Много было составляющих у партизанского успеха. А он несомненен.
Приступая к этой теме, осмелюсь отметить и еще один момент. У историков, кадровых армейских офицеров долгое время замечалось несколько пренебрежительное отношение к партизанским формированиям. Живущий доныне термин «партизанщина» означает неважную организованность и невысокую боеспособность. Что, мол, они могут, необученные и необстрелянные мужички в разномастной одежде, которые толком строем ходить не умеют!
Война опровергла такие суждения, но не изжила. И это до сих пор мешает нашим военным, историкам, даже политикам дать полную и всестороннюю оценку партизанскому движению. Они воспринимают партизанское движение со своей точки зрения: это, мол, силы вспомогательные, а главную задачу все равно решать армии, помогут партизаны или нет. Конечно, по большому счету войны это действительно так, главное слово говорит регулярная армия. И все-таки…
Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, А.М. Василевский, И.С. Конев, А.А. Гречко, И.И. Якубовский, К.А. Мерецков, К.Е. Ворошилов и другие высоко оценивали роль партизанского движения во время Великой Отечественной войны. Но в общих словах: это было серьезное движение, партизаны помогли Красной Армии. Однако дальше фраз, характерных для газетных передовиц, они не шли.
Приведу строки из воспоминаний А.М. Василевского:
«По опыту своей работы в Генеральном штабе я могу с полным основанием утверждать, что партизанское движение и борьба народа в тылу врага играли роль важного фактора в общих стратегических планах и расчетах Советского Верховного Главнокомандования и принимались во внимание при разработке крупных наступательных операций…». Опять, как говорится, очень округло.
Смею предположить, что немцы смотрели на нас несколько по-другому. Мы им были как кость в горле, серьезно мешали выполнять главную задачу. И оценка партизанской войны немцами в их тылу вышла за пределы чисто военного взгляда на ведение боевых действий. Мне придется оперировать источниками, так сказать, «с той стороны».
Есть и еще два момента, которые побуждают меня поступить таким образом.
Во-первых, прежние авторитеты теперь не в цене. Многие журналисты, люди других профессий, которые вдруг стали историками, уже много лет заняты гробокопательством с целью найти компромат на тех, кто еще недавно числился в кумирах. На того же Жукова, Рокоссовского… Сколько у них было жен, какие между маршалами случались стычки. Можно подумать, это главное, что они совершили в жизни. Бывает, в ход запускается откровенная клевета.
Во-вторых, в нашем обществе все-таки живуче мнение, что нет пророка в своем отечестве. Вот если в «европах» что-то отметят и назовут хорошим, тогда это в самом деле хорошо. Очень точно на сей счет выразилась московская журналистка, моя землячка из Беларуси Ядвига Юферова: «Мы любим носить валенки, купленные в Париже». Пусть будут простые валенки или какой-либо иной плевый товар, но из Парижа. Вот тогда будет настоящий повод для гонора. Все это достойно сожаления. Потому я, как обещал, процитирую бывших наших противников.
Самым трудным периодом для партизан была первая военная зима. Тем не менее, вот как оценил наши действия в тот период немецкий аналитик Г. Теске:
«Первая битва, которую проиграл вермахт во второй мировой войне, была битва против советских партизан зимой 1941/42 года. Затем последовали дальнейшие поражения в этой борьбе… В основном они состояли в том, что с самого начала инициатива находилась у партизан и осталась у них до конца войны».
А вот другие примеры эффективности партизанских действий. Советская авиация доставила партизанам 12 885 тонн оружия, боеприпасов и других грузов. В то же время она сбросила на врага около миллиона тонн авиабомб.
Только на железные дороги было сброшено около 100 тысяч тонн авиабомб. И вся эта масса динамита нанесла ущерб в десять раз меньший, чем партизаны своими диверсиями, израсходовав немногим больше 1000 тонн взрывчатки. Между тем все доставленные партизанам грузы составили около 1,5 процента сброшенных на врага бомб.
Кто-то скажет: попробуй попасть бомбой в рельс с полукилометровой высоты. А я отвечу: попробуй подобраться к этим рельсам, если они денно и нощно охраняются противником. Попробуй пронести мины на железнодорожную станцию, которую стерегут еще более тщательно. А ведь проносили, устанавливали мины, взрывали.
Комсомолец Ф.А. Крылович 30 июля 1943 года на станции Осиповичи смог установить две магнитные мины на эшелон с топливом, который шел к фронту. По каким-то причинам немцы на время отогнали этот эшелон на запасные пути, где уже стояли еще три эшелона с танками, снарядами, авиабомбами и продовольствием для фронта.
В результате взрыва и пожара все четыре эшелона сгорели. Огонь бушевал много часов. Сгорели также угольный склад и паровозное депо. Важнейшим результатом этой диверсии стало уничтожение целого эшелона с «тиграми», который направлялся в район Курской дуги.
Приведу слова немецкого полководца X. Гудериана: «По мере того как война принимала затяжной характер, а бои на фронте становились все более упорными, партизанская война стала настоящим бичом. Она сильно влияла на моральный дух солдат».
«Советское партизанское движение 1941–1944 гг., – написал через одиннадцать лет после войны американский историк Э.Х. Хауэлл, – созданное в тылу германских армий, которые вторглись в СССР в 1941 году, было как по замыслу, так и по масштабам величайшим партизанским движением сопротивления в истории войн… Тот, кто сейчас составляет военные планы, должен изучить как советский опыт организации и использования партизанского движения, так и немецкий опыт борьбы с ним…».
Огромную помощь армии оказали партизаны и в получении сведений о противнике. Это подтверждается следующим примером. Вот одна из шифровок 1944 года:
«Сообщаю данные по г. Пинску на 13 февраля. До середины января в городе наблюдалось большое скопление войск. Теперь осталось четыре тысячи солдат, расквартированных в казармах. Здесь же база боеприпасов (по улице Логишинской). В конце Брестской улицы и возле еврейского кладбища установлены зенитки. В зданиях спичечной фабрики ремонтируются орудия. По дороге на Галево роют окопы и устанавливают проволочное заграждение. Нефтебаза на Брестской улице имеет запас бензина 200 тонн, керосина – 100 тонн, 100 тонн масла. Другая база с таким же количеством горючего находится в восточной части пригорода. Штаб командования воздушными силами помещается по Ленинской улице, дом №5. В прилегающей к Пинску деревне Подгатье – 500 немцев и 80 танков, из них 40 тяжелых, в деревне Ставка – 300 немцев, 40 танков. Па данным разведки, эти части должны выбыть в Ивацевичи через Логишин и Телеханы».
Только за шесть месяцев 1944 года партизанские разведчики передали разведорганам фронтов 5865 оперативных документов, захваченных у противника. Накануне Белорусской операции партизаны и подпольщики сообщили ценные данные о расположении 33 штабов противника, 30 аэродромов, 70 крупных складов, о составе 900 вражеских гарнизонов и около 240 частей, о направлении движения и характере перевозимых грузов 1642 эшелонами противника.
Партизаны вели, по сути, круглосуточную разведку на тысячекилометровую глубину немецкого тыла. Номера воинских частей, их численность, направление движения, количество техники, качество вооружения – эти данные стекались в Центр из сотен и тысяч источников, тщательно анализировались.
С весны 1942 года борьба партизан на коммуникациях и линиях связи противника приобрела массовый характер и превратилась в настоящий бич для немецко-фашистской армии. Вот несколько записей в дневнике Геббельса:
«6 марта 1942 года. В донесении СД сообщается о положении в оккупированной России. Оно еще более неустойчиво, чем все предполагали. Опасность со стороны партизан растет с каждой неделей. Партизаны безраздельно господствуют над обширными территориями оккупированной России…
29 марта 1942 года. Деятельность партизан в последние недели заметно усилилась. Они ведут хорошо организованную партизанскую войну. До них чрезвычайно трудно добраться.
29 апреля 1942 года. Партизаны в оккупированных районах по-прежнему представляют огромную угрозу для нас. Этой зимой они поставили нас перед большими трудностями, которые отнюдь не уменьшились с началом весны».
В докладе начальника тылового района группы армий «Центр» генерала пехоты Шенкендорфа главному командованию отмечалось: «Приказ Сталина создать в тылу немецкой армии невыносимые условия для врага недалек от своего выполнения». 20 сентября 1942 года он написал в своем донесении: «За период с 24 августа по 17 сентября вместо 672 составов проследовало 343 состава, т.е. вместо 28 составов, которые должны проходить ежедневно, следовало только по 14,3 состава в день. Причина: …возросшие диверсии на железнодорожных линиях. Наступило время, когда истощение армейских запасов в связи с недостаточным подвозом оказывает непосредственное воздействие на армии».
