Главное начать, подумал Громов.
Машина ехала медленно, очень медленно, немногим быстрее, чем мог бы иди человек. Сергей внимательно оглядывался по сторонам, но прекрасно понимал, что если в них кто-то стрельнет, ничего они не смогут сделать. Пуля прошьет борта машины, как картон, навылет, и успокоится, лишь ударившись в стену дома на противоположной стороне улицы. Здесь не было таких строгих правил для журналистов, как в Израиле и никто не требовал от них ходить в бронежилетах.
Вот Громов уловил движение за разбитыми окнами одного из домов. Там метнулась какая-то тень, спряталась, прежде чем он успел что-то толком рассмотреть.
В одном из дворов на веревках было развешено постельное белье. Оно было чуть мокрым. Значит, повесили его совсем недавно, значит кто-то в городе еще жил. В этом дворе они оставили машину, среди других брошенных, посчитав, что вряд ли кто-то на нее покусится и дальше пошли пешком.
Навстречу им плелись несколько солдат. Форма их покрылась пылью, выгорела, так что трудно было определить — какой цвет она имела первоначально. На головах у них были огромные каски, смахивающие на котелки, в которых готовят кашу на целое отделение. Примерно такие были на вооружении советских войск шестьдесят лет назад, но эта модель была французской. На касках у тех солдат, что показывали в рекламных роликах, были зеленые повязки с каким-то надписями на арабском. Наверное, нечто схожее с тем, что носили японские камикадзе. На касках этих солдат повязок не было. Вероятно, они наткнулись на склад, где со времен второй мировой хранилось обмундирование французской армии, и решили этим добром воспользоваться, совсем как чекисты, которые разграбили склады императорских военно-воздушных сил, захватили там кожаные куртки, которые предназначались пилотам аэропланов и сделали это своей униформой. Когда-то Ливан был Французской колонией. Вместе с Сирией он составлял единое государство, но, уходя отсюда, французы разделили страну, наподобие того, как это сделали англичане с Индией и Пакистаном, или с Ираком и Кувейтом, тем самым, создавая очаги напряженности на десятилетия, а может и на столетия. После англичан всегда остается запашок. Лучше их близко не подпускать, если не хочешь впоследствии столкнуться с трудноразрешимой проблемой.
Солдаты тащили автоматические винтовки М-16 и автоматы АК-47, но еще с деревянными прикладами, а не с пластмассовыми, как их стали делать в последнее время, чтобы, в случае чего, облить какой-нибудь горючей жидкостью и уничтожить. Автоматы они несли, как непосильную ношу, как самоубийцы, которые тащат, привязанные к их шеям, тяжелые камни, чтобы потом броситься в речку. Там камни станут чуть полегче, но они все равно увлекут их на дно. Ноги у солдат заплетались. Отряд этот походил на остатки разбитой части, которая идет неведомо куда, потому что связь с основными силами давно потеряна и неизвестно — где свои, а где чужие. Очень колоритную картинку они из себя представляли. Илья не мог упустить такой план.
— Вы что с ума сошли? — встрепенулись солдаты, увидев камеру, — сейчас стрелять будут, уходите отсюда, уезжайте.
Они смешно замахали руками. Когда они подошли поближе, Сергей увидел, что это совсем мальчишки. Было им лет по восемнадцать, как и тем добровольцам, которых они несколько дней назад встретили на набережной Бейрута. Наверняка, они тоже где-то поблизости были.
— Нам немного поработать тут надо, — сказал им Громов.
— Вы русские что ли? — спросил солдат, который, похоже, этим отрядом командовал. У него было очень усталое лицо.
— Ага, — сказал Сергей.
И как он это узнал?
— Вы на машине?
— Конечно, — ответил Громов, подумав, что сейчас у них машину реквизируют и на ней солдаты отправятся искать своих сослуживцев.
— Ладно, давайте немного поработайте, а потом мы вас проводим до машины, от греха подальше. В городе черт знает что творится.
Похоже, до полномасштабной наземной операции дело так и не доходило. Израильтяне вошли в город, но бои в городе — это всегда колоссальные потери, особенно если его защитники не собираются сдаваться и обороняются с фанатичной решимостью. Про танки и говорить нечего. Сколько бы «Меркав» сюда не вошло, все их пожгут в течении дня. На такие потери израильтяне пойти не могли. Из города они вышли и теперь только его обстреливали.
С одной стороны, то, что солдаты вызвались сопровождать журналистов — было неплохо. Они показывали разбитые дома, и объясняли когда, и что в них угодило, совсем как экскурсоводы, но с другой стороны, эти солдаты были хорошими мишенями и Сергей, вместе с Ильей — тоже. Однажды метрах в пяти от них пуля выбила маленькую лунку в стене дома. Солдаты заняли почти круговую оборону, закрыв собой Сергея и Илью, стали озираться по сторонам, командир показал рукой куда-то вверх, там, на холмах тоже были дома.
— Снайпер, пугает, — скупо улыбнувшись, сообщил он, — нам его достать нечем.
Очень интересно, отметил Громов. Меня обстреливал и ливанский и израильский снайпер. Все в шутку, пугая, точно и тот, и другой вот так вот развлекались. Очень хорошо, что никто из них не вздумал стрелять на поражение.
— Пойдемте, мы вас проводим, — сказал командир.
Сергей чувствовал, что они уже отсняли очень приличный материал. Боевики «Хезболла» в качестве экскурсоводов — это сильно. Он кивнул.
На заднем сидении машины валялась полуторалитровая бутылка минеральной воды. Она нагрелась на солнце, но в эту минуту для ливанцев не было ничего вкуснее и лучше, чтобы утолить жажду. Сергей понял это по взглядам, которые они бросали на бутылку, но попросить попить из нее они похоже постеснялись. Он открыл дверь машины, взял бутылку, протянул ее солдатам.
— Попить хотите?
Он и сам хотел пить, очень хотел, а, судя по тому, как жадно пили солдаты, содержимого этой бутылки им не хватит. Каждый делал лишь несколько глотков, потом передавал сосуд сослуживцу. Кадыки ходили, как поршни в механизмах, заталкивая в желудок живительную влагу. Тем временем, водитель полез в багажник, достал еще две бутылки и тоже протянул их солдатам. Те заметно повеселели. Водитель перебросился с ними несколькими словами на арабском, командир засмеялся и похлопал его по плечу.
— Он пожелал нам хорошей дороги, — перевел водитель.
— Вам тоже удачи, — сказал Сергей солдатам, — поехали домой.
Если Фарид и прослышал о самодеятельности русских, то вида никакого не подал. Водитель, пусть его и не приставили к ним специально, все равно должен был сообщить об их попытках найти хоть кого-нибудь, согласного поехать в Тир. В Пакистане водитель с выправкой кадрового офицера следовал за Громовым куда угодно и в случае чего мог построить по стойке смирно охрану какого-нибудь лагеря беженцев. В глубине души Сергей посмеивался над ним. Так и подмывало спросить — какое у него звание, но водитель, при разговорах заводил одну и ту же песню, что живет он не очень богато, а работа его трудна и занимает много времени. Сергей только кивал в ответ. Кто же станет доказывать контрразведчику, что его работа легкая? Но ливанский водитель повел себя как-то безответственно, испугавшись, что в Тире с русскими что-то случится. Впрочем, подобное развитие событий могло быть на руку Фариду, как и вся эта поездка. Если с ними что-то произойдет, то виноваты в этом будут израильтяне. Они ведь город обстреливали. А что можно снять в городе, оказавшемся в зоне боевых действий? Правильно, то, что город разрушается, превращается в руины. А Тир, между прочим, охраняется ЮНЕСКО, как наследие мировой цивилизации. Кто его разрушает? Израильтяне. Да после такого сюжета слова «израильтянин» и «варвар» станут синонимами. Может префект, так активно отговаривающий Сергея ехать в Тир, вел тонкую игру, наподобие той, в какую играл Братец Кролик, пойманный Братцем Лисом? Дескать: «не бросай меня в терновый куст». Префект только разжег интерес у русских к Тиру, а запретный плод всегда сладок, вот они и поехали в город. Теоретически, следом за ними, так чтобы не сильно бросалась в глаза, надо было выслать группу поддержки. Впрочем, вполне возможно он построил слишком сложную конструкцию. В жизни все обычно оказывается гораздо проще.
— Ночью израильтяне обстреляли рыбацкий поселок, — сказал по телефону Фарид, — в общем, мирных рыбаков. Там все порушено. Это недалеко от Бейрута. Называется поселок Узей. Хотите посмотреть?
Побережье усыпали останки разбитых катеров. Волны настойчиво выбрасывали на берег доски, куски обшивки и еще что-то бесформенное. Сказать, чем это было прежде, затруднился бы даже специалист. Точно такая же картина была в фильме «Форест Гамп», когда на побережье, где добывал креветок главный герой фильма, обрушился ураган и разбил весь рыбацкий флот. Помнится, там остался только один корабль, принадлежавший счастливчику Гампу. За короткое время, не имея конкурентов, он добыл тонны креветок и сколотил состояние, которого хватило бы до конца его дней, учитывая, что дорогие машины он не любил, на женщин денег не тратил и не намеревался выиграть выборы в сенат. Вот только, в этом поселке не осталось ни одного целого катера. Те, что сохранились лучше всего, лежали на берегу, перевернутые вверх обгоревшими днищами, похожими на крышки гробов. На нескольких судах еще сохранились ливанские флаги — красные полоски сверху и снизу, белая — посредине с ливанским кедром. Они висели грязными тряпками.
