на шесть коек с уборной. Сюда помещали больных с температурой или поносом во избежание распространения инфекций.
— Лео, сядь, пожалуйста.
— Это ваш кабинет, профессор? — Лео присел на пустую койку. — Впечатляет.
— Прошу тебя, я не собираюсь шутить, сынок. При том что я не могу пока объяснить тебе всего, поверь, тебе не приходилось слышать ничего более важного, чем то, что я скажу. Я предлагаю повторить с тобой все мои исследования. Уравнения, формулы, доказательства. Тебе не надо их изучать. Ты просто должен послушать и запомнить все это.
— Запомнить?
— Именно. Запереть на замок в своем уникальном мозгу. Ты сделаешь это, Лео? Я стар и теряю силы, ты же видишь, как у меня выпирают кости. Кто знает, сколько мне еще осталось.
— Кто знает, сколько нам всем тут осталось.
— Но ты молод. У тебя есть шанс выжить. И если ты останешься в живых, то, чему я тебя обучу, будет важнее всех шахматных матчей вместе взятых. Поверь мне. Но это будет нелегко. Потребуется немало времени и сил, чтобы все это усвоить. Даже тебе, можешь не сомневаться. Подробные доказательства и прогрессии, все то, о чем ты никогда в жизни не слышал и ни за что не поймешь, как они связаны друг с другом. Но это жизненно важно. Ты готов на такое пойти?
— Физика?.. — Лео наморщил нос, словно только что узнал, что на обед опять будет репа.
Альфред кивнул:
— И математика. По большей части очень-очень сложная.
— И что я со всем этим сделаю, если мне удастся выжить? Буду преподавать?
— Физика — это не только формулы и уравнения, сынок. Знание физики открывает возможности ее применения, и люди стремятся эти знания получить. Сейчас и на будущее.
— Я не знаю, есть ли у меня будущее, — пожал плечами Лео. — Но на данный момент шахматы кажутся мне более надежным гарантом для будущего, чем все это.
— Ты нужен мне, юноша. И ты нужен миру. Ты готов?
— Миру? Уж не намекаете ли вы, что это поможет выиграть войну? Ну хорошо, — Лео снял шапку. — Допустим, что я попался на крючок. Продолжайте. Испытайте меня, профессор. Урок первый. Ну раз уж мы все равно здесь сидим.
На губах у Альфреда появилась улыбка. Он сел на койку напротив Лео.
— Мы будем много говорить об атомах, друг мой. И различных газах, и о том, что называют изотопами.
— Изотопами?
— Ты что-нибудь знаешь о молекулярной структуре веществ?
— Я учил таблицу химических элементов. В школе.
— Это начало. Так, атомы одного элемента могут иметь различное количество нейтронов. Возможные различные варианты элемента называются изотопами. Например, самый распространенный изотоп водорода вообще не имеет нейтронов. Существует также дейтерий — изотоп водорода с одним нейтроном, и тритий — изотоп с двумя нейтронами.
— Дейтерий… Тритий… — Лео неуверенно моргал, глядя на него. — И я все это должен знать ради спасения человечества?
— Не думай об этом сейчас. И прошу тебя, перестань подшучивать надо мной. Давай начнем с основ. С закона Грэма. Его в прошлом веке сформулировал шотландский химик Томас Грэм. Суть в том, что скорость эффузии газа обратно пропорциональна квадратному корню из плотности или массы газа.
— Эффузии? И что это значит, старик? — закатил глаза Лео.
— Я тебе не старик. Если мы собираемся заниматься, ты можешь обращаться ко мне «профессор». Или «Альфред», если тебе так больше нравится. Я собираюсь объяснять тебе вещи, которые находятся далеко за пределами твоих знаний или воображения. Это такие же занятия, как в любой школе. Есть преподаватель и студент. И все начинается с уважения. С уважения к тем, кто знает больше тебя. Ты меня понимаешь?
На минуту Альфред решил, что парень уже устал от него, что он вот-вот подхватит свою шапку и уйдет. Вернется к шахматам, несомненно доставляющим ему больше удовольствия, пирожных, шоколада и похвал.
Но, к удивлению профессора, Лео остался. После выговора его взгляд перестал быть скучающим, в нем появилось сожаление, а потом — раскаяние и заинтересованность.
— Простите, профессор. Я не хотел показаться грубым. Продолжайте, прошу вас.
Альфред про себя улыбнулся. Если отбросить импульсивность, типичную для юноши, развитого не по годам, этот идеальный мозг был ненасытным инструментом поглощения всех существующих знаний, открытым и готовым наполниться бездонным резервуаром.
— Добро. Вернемся к твоему вопросу, юноша. Эффузия — это скорость прохождения газа через маленькие отверстия, пористые материалы, или мембраны. Согласно закону Грэма, если молекулярная масса одного газа вдвое больше массы другого, он будет проходить через пористый слой, или отверстие величиной с булавочную головку, со скоростью вполовину меньше другого. В этом основополагающий постулат разделения изотопов, у которых одинаковая молекулярная структура, но разный атомный вес.
— Разделение изотопов… Пористые слои… Зачем мне все это знать? — Лео покачал головой. Ему снова стало скучно.
— Пока что постарайся уложить это все в своей голове. Смотри, — Альфред достал кусок мела и припасенный стальной лист. — Важно запомнить, как это выразить с помощью формулы.
Альфред изобразил обратную пропорцию:
— Ты запомнил? — спросил он.
Глядя на формулу, Лео повторил ее про себя.
— Думаю, да.
— Следовательно, инверсия этого уравнения будет следующей, — Альфред рукавом стер старую и написал новую формулу. — А именно: плотность газа прямо пропорциональна его молекулярной массе.
— Ты успеваешь, сынок? — Альфред заметил застывший взгляд юноши.
Лео кивнул, слегка ошарашенно:
— Думаю, да.
— Хорошо, тогда повтори мне формулу, пожалуйста. Так, как я ее записал.
Лео пожал плечами:
— Скорость диффузии газа обратно пропорциональна квадратному корню из его плотности.
— Хорошо. А теперь запиши ее в виде формулы, — Альфред вручил ему мел и жестянку, прикрыв то, что он написал. — В точности, как я ее написал.
Лео немного подумал, выдохнул и написал:
Он повторил формулу Альфреда.
— Отлично. Как насчет обратной формулы, для плотности?
Лео снова задумался на пару секунд и процитировал:
— Плотность газа обратно пропорциональна его молекулярной массе.
— Нет. Не обратно, а прямо пропорциональна, — поправил его Альфред.
— Простите, профессор, — Лео зажмурил глаза.
— Плотность газа прямо пропорциональна его массе. Это точная инверсия первого уравнения. Видишь?
— Хорошо. Извините. Я думаю, я теперь понял, — и Лео написал формулу:
На сей раз правильно. — Прямо пропорциональна. И выражается вот этим символом:
Он начертил спецзнак эффектным росчерком.
— Очень хорошо. При газовой диффузии мы имеем дело с подобным процессом, но только мы работаем с двумя радиоактивными изотопами. С ураном-235, который обладает свойством делиться. Термин «делящийся» означает, что он
