— Товарищ Ли не возвращался? — был первый вопрос Тиба к часовым.
— Нет.
— Снимайтесь, товарищи, будем уходить.
Через полчаса группа Тиба покинула убежище. Предварительно были заметены все следы в пещерах: все засыпано землей и щебнем, в том числе часть продуктов, два телефонных аппарата, несколько комплектов одежды, которых не могли унести.
Утро застало их неподалеку от кратера вулкана. Здесь было много вулканических «бомб» — круглых каменных глыб по нескольку метров в диаметре. Среди них и расположились повстанцы. С утра туман затянул горы и долины острова. Но в высоту он едва достигал половины конуса вулкана. Живописное это было зрелище! Кругом безбрежное море волнистого сизовато-белого месива, лишь вершины трех южных вулканов да на севере вулкана Туманов возвышались среди текучих барашков призрачного моря. А над головой. — режущая глаз небесная синь и ослепительно яркое солнце, только что поднявшееся над туманом.
Все были обеспокоены судьбой Ли Фан-гу, который с вечера ушел расклеивать очередную партию листовок. Тревожила повстанцев и судьба неизвестного Грибанова. Разместившись под вулканическими «бомбами», повстанцы с тоской смотрели на море тумана, скрывшее остров. Где-то под этим огромным непроглядным покрывалом свершалось то, что вызывало у всех боль в сердце, — ловили, а может быть и поймали Ли Фан-гу и русского майора Грибанова…
К полудню туман разошелся и перед повстанцами открылась необозримая даль острова с хаосом гор, долин, лесов, отрогов, ущелий. К востоку открывался вид Тихого океана, к западу, за ломаной линией хребта, лежала необъятная пепельно-светлая спокойная гладь Охотского моря. Зачарованные зрелищем, повстанцы, однако, не забывали о бдительности. До боли в глазах всматривались они в даль распадка, лежащего к северу от вулкана и покинутого ими ночью. Оттуда могла в любую минуту нагрянуть опасность.
И вот Кэ Сун-ю, самый острый на глаз, взволнованно крикнул:
— Идут! Вот, под первой глыбой…
Все уставились туда и скоро разглядели движущуюся там фигуру человека. Он шел медленно, обходя каменные глыбы, то теряясь между ними, то появляясь снова.
— Ли Фан-гу?
Да, это был Ли Фан-гу, неистребимый и несгибаемый Ли Фан-гу, выкованный, и закаленный в горниле народной революции Китая. Видно было, что шел он не торопясь, иногда останавливался, садился.
— Товарищ Кэ, — обратился Тиба к юноше, — быстро отправляйтесь встретить товарища Ли на базе и проведите его сюда.
Кэ Сун-ю бегом кинулся вниз по склону вулкана. Ли Фан-гу лишь на немного, минут на десять, раньше пришел на базу. Он сразу скрылся в убежище и долго не появлялся оттуда. А когда вышел, то туда уже подбегал Кэ Сун-ю. Они постояли минут пять, потом двинулись на вулкан. Долго они взбирались к товарищам. Сверху было видно, что Ли Фан-гу держался за плечо Кэ Сун-ю, Они часто останавливались.
— По-видимому, ранен, — с тревогой проговорил Тиба, напряженно следя за китайцами. — Товарищи Вэнь Тянь и Гао Цзинь, отправляйтесь на помощь.
И вот Ли Фан-гу привели к вершине. Уже издали все заметили, что лицо его бледно, а на брюках и обуви — кровь. Все бросились навстречу и донесли Ли Фан-гу на руках.
— Куда ранены, товарищ Ли? — с беспокойством спрашивал Тиба.
— Кажется, в тазовую кость, вот здесь, — указал он рукой на правый бок, ниже поясницы.
— И вы шли?
— Не оставаться же на растерзание…
— Перевязали рану?
— Заткнул кусками от нательной рубахи, чтобы кровь не выходила.
Его раздели донага. Пуля прошла навылет сквозь мышцы в верхней части правого бедра, по-видимому она задела край тазовой кости против поясницы. Вся нога до самой стопы стала буро-красной от запекшейся крови. В темно-коричневых отверстиях у входа и на выходе пули торчали окровавленные тряпки. Порвали на ленты простыню из запасов, взятых в резервном складе, и Тиба перевязал рану товарища.
— Если до ночи не появятся солдаты, устроим вам ванну в теплом пруду. А сейчас поешьте — и спать. Кстати, как у вас получилось?
— Я только расклеил листовки у казармы и подходил к плацу, — стал рассказывать Ли Фан-гу, — когда там произошла стрельба и началась суматоха. Бежать в этих условиях было опасно. Я стал ждать, что будет дальше. Стою возле темного угла, жду. Мимо пробежал взвод солдат.
Я побежал им вслед. Возле кемпейтай собралось много солдат. Я стал за ними. Потом их начали посылать в разные стороны. К одной группе присоединился и я. Вдруг меня спрашивают, из какого я подразделения. Говорю, с восточного берега, пакет в штаб приносил. «Куда же ты без оружия? — спрашивают. — «У меня пистолет», — говорю. Перебрели речку, рассыпались по лесу. Я стал забегать вперед, сторонкой. «Не выбегай», — кричит командир. А я уже скрылся. «Стой! Стой!» — слышу сзади. Я — в лес. Кричат: «Это, наверное, он самый!» — и опять: «Стой!» Но я уже отбежал далеко. Слышу — стреляют. Бегу, а пули визжат, щелкают по деревьям. Кругом темно, как под землей. Вдруг ударило меня в бок. Думал, на сук наскочил, а потом чувствую — по ноге течет горячее. Но еще могу бежать. Тогда я собрался с силами и ушел. Не останавливался, пока не начались овраги и подъем на гору. Там отдохнул и помаленьку пошел…
Закончив рассказ, Ли Фан-гу принялся за еду. Опорожнив последнюю банку мандаринового компота, он посмотрел на всех, попросил Тиба наклониться к нему.
— Нужно еще раз проверить Фуная, — прошептал он на ухо Тиба. — У меня в левом кармане есть интересная бумага. Прикажите арестовать его.
Лицо Тиба стало суровым и бледным. Он выпрямился, подозвал Кэ Сун-ю, Вэнь Тяня и Фуная.
— Поднимите руки вверх, — приказал он технику. — Вы, товарищи Кэ и Вэнь, возьмите у него оружие. Так. Строго охраняйте его, не разрешайте двигаться и опускать руки.
Тем временем Ли Фан-гу вытащил из кармана два смятых, но разглаженных листка из узкой записной книжки и подал их Тиба. На Фуная не было лица, когда он наблюдал за всей этой процедурой. Губы его посинели, подбородок мелко дрожал. Тиба несколько раз прочитал записку, потом посмотрел на Фуная.
— Ваша работа? — он потряс листками.
Техник молчал, потом отрицательно покачал головой.
— Товарищ Кэ, выньте из его карманов все, что там есть.
Кэ Сун-ю расторопно обшарил карманы Фуная, извлекая из них логарифмическую линейку, циркуль, перочинный нож, карандаш, документы, наконец узенькую записную книжечку с золотым обрезом. Все это он передал Тиба. Инженер раскрыл записную книжку, сличил бумагу — одна и та же. Стал листать. В средине — корешки оторванных двух листов. Почерк тот же. Тиба приложил листки к корешкам: края сошлись в точности.
— И теперь вы скажете, что не ваша работа? — обратился Тиба к Фуная. — Смотрите, товарищи, — и он показал всем листки и книжку, чтобы все удостоверились в точности улики.
Фуная грохнулся на колени перед Тиба.
— Поднимите! — приказал Тиба.
Фуная подняли, но он не мог стоять: ноги подкашивались.
— Слушайте, что здесь написано, — обратился Тиба к товарищам.
И он медленно стал читать: «Нашедшего прошу не оглашать и немедленно передать господину подполковнику Кувахара…»
— Подпись: «Верность», — громко закончил Тиба. — Ваше решение, товарищи? — обратился он к китайцам.
— Казнить предателя! — почти в один голос воскликнули повстанцы. — Я думаю, это не предатель, а шпик. Правильно я говорю, господин Фуная?
— Не убивайте, — стонал тот, — я все расскажу. Меня приставил к вам господин Кувахара, чтобы я следил за вами и доносил ему. Я многое не сообщал ему из того, что знал о вас, господин инженер-капитан…
— Не верим! — раздались голоса.
— Сколько по твоим доносам казнили наших товарищей? — наседал на провокатора Вэнь Тянь. — Так вот почему ты стрелял в ту ночь в секрете. Думал убить меня и сбежать? Лиса хотела обмануть тигра! Мнение всех было единодушно: казнить.
— Отведите к самому кратеру и там расстреляйте, — сказал Тиба Вэнь Тяню и Гао Цзиню, на чьей спине не было живого места от побоев. — Да засыпьте песком. — Прислужник китайских собак, предатель священной родины! — вдруг завизжал Фуная, повернув лицо к Тиба. — Помни, тебе вырвут язык за меня, когда ты попадешься…
Гао Цзинь с размаху ударил провокатора по лицу, и тот захлебнулся кровью из носа. А через полчаса со стороны кратера донесся сухой треск залпа.
— Как же удалось вам, товарищ Ли, найти этот документ? — спрашивал Тиба Ли Фан-гу.
— Моей заслуги в этом нет, — улыбаясь, сказал старый китаец. — Я только что миновал интендантство и стал подходить к дороге, что отходит из бывшего нашего лагеря, как вижу — оттуда идет кто-то. Я пошел медленнее, чтобы пропустить его вперед, — такой, способ самый выгодный, когда идешь туда: стараться идти позади, а не впереди прохожего. Стемнело еще не совсем, немного было видно. Я разглядел этого человека — рыбак, с удилищем и корзинкой. Когда присмотрелся еще лучше, то вижу, кажется, знакомый. А потом чуть не закричал от радости — Комадзава узнал! Помните, он передал бумагу об операции «Нэмуро»? Догнал его, он говорит: «Пойдем к реке, я передам тебе важные бумажки, они там спрятаны у меня». Пошли, он и достал из дупла дерева эти листки и дал мне. А я дал ему половину листовок. Договорились: я буду оставлять несколько листовок в том дупле, а он мне будет оставлять там информацию о гарнизоне.
