хорошо ориентирующихся в лесной местности. Да ты и сам с понятием, что я тебе объясняю…
В ельниках царила кладбищенская тишина. Шли на цыпочках, а там, где пышные лапы опускались до земли, садились на корточки. Все проселочные дороги были заняты немецкими войсками, проезжую часть перекрыла бронетехника. Чуждая речь неслась практически отовсюду, и это губительно действовало на нервы. Вчетвером худо-бедно прошли, но как таким же образом вывести большое количество людей, лейтенант не представлял. Значит, кому-то придется отвлекать ценой своей жизни. Но в данный момент это не имело значения. В овраге фашистов не было, по нему передвигались бегом, а когда трещина в земле начала сглаживаться, сели передохнуть, покурить перед длинным прогоном.
Шубин смотрел в лица товарищей и знал, что они не подведут. Ребята проверенные, хорошо ориентируются в лесистой местности. Бойцы курили и тоже поглядывали на командира. Рваные комбинезоны почернели от грязи и напоминали костюмы леших – в текущее время года идеально служили маскировкой. Вооружены до зубов, полная амуниция, все замотано тряпьем, чтобы не бренчало.
Другие бойцы сильно обиделись, что их не взяли, чувствовали себя какими-то неполноценными, но ничего, успеют еще отличиться, война долгая будет.
Настя Томилина только рот раскрыла, а он сразу отрубил:
– Женщин приказано не брать – распоряжение командующего! Попробуй оспорь!
На губах еще остался ее поцелуй, она снова его обнимала, ластилась, делилась переживаниями насчет скверных предчувствий. Но это дело нормальное, предчувствия всегда скверны, других не бывает…
На разговоры времени не было, хотя очень хотелось поболтать и расслабиться. Снова отправились в путь, держа дистанцию в два метра. Черничный бор прошли без осложнений. Тропа петляла между деревьями. В канавах лежал снег – упрямо не таял. На высоких участках зеленела трава, блестя на солнце. Снова попадались колкие заросли шиповника и вереница оврагов – местность труднопроходимая, зато никаких фрицев. Шубин мысленно очерчивал маршрут и другим приказал делать то же самое.
Упомянутые генералом деревни прятались между перелесками, из-за холмиков робко выглядывали крыши. Населенные пункты были связаны между собой проселочной дорогой, испещренной ухабами и канавами. Проехать по такой дороге мог только трактор или, как вариант, танк.
Но с мотоциклетным патрулем все-таки пришлось встретиться. Разведчики лежали под прохладным апрельским солнцем, а по курсу двигалось мотоциклетное подразделение – три тяжелых «БМВ» с колясками. Мотоциклы шли медленно, колеса вязли в ухабах. Глубокие канавы приходилось объезжать полем, где под слоем сгнившей ботвы и жухлых сорняков прятались коварные борозды. Мотоциклисты ругались в полный голос: «Что за страна, что за дороги? Как они тут живут?» – «Нормально живем, – думал Шубин, наблюдая за неприятелем. – Привыкли».
– Эх, скосить бы всех одной очередью! – мечтал вслух Серега Лях. – Мотоциклами разжиться, накататься вволю…
Но от многих соблазнов в эти часы приходилось отказываться.
За следующим перелеском стояла неисправная машина. Водитель лихорадочно устранял поломку, а по обочине прохаживался офицер, поглядывал по сторонам и недовольно фыркал. Разведчики тоскливо смотрели на эту картину и боролись с искушением.
– Товарищ лейтенант, может, заберем его с собой? – не выдержал Костромин. – Сил нет смотреть на такое! Это же майор!
– И что мы с ним будем делать?
– Ну… не знаю, пусть будет…
– Отставить, боец. Мы в этой местности инкогнито, а не для того, чтобы будоражить фрицев и заставлять их носиться с высунутыми языками.
Деревни Ельники и Березовка пустовали, немцев там не было. Мимо перелесков с умеренной долей риска можно было провести большое количество людей. Немцы стояли в Сосновке, заняли там несколько домов, постреливали кур, гоняли мяч по пустырю. От маршрута через Сосновку решили отказаться, вернулись в овраг, потом ползком добрались до березового перелеска.
Скуратово лежало в низине, это была крохотная деревушка на дюжину дворов. К восточной околице подбирался плотный осинник, с южной стороны голубело извилистое озеро. Несколько дворов выходили прямо к воде, виднелись дощатые мостки наподобие примитивного пирса. Деревня была обитаема – над парой крыш вился голубоватый дымок.
Несколько минут разведчики лежали за травянистым косогором, потом по одному потянулись к плетню. Деревенская дорога была разбита до предела, в канавах чернел рыхлый снег и валялись горы мусора. Группа шла вдоль шаткого забора. Бойцы держали дистанцию, вертели головами. Деревушка доживала свой век. Дома провалились в землю, крыши просели, практически сложились пополам.
Корявая древняя липа произрастала вплотную к забору. Шубин первым скользнул за нее и застыл как вкопанный, испытав мимолетный страх. Подловила бабка! Женщина лет семидесяти – худощавая, прямая, как черенок, стояла за забором, возвышаясь над насаженными на штакетник горшками. Голову обвивал теплый платок, костлявыми пальцами она держалась за забор. Шубин облегченно перевел дыхание. Старушка безучастно смотрела на него, ни один мускул не дрогнул на костлявом лице. «С головой не в порядке?» – мелькнула недоуменная мысль. Женщину словно приклеили к забору, ее взгляд был абсолютно неподвижен.
– Добрый день, бабушка, – вежливо поздоровался Глеб. И уточнил на всякий случай: – Немцы в деревне есть?
Старуха шевельнулась, расслабилась. Не сказать, что взгляд потеплел, но в нем появилось что-то живое.
За спиной послышался мотоциклетный треск. Сердце екнуло.
– Товарищ лейтенант, фрицы! – сдавленно пискнул за спиной Серега.
– Ложись!
Хорошо, что держали дистанцию. Разведчики дружно попадали в канаву, протянувшуюся вдоль ограды. Укрытие было так себе, но ничего другого не придумали. Треск нарастал. В канаве было холодно, грязно. Глеб подавился рыхлым снегом, закашлялся, машинально обнял пальцами клык затвора. Противный треск становился громче, сверлил мозг. Приближался один мотоцикл – и на том спасибо. Разведчики лежали неподвижно. Глеб зачем-то затаил дыхание.
Мимо по дороге, разбрасывая лепешки грязи, проследовал немецкий «БМВ» с люлькой. В нем сидели трое, не считая пулемета – полный комплект. Людей в канаве они не заметили – не смотрели по сторонам.
Мотоцикл встал, но двигатель продолжал работать на холостых оборотах. Глеб поднял голову. Немцы остановились метрах в семидесяти. Солдат, сидящий сзади, спешился, переместил автомат на грудь и вразвалку направился к забору из толстых штакетин.
Участок находился через два дома от «лежбища». Ничего подозрительного гости не заметили. Солдат перегнулся через ограду, что-то пролаял – видимо, бывал уже здесь. Ответа он не дождался, схватился за секцию забора и отвел ее в сторону. При этом перестарался – конструкция отчаянно заскрипела, из нее вывалились несколько штакетин. Солдат не смутился, грубо засмеялся, пинком отбросил переломанную створку к ограде и вошел на участок. Мотоциклист выжал газ, развернул мотоцикл и въехал на придомовую территорию. «Поживиться приехали», – догадался Глеб. Очевидно, здесь у них «поставщик». Германская армия пока еще снабжалась, но перебои с поставками
