— Бывают моменты, когда я сама тебя ненавижу, Гарри Мартиньи.
Они прошли мимо входа в здание муниципалитета, над которым развивался нацистский флаг, а на ступеньках стояли двое часовых в форме Люфтваффе с винтовками. Они перешли на другую сторону Йорк-стрит и дошли до Черинг-кросс. На некоторых витринах магазинов сохранились наклеенные бумажные ленты, вероятно, с начала войны. Авиация немцев бомбила Сент-Хелиер однажды в 1941 году. Очевидно, это последнее, что стала бы делать британская авиация. Этим, по-видимому, и объяснялось, что большинство владельцев магазинов счистили ленты со своих витрин.
Они остановились у двери между двумя магазинами. Вывеска гласила, что в парикмахерскую нужно подняться по лестнице.
— Я помню это место, — сказала Сара.
— Вдруг тебя здесь узнают?
— Не думаю. Последний раз меня здесь подстригали, когда мне было десять лет.
Она пошла вверх по лестнице и толкнула дверь с матовым стеклом. Мартиньи провел ее внутрь. Салон был маленьким: пара фенов, да пара раковин. Женщина, лет сорока, с приятным округлым лицом, сидела в углу и читала газету. Она, улыбаясь, подняла от газеты голову, и улыбку словно смыло с ее лица.
— Слушаю вас, — сказала она.
— Мне просто необходимо сделать прическу, — сказала Сара по-французски.
— Я не говорю по-французски, — ответила женщина.
Мартиньи сказал по-английски:
— Юная леди была пассажиркой на «Викторе Гюго», который шел из Гранвиля прошлой ночью. Не сомневаюсь, что вам известна судьба этого несчастного судна, а поэтому вы догадываетесь, что леди пришлось провести в воде некоторое время. Поскольку она не говорит по-английски, я делаю это вместо нее. Ее волосы, как вы видите, нуждаются во внимании парикмахера.
— Я не смогу помочь. Я работаю по записи и занята весь день.
Мартиньи оглядел безлюдный салон.
— Это заметно. Ваше удостоверение, будьте любезны.
— Зачем? Я ничего не сделала.
— Вы предпочитаете продолжить этот разговор в Серебристом приливе?
В глазах женщины появился страх. Никогда Саре не приходилось испытывать такого стыда, как теперь, когда она смотрела, как женщина доставала из сумочки свое удостоверение личности. Оно было на имя миссис Эмили Джонсон. Мартиньи внимательно его рассмотрел и возвратил женщине.
— Моя фамилия Фогель, штандартенфюрер Макс Фогель. У меня назначена встреча в муниципалитете с полковником Хейни, комендантом. Меня не будет час или немного дольше. Пока я буду отсутствовать, вы приведете в порядок волосы этой юной леди. Не сомневаюсь, они будут выглядеть достаточно ухоженными, когда я вернусь. — Он открыл дверь. — А если этого не случится, я прикрою ваше заведение так быстро, что вы охнуть не успеете.
Они слышали, как он спустился по лестнице. Миссис Джонсон взяла из-за двери халат и повернулась к Саре с приятной улыбкой.
— Ладно, грязная маленькая французская потаскушка, сделаем-ка мы из тебя красотку для твоего мясника, — произнесла она по-английски. Ее улыбка стала еще шире. — Будем надеяться, ты получишь сполна, что заслуживаешь.
Саре хотелось выразить ей одобрение. Вместо этого, она с самым невозмутимым видом откликнулась на речь женщины по-французски:
— Ах, пальто! — Она сняла пальто и подала его парикмахерше, надела халат и села в ближайшее кресло.
Когда Мартиньи переходил улицу к зданию муниципалитета, он увидел полицейского в традиционной форме английских полицейских и в шлеме, который на ступеньках лестницы беседовал с часовым. Они прекратили разговор и настороженно посмотрели на Мартиньи.
— Штандартенфюрер Фогель, к коменданту.
Часовой встал навытяжку, а полицейский констебль предусмотрительно слинял.
— Комендант прибыл двадцать минут назад, штандартенфюрер.
Мартиньи вошел в здание и оказался перед столом, поставленным перед лестницей наверх. За столом сидел армейский сержант. Он взглянул на Мартиньи и тот сказал:
— Моя фамилия Фогель. Я полагаю, полковник Хейни ждет меня.
Сержант встал и снял трубку телефона.
— Штандартенфюрер Фогель здесь, господин майор. — Он положил трубку. — Майор Неккер немедленно спустится, сэр.
— Благодарю вас. — Мартиньи отошел к двери и стал смотреть на улицу. Спустя мгновенье на лестнице послышались стремительные шаги. Он обернулся и увидел молодого человека, спешившего вниз по лестнице, пехотного майора, судя по внешности, не старше тридцати.
Он был сама сердечность, да и как ему не быть, замедлив шаги, он щелкнул каблуками прежде, чем протянуть руку.
— Феликс Неккер, штандартенфюрер.
Было очевидно, что майор побывал в боях. Шрам от шрапнели пересекал его правый глаз. Китель украшал Железный крест первой степени, серебряные нашивки за ранения, свидетельствовали, что он был ранен трижды, по меньшей мере, нашивки за пехотную атаку и золотая планка за рукопашный бой. Мартиньи остался жив благодаря тому, что отдавал должное и знал, что стоит за этими отличиями. Они многое говорили о том человеке, который их носил. Они говорили Мартиньи, что перед ним герой войны.
— Рад познакомиться с вами, господин майор. Вы давно на Джерси?
— Только пару месяцев, — ответил Неккер. — Я, вообще-то, не принадлежу к 319 дивизиону. Прикомандирован временно.
Они поднялись по лестнице. Майор постучал и, открыв дверь, отступил в сторону. Мартиньи вошел первым. Комната выглядела приятно. Она явно когда-то служила кабинетом какого-то чиновника. Офицер, который встал и обошел вокруг письменного стола, чтобы его приветствовать, принадлежал тому типу, который Мартиньи мгновенно распознавал. Несколько скованные манеры старомодного офицера регулярной армии, наверняка не нациста. Офицера и джентльмена.
— Штандартенфюрер, рад вас видеть. — Рукопожатие было крепким, достаточно дружеским, но глаза говорили нечто другое. Поверхностная вежливость, не более.
— Полковник Хейни. — Мартиньи распахнул плащ и достал свое удостоверение СД.
Хейни изучил его и вернул.
— Садитесь, пожалуйста. Чем мы можем быть вам полезны? Вы, конечно, уже познакомились с Феликсом Неккером. Он у нас только временно. Прямо из Парижа. Мой заместитель, временно. Небольшой отпуск для него. Он прямо из госпиталя. Был на русском фронте.
— Да что вы? — сказал Мартиньи. Он достал письмо Гиммлера и протянул Хейни. Хейни прочитал его очень медленно, лицо его помрачнело. Он передал письмо Неккеру.
— Могу я узнать цель вашего визита?
— Не на этом этапе. — Мартиньи взял письмо, которое ему протянул Неккер, прочитав. — Все, что мне сейчас требуется, это гарантии полного содействия, если и когда оно потребуется.
— Это я вам гарантирую. — Хейни помедлил. — Что касается постоя, насколько я слышал, вы поселились в усадьбе де Вилей.
— Да, я говорил на пирсе сразу по прибытии с капитаном Мюллером из полевой полиции. Он оказал содействие. Кроме того, он снабдил меня подходящим транспортом. Так что в данный момент мне больше ничего не требуется. Было бы полезно, если бы вы оповестили всех командиров подразделений о моем присутствии.
— Конечно. Но вот какая штука, — добавил Хейни. — Сам-то я должен отбыть на Гернси, то же самое и гражданский комендант. На выходных у нас совещание с фон Шметтовым.
Мартиньи повернулся к Неккеру.
— Я догадываюсь, вы остаетесь за командира?
— Так точно.
— Тогда я не вижу никаких проблем. — Он поднялся и взял свою шляпу. Хейни спросил:
— Я еще вас застану, когда вернусь?
— Возможно. — Мартиньи пожал им руки. — Приятно познакомиться, господин полковник. Не буду вас больше отвлекать от дел. Нет нужды меня провожать, майор.
Он вышел, закрыв за собой дверь. Все поведение Хейни сразу изменилось.
— У меня все тело начинает зудеть, когда появляются эти люди из службы безопасности СС. Что ему здесь нужно, Феликс?
— Одному богу известно, господин полковник, но у него такой мандат… — Неккер пожал плечами. — Мало того, что от Гиммлера, так еще и сам Гитлер руку приложил.
— Знаю. — Хейни поднял руку, словно защищаясь. — Просто присматривай за ним, и все. Посмотрим, что скажет на это фон Шметтов, когда я буду у него на Гернси. Но приложи все силы, чтобы он был доволен. Последнее, что нам нужно, это неприятности от Гиммлера.
— Конечно, господин полковник.
— Хорошо. Теперь пригласи тех добрых граждан из Комитета распределения продовольствия, займемся этим делом.
У Мартиньи еще оставалось время, поэтому он решил пройтись по городу. На улицах было многолюдно. В основном гражданское населенье, но и солдат тоже много. Большинство людей выглядели исхудавшими, но это не удивляло, одежда была устаревшей и поношенной. Ему встретилось всего несколько ребятишек, поскольку было время занятий в школе. Те, что он видел, были в лучшем состоянии, чем он ожидал, но люди всегда в первую очередь заботятся о детях.
