Памятными в жизни нашей страны были такие события, как закрытое заседание Верховного Совета СССР 16 и 17 июня 1991 года и Пленум ЦК КПСС 25–26 июля 1991 года.
Заседание Верховного Совета было необычным. В связи с обсуждением вопросов особой важности заседание сделали закрытым.
К тому времени ситуация в стране, а особенно в Москве накалилась до предела. Горбачев упразднил Совет Министров, как орган с широкими функциями, и вместо него создал куцый Кабинет министров, максимально обкорнав его властные полномочия. На пост председателя Кабинета министров СССР был назначен В. С. Павлов. К лету 1991 года он уже поднаторел в этой должности, тем более что в марте того же года он как бы получил боевое крещенье — ему пришлось выдержать в Москве натиск так называемых демократических сил, организовавших крупные демонстрации против президента и правительства СССР. Ситуация складывалась так, что без применения силы нельзя было гарантировать порядок в столице. Горбачев поручил это Павлову, а сам как всегда (Тбилиси, Карабах, Баку, Вильнюс и т. п.) «ушел в тень». Павлов подтянул войска к Кремлю и тем самым дал понять псевдодемократам, что им надо задуматься о последствиях в первую очередь для них самих. Это несомненно сыграло отрезвляющую роль. Напряжение было снято, хотя пресса поносила Павлова, как только могла. А что Горбачев? Может, поддержал свое правительство? Нет, конечно, он заявлял в привычном стиле: «Ну зачем нам демонстрировать силу? Надо договариваться…» Вот так! Горбачев всегда был верен себе.
Кстати, Валентин Сергеевич Павлов как-то рассказал нам такой эпизод. Во время праздничной демонстрации 1-го Мая, когда руководство страны поднималось на трибуну Красной площади, Горбачев, решив «пошутить», сказал: «Я в следующий раз пойду с лозунгом «Долой Павлова!» А Валентин Сергеевич ему серьезно ответил: «А я встану вам в затылок с лозунгом «Полностью поддерживаю предложение президента!» Тем самым дал понять Горбачеву, что за пост председателя Кабинета он совершенно не держится.
К лету 1991 года В. С. Павлов понял, что ждать от Горбачева каких-либо радикальных мер по пресечению развала властных структур страны бесполезно. И он решил апеллировать к Верховному Совету СССР. Выступая на заседании парламента страны, Павлов, характеризуя обстановку, максимально заострил все вопросы. Он заявил, что из-за политической нестабильности обстановки и отсутствия твердого управления в стране (фактически хаоса) только в 1991 году дефицит союзного бюджета достиг 39 млрд. рублей. Была названа также огромная, в 200 млрд. рублей, сумма ущерба, нанесенного стране антиалкогольной компанией Горбачева — Лигачева. Глава правительства Павлов категорически поставил вопрос о предоставлении Кабинету министров чрезвычайных полномочий, подчеркнув при этом, что только такая мера может предотвратить катастрофу. Его поддержали А. И. Лукьянов, Д. Т. Язов, В. А. Крючков и Б. К. Пуго.
Здесь же были заслушаны и все три силовых министра. Д. Т. Язов и Б. К. Пуго доложили о состоянии дел соответственно в Вооруженных Силах и Министерстве внутренних дел. В. Крючков обстоятельно обрисовал трагичность положения страны и вскрыл причины надвигающейся катастрофы. Он довольно ясно дал понять, что перестроечные реформы есть не что иное, как заговор ЦРУ, осуществляемый у нас с помощью «агентов влияния». Владимир Александрович зачитал известный уже читателю доклад бывшего председателя КГБ Ю. В. Андропова на имя ЦК КПСС, датированный еще 1977 годом. В заключение В. Крючков сказал, что по всем принципиальным вопросам КГБ своевременно дает руководству страны информацию с необходимыми предложениями, но адекватной реакции не видно. Если же не будут приняты чрезвычайные меры, то наша страна может прекратить свое существование.
Доклады произвели на депутатов большое впечатление. Однако серьезно обеспокоенный этими выступлениями, Горбачев на следующий день пришел на заседание Верховного Совета и сделал всё, чтобы предложение Павлова о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий не прошло. Горбачев успокоил депутатов и заверил, что для наведения порядка предпримет необходимые меры. Депутаты, как всегда, поверили ему, и все осталось в прежних рамках. Но ситуация продолжала обостряться. Страну затягивало в катастрофу.
Вот и выходило: пошумели на закрытом заседании Верховного Совета — и никаких практических шагов. Совершенно было непонятно, почему заседание сделали закрытым. Если бы содержание докладов широко довели до народа — уверен, реакция с его стороны могла быть сильной. Кстати, и сегодня некоторые заседания Государственной Думы, Федерального Собрания РФ, например, о состоянии Вооруженных Сил России, делают закрытыми, хотя их содержание прекрасно известно всему Западу. А вот от своих сограждан самая важная информация скрывается.
Но еще постыднее выглядит наше телевидение, которое или вообще не информирует население или информирует выборочно, и так, как это выгодно «денежным мешкам». Так, например, было с заседаниями Государственной Думы, Федерального Собрания РФ, на которых были предъявлены обвинения президенту РФ Б. Н. Ельцину с целью организации процедуры импичмента. Из тех куцых сообщений, что шли по ТВ, зритель мало что мог понять, и делалось это специально.
По настоянию всех депутатов председатель Госдумы РФ Г. Н. Селезнев обращался ко всем руководителям телевидения (М. Е. Швыдкому, И. В. Шабдурасулову, М. В. Сеславинскому) с просьбой транслировать пленарные заседания все три дня, пока рассматривался вопрос. Но из этого ничего не вышло. Российская «демократия» не позволила сделать это. Всесильными оказались деньги. На экранах присутствовали только сторонники президента, а некоторые его противники хоть и были представлены, но с негативными комментариями с целью их обезвредить.
Июльский (1991 г.) Пленум ЦК КПСС.
Теперь несколько слов об Июльском (1991 г.) пленуме ЦК КПСС.
Главным на пленуме был вопрос «О проекте Программы КПСС и задачах партийных организаций по его обсуждению». С докладом выступил Горбачев. Говоря о проекте новой Программы, он подчеркнул:
«Из множества вопросов программного значения считаю необходимым выделить один, на котором, можно сказать, спотыкались многие поколения сторонников социализма. И сегодня он продолжает быть предметом острых дискуссий. От его правильного решения в теории и на практике зависит само будущее социалистической идеи.
Я имею в виду соотношения социализма и рынка. В прошлом эти понятия считались у нас несовместимыми на том основании, что рыночные отношения противоречат распределению по труду и на них якобы основана эксплуатация человека человеком. В действительности рынок сам по себе не определяет характера производственных отношений. Зато он был и остается с древнейших времен единственным механизмом, позволяющим объективно и в какой-то мере автоматически, без вмешательства бюрократии изменить трудовой вклад каждого производителя. Только через рынок выясняется, насколько его товар действительно нужен обществу и какова его истинная цена. А если производителей множество и они соревнуются за потребителя, то качество и изобилие товаров становятся дополнительной наградой каждому трудящемуся за его личный вклад в экономику…»
Не останавливаясь на ряде проскользнувших в этом докладе заблуждений (или умышленно допущенных опасных позиций), надо принципиально отметить, что вопрос о наличии рынка в нашей экономике — отнюдь не открытие этого пленума ЦК КПСС. Новая экономическая политика (НЭП), провозглашенная В. И. Лениным в марте 1921 года на X съезде РКП(б), уже предусматривала рынок. Тогда было принято принципиальное решение о переходе от продразверстки, когда у крестьянина отбиралось фактически все, что он производил (оставляли только на питание семьи и семена), к продналогу, что позволяло производителю все излишки, образовавшиеся после сдачи налога, использовать по своему усмотрению. То есть торговать. Это порождало заинтересованность крестьянина больше выращивать зерна и других культур. Была разрешена частная торговля. Крестьяне, ремесленники, кустари, различные предприниматели имели на это право, но торговали они под контролем государства, в руках которого находилась монополия на все стратегические направления экономики. Это обеспечивало экономическую независимость страны от Запада. Основное внимание государства было сосредоточено на организации торговли между городом и деревней, чем обеспечивалось взаимодействие и сближение рабочего класса и интеллигенции с крестьянством (как говорили в то время, смычка города и деревни). Ярко были выражены стимулы для подъема и промышленности и особенно сельского хозяйства, что в целом благотворно сказывалось на восстановлении всей экономики страны, разрушенной гражданской войной. При этом экономика в стране была многоукладной, ибо сосуществовали натуральное крестьянское хозяйство, середняцкое мелкотоварное, кустарное, капиталистическое (в виде кулачества), государственное социалистическое (точнее, ростки социалистического в форме примитивных тогда совхозов) хозяйства. Важно заметить, что в это время утверждается и монополия государства на внешнюю торговлю, что позволяло проводить эффективный контроль за движением капитала. И хоть НЭП при жизни Ленина и рассматривался, как переходный период к социалистическому народному хозяйству, но никто не может категорически утверждать, что все формы хозяйствования, проявившиеся в новой экономической политике, кроме «чисто» социалистической, были отвергнуты автором НЭПа. Бесспорно, что в ходе осуществления НЭПа была бы диалектически обогащена сама теория социалистического строительства.
