Хорошую, стахановскую работу на этом фоне выдают пулеметчики. Только у Зарайского опять одна и та же проблема. Вода в кожухе закипает и испаряется, и нужно еще воды. Артюхов еще не использовал диск, который был выдан ему Потаповым, и все твердил, что патроны уже заканчиваются.
У Фаррахова еще целая «тарелка» в запасе, сам говорит, что троих фашистов уложил наверняка, а двух вроде как. А Фарахову нет причин не доверять, этот молчаливый татарин вообще, кажется, никогда не улыбается и никогда не врет.
После того как артиллеристы сожгли один из танков и произвели несколько попаданий в головного «тигра», фашистские танки затеяли сложную рокировку. Машины выдвигались из второго ряда в первый. Находившийся впереди, на левом фланге, экипаж притормозил. В момент остановки танковое орудие произвело выстрел по артиллерийскому расчету 57-миллиметровой пушки. В этот миг лейтенант Перешивко вместе со своими бойцами оттаскивали орудие на запасную позицию.
Снаряд был выпущен низко и вошел в землю, не долетев до орудия пары метров. Взрыв взметнулся под самым стволом орудия, вздыбив почву с такой силой, что пушку подбросило взрывной волной и завалило на левый бок. Бронированный щит принял на себя основной удар земляных комьев, огня и осколков. Но все равно артиллеристам досталось. Перешивко и остальных разбросало вокруг орудия на несколько метров.
Лейтенант при падении сильно ударился затылком о землю, к тому же его протащило силой взрыва по земле, отчего содрало кожу на лице и кистях рук. Ипатьеву тоже досталось, к первому ранению добавился осколок в левую ногу. Пафнутьева с такой силой ударило оземь, что на несколько секунд он потерял сознание.
– Живой, Пафнутьич, живой!.. – обрадовавшись его признакам жизни, запричитал подающий Герасименко. – А я уж было думал…
– Да сам не пойму… вроде живой… – то ли всерьез, то ли в шутку ответил слабым голосом Пафнутьев. – Как садануло этим взрывом, думал, что все – каюк пришел…
– От, черт… – морщась, произнес Ипатьев. – Каюк-то, кажись, пришел да дальше двинул… А мы тут вот остались…
Он, скрипя зубами, чтобы не стонать, держался левой рукой за темно-багровое пятно, растекающееся по штанине в том самом месте, где осколок распорол штанину и кожу. Рана была неглубокая, но протяженная.
– Эй, командира проверьте. Как там товарищ лейтенант? – всполошился Пафнутьев, отряхиваясь и одновременно встряхивая головой, стараясь прийти в себя.
– Да вроде цел… – отозвался, поднимаясь на колени, а потом на ноги, Перешивко. – Ободрался малость…
Он, наклонившись и припадая на правую ушибленную ногу, подбежал к орудию.
– А ну, хлопцы, навались… После раны обсчитаем и полечим… – призвал он, ухватываясь за беспомощно торчащую кверху станину. – Надо скорее матушку нашу укатывать, а то немец ее, не дай бог, сейчас повторным – укатает…
Расчет, ковыляя на все конечности и на ходу приходя в себя, подтянулся к командиру. Вчетвером, раскачавшись, они с третьего раза опрокинули орудие обратно на шасси и, ухватившись за станины, как бурлаки, потащили свой ЗИС к защитному «карману» с такой быстротой, насколько хватало сил.
От второго, убийственного выстрела танка расчет Перешивко спасла «сорокапятка». Уже в который раз артиллеристы старшего сержанта Мараховского прикрывали действия и жизни своих товарищей, отвлекая и переключая на себя внимание вражеских танковых экипажей.
Остановившаяся для стрельбы по артиллеристам Перешивко вражеская машина тут же попала в прорезь 45-миллиметрового орудия Мараховского. Старший сержант, как и остальные командиры расчета, на прямой наводке управлял орудием собственноручно.
«Огонь!»… Не успело танковое орудие выдуть протяжную огненную соплю в сторону оборонявшихся, как 45-миллиметровый снаряд ударил в переднюю часть башни, совсем рядом с маской орудия. Получив ощутимую плюху, гитлеровцы напрочь забыли про второй, добивающий выстрел. Взревев двигателями, машина рванула вперед, следом за выдвинувшимся из второй линии экипажем.
Вражеские механики теперь с ходу направляли свои машины в обход противотанковых препятствий. В неширокий проход между левым краем противотанкового рва и неглубоким, но неудобным контрэскарпом устремилась одна из машин.
Под днищем машины глухо ухнуло, и из-под ходовой части во все стороны вдруг пахнуло завитыми черными и бурыми вихрями дыма и пыли. Гусеничный трак пришелся в аккурат на мину, установленную кем-то из группы Потапова. Разорванная гусеница беспомощной лентой сползла по каткам и размоталась по заросшему низко стелющейся травой грунту.
Вид остановленного сработавшей миной танка вызвал в окопах штрафников оживленные возгласы. Противник приблизился уже почти на полсотни метров, и бойцы словно напитывались боевого духа от вида встрявшей поперек поля, прямо перед ними, вражеской машины.
Несколько секунд никаких действий экипаж нарвавшегося на мину танка не предпринимал. Видимо, оценивали ситуацию. С ходу эвакуироваться танкисты побоялись, видимо опасаясь, что своя, немецкая пехота, которая могла бы их прикрыть, отстает и на выручку не успеет. С минуту немцы сидели в своей бронированной ловушке, как мыши, а потом принялись разворачивать башню в сторону окопов. В этот момент из рва вдруг выскочила фигурка в грязно-желтой гимнастерке. Боец, пробежав несколько метров, оказался прямо перед развернутым полубоком танком.
Вражеские автоматчики залегли метрах в десяти от выдвинувшегося вперед и наскочившего на мину танка. Они заполошно стали строчить из автоматов по бегущему, а когда его закрыла от них броня машины, вскочили на ноги и бросились в его сторону.
– Прикрыть огнем!!! – глохнув от собственного голоса, закричал Коптюк.
Он следил за танком и хорошо видел рывок «переменника». Бойцы по команде открыли огонь из всего, что имелось в наличии, – пулеметов, винтовок, ППШ, трофейных пистолетов-пулеметов.
Передние катки танка находились ниже задних, отчего кормовая часть машины была немного приподнята. Ствол орудия поворачивался в сторону окопов на уровне чуть выше человеческого роста. «Переменник», затаившийся возле корпуса, неожиданно выпрыгнул вперед и, подпрыгнув, ухватился одной рукой за ствол, возле дульного тормоза, а другой впихнул внутрь ствола что-то, зажатое в правой руке. В этот же момент рука, которой он держался, сорвалась и тело рухнуло на землю.
Коптюк и другие бойцы нетерпеливо наблюдали из-за бруствера за происходящим.
– Давай, давай!.. – не выдержав, кричали они, перезаряжая затворы своих винтовок.
Но боец остался лежать на земле. Еще один солдат в гимнастерке по-кошачьи появился на земле. Вынырнув из незаметной из траншеи прогалины противотанкового рва, он по-кошачьи метнулся к лежавшему перед танком и, ухватив его под мышки, потянул по земле ко рву. В этот момент из рва раздавался басовитый бой очередей ППШ. Кто-то третий из группы прикрывал двух своих товарищей.
Взрыва гранаты в танке никто не услышал, но из дульного тормоза танкового ствола, развернутого на траншеи, появился темный дым, а чуть позже такой же дым воскурился из щелей задраенного башенного люка.
Теперь старшему лейтенанту стало окончательно ясно, что устроили «переменники» из группы Потапова. Когда вражеская машина подорвалась на мине, установленной потаповскими, и обездвижела, один из бойцов, изловчившись, засунул в ствол танкового орудия гранату, скорее всего – оборонительную Ф-1.
Если граната скатилась по каналу ствола в башенный отсек и взорвалась внутри, у тех, кто там находился, шансов почти не оставалось, учитывая то, что люк был закрыт и тесное пространство танковой башни было наглухо закрыто. Может быть, удалось выжить радисту и механику, располагавшимся в передней части корпуса.
Словно бы в подтверждение мыслей старшего лейтенанта в передней части корпуса танка вспыхнул факелок застрочившего курсового пулемета. Дым из танкового орудия и из щелей командирской башенки становился все гуще. Возможно, взрыв гранаты спровоцировал пожар в башенном отсеке, который разгорался все сильнее.
Курсовой пулемет бил без передышки, хаотично поливая пулями широкий сектор слева направо и в обратную сторону. Остальные танки, после подрыва экипажа на мине, замедлили ход, не решаясь двигаться следом за подбитой машиной. Они снова начали перестраиваться, пытаясь выйти к коридорам на левом фланге и по центру, по которым во время предыдущей атаки через траншеи штрафников прорвались один «тигр» и один средний танк.
На левом фланге три машины сгрудились, образовав нечто вроде «очереди». В это скопление и ударил расчет лейтенанта Гамкрелидзе. ЗИС-3 бил по диагонали, целя в переднюю машину. Бронебойный снаряд, ударившись по касательной, срикошетил от левой щеки башни и разорвался возле гусеницы шедшего следом за первым танка. Взрыв накрыл бежавших рядом с машинами пехотинцев, которые пытались с боков обойти отстреливавшихся из рва бойцов группы Потапова.
