей у тебя правильный, – проговорил Бекетов, предложив капитану закусить ломтиком шоколада. – Я, конечно, добьюсь, чтобы отряд твой находился в оперативном подчинении командования Дунайской военной флотилии…
– Которая, пребывая в столь узком речном рукаве, сама окажется в оперативном подчинении местного общевойскового командования. Вполне возможно, созданного в виде измаильского, или дунайского, оборонительного района.
– Скажи прямо: превращение отряда из диверсионного в десантно-штурмовой как-то повлияет на твой воинственный пыл?
– Только в том смысле, что с первого дня формирования буду готовить бойцов к форсированию реки да отрабатывать приемы десантирования на вражеский берег и создание плацдарма. Не исключено, что попрошу подключить к этому каких-то инструкторов из разведшколы, штаба нашей базы или даже из штаба флота.
– Твое стремление оперативно подчинить себе оба эти штаба, а также всю ручную военную флотилию мне понятно и близко, – не без иронии признал Бекетов. – Однако за размах мысли и планов – ценю.
– Если мы действительно намерены получить опытный десантно-диверсионный отряд, а не еще одно окопное стрелковое подразделение, на две атаки рассчитанное.
Немного засомневавшись, полковник вновь наполнил рюмочки и теперь уже решительно упрятал бутылку в сейф. После второй рюмки речь его стала еще более академически-штабной, только поэтому он изрек:
– Понятно, что более конкретные задачи и ситуации будут возникать уже в ходе боевых действий. Опровергаешь?
– Никак нет.
– Правильно делаешь. Потому как сейчас, пребывая за двести пятьдесят километров от границы, которую пока еще никто нарушить крупными силами не решился, предвидеть все исходные позиции мы не можем. Опровергаешь?
