«Неплохо погуляли мои парни!» – подумал Антон.
– Это не вы продаете славянский шкаф? – прозвучало вдруг за его спиной.
Капитан уже подметил, что за ними кто-то тащится, и на всякий случай освободил локоть, чтобы бить под дых. Это был парень в толстовке с капюшоном, надвинутым на лоб, руки в карманах. Озорные глаза Ромки Воронца возбужденно поблескивали.
– Твою-то мать!.. – Антон испустил облегченный вздох и полюбопытствовал: – Ты чего такой довольный?
– Ага, как удав, проглотивший тридцать восемь попугаев, – заявил Ромка. – Это классно, командир, что ты нарисовался именно сейчас. Мы тоже тут отдыхаем. Болтать не будем. Видишь улочку справа от развесистого дерева типа липа? Тридцать метров – будет переулок, в нем машина, это мы. Догоняйте. – Воронец пошел на обгон, как-то потешно вильнул бедрами, вбежал в переулок и пропал.
– Ну и ну!.. – проговорила Рита. – Даже не верится, что все это происходит со мной. Это твои дружки, выходит, веселятся?
– А кто еще? – Антон невольно почувствовал гордость за своих ребят.
Он оглянулся. Руины клуба походили на взорванный муравейник. Такое впечатление, словно бомжи копошились на свалке. Уже весь второй этаж здания администрации был охвачен огнем. Из окон вырывались клубы дыма.
Пожарные размотали шланги, приступили к работе. Гремя сиреной, на площадь вкатила вторая пожарная машина, за ней – микроавтобус с аварийно-спасательной командой.
Больше Антон не оглядывался. Он сжал локоть Риты и повлек ее в переулок.
Старенький, но вполне еще бодрый джип с полным приводом и широкими колесами прятался в кустах за бойлерной. Двигатель работал, в салоне за тонированными стеклами горел бледный свет.
Вся честная компания находилась здесь. Ей пришлось потесниться. Робко улыбался Григорий Наумов, сидящий, по обыкновению, за рулем. Нервно посмеивался в усы Скоропад. Кабанов вставлял в «РПГ-7» очередной выстрел.
– Что нового, мужики? – сдержанно поинтересовался Антон.
– Ты и про старое не знаешь, – с улыбкой проговорил Кабанов. – Работаем. Все нормально, командир. Дама, вы все еще с нами? – Шура учтиво поклонился Рите, пристраивая снаряженный гранатомет между ногами.
При этом он как бы невзначай покосился на руку девушки, не отпускающую ладонь их командира.
Воронец тоже обратил на это внимание, подмигнул и заявил:
– Эх, какая женщина!.. Сбылась моя мечта. Жаль только, что не у меня. Ладно, командир, прости. Мы собранны и серьезны.
– Вот именно! – Антон нахмурился. – Выходит, это вы тут развлекаете ночной городок фейерверками и пионерскими кострами?!
– Не припомню, чтобы у нас в Калачане за одну ночь было столько пожаров, – со вздохом заявила Рита.
– Не говори, красавица, – поддержал ее тон Воронец. – Мужчины безнадежно примитивны. Да, Антон, извини, мы решили не ждать, пока ты закончишь свои дела, спалили ментуру, изолятор, врезали по мэрии. Все равно ведь придется, какая разница? Думаю, это еще не все. Осталась штаб-квартира «Державы» на Никитской улице. Нужно что-то делать с майором Дервичем.
– С Дервичем уже все сделано, – проговорил капитан и вкратце рассказал о своем незначительном вкладе в общее дело.
– Одобряю, Антон, очень даже, – прогудел в усы Скоропад. – О це, как говорится, добре!..
– Хоть на что-то ты сгодился. – Воронец лукаво усмехнулся. – Прости, командир, что сделали за тебя половину работы. Понимаем, тебе обидно.
– Хватит! – Антон насупился. – Что смогли, то сделали. Теперь постараемся избежать головокружения от успехов и завершить начатое. Мы не можем покинуть этот город, не разобравшись с фашистами. Очередная наша мишень – их руководство.
– В «РПГ» последний выстрел остался, – как бы между прочим заметил Кабанов.
– Но есть ручные гранаты и коктейли Молотова, – сообщил Воронец, выдвигая из-под ног картонную коробку, в которой что-то перекатывалось и позвякивало.
– Откуда коктейли? – изумился Антон.
– Так мы же не сразу начали геройствовать, – заметил Кабанов. – Скоропад, расскажи.
– Мой знакомый опер… – помявшись, начал Скоропад. – Ладно, чего уж там, ребята его теперь видели. Олег Рынкевич живет в своем доме на улице Поплавского. Вы с девушкой в канаву свалились, а мы на «Форде» дальше покатили, помнишь? На Соборную выехать не смогли, там все перекрыли. Гриша даже сдаваться хотел.
– Был такой грешок, – пристыженно буркнул Наумов.
– Хорошо, что я ориентируюсь в этом городе, хотя сам обитаю в Жмыхове. Мы ушли за поворот, свернули в Отрадный проезд. Погоня пронеслась мимо. Олежка дома был, я объяснил ему, что к чему. Он за голову схватился, но впустил, ворота закрыл, «Форд» в гараж загнал. СБУ прочесывало затем тот район, но кто же будет проверять дом надежного офицера милиции? Жена его поругала, но смирилась. В общем, приютил нас Олежка. «Форд» Горбуна он со временем на запчасти разберет. Это вот машина его тестя, только номер он другой поставил. У Олежки их как грязи. Тесть не ездит, у него инфаркт. Я обещал вернуть машину… если получится. Он сел за руль, вывез нас на Соборную, назад пешком вернулся.
– Мы успели несколько коктейлей сварганить, пока он сокрушался и номера менял, – объяснил Кабанов.
– Телефонная связь с этим парнем есть? – спросил Антон.
– Есть, – кивнул Скоропад. – А что?
– Да так… – Капитан задумчиво почесал лоб. – Имеется одна туманная мыслишка. Ладно, мужики, об этом позже. Беремся за работу, пока не началось?
На Никитской улице этим мглистым утром царило нездоровое оживление. Здание изолятора СБУ уже потушили, и над районом стелился удушливый запах гари. Пожарные машины уехали.
В изувеченном здании копошились какие-то люди. Под присмотром автоматчиков они переворачивали обугленную мебель, собирали бумаги и уцелевшую оргтехнику. Милиция оцепила район, не подпускала зевак.
В шестистах метрах к западу на этой же улице у двухэтажного симпатичного особняка тоже наблюдался ажиотаж. Над зданием развевался украинский флаг, а над крыльцом – еще один, красный по кайме, белый в центре, с державным трезубцем и готической вязью, образующей стилизованную свастику.
У крыльца стояло несколько быстроходных внедорожников, вокруг них суетились люди. Из окна первого этажа орал, надрывая глотку, невысокий худощавый мужчина с редкими напомаженными волосами. Потом он со злостью захлопнул раму. На крыльце появилась женщина, высокая, статная, одетая в кожаные штаны и стильную жилетку, имитирующую вышиванку. Она могла бы быть привлекательной, если бы не злоба, уродующая лицо.
Она размахивала руками, кричала на мужчин, собравшихся у внедорожников:
– Почему вы еще здесь?! Захар со своими остолопами – на Прудную! Шинкевич, поднимать ментов, пусть перекроют выезды! Задерживать всех подозрительных! Это я за вас должна делать?! Марш!
Боевиков и их машины словно ветром сдуло. Внедорожники, набитые бритыми парнями, мигом разлетелись в разные стороны. Женщина со злобой отбросила дверь ногой и скрылась в здании.
Возле особняка никого не осталось. Тут из переулка вылетела «восьмерка». Неведомые герои несколько минут назад угнали ее от ведомственного гаража, расположенного на соседней улице. Она подлетела к символической ограде и резко затормозила.
Опустилось заднее стекло. Из окна высунулась труба, на которую была насажена остроконечная граната. Прозвучал выстрел, разбилось окно на втором этаже, рвануло с треском, с грохотом!
Одновременно с взрывом из машины выскочили двое мужчин в масках с бутылками в руках. Тряпки-затычки на горлышках уже горели. Террористы перепрыгнули через оградку, бросились к дому. Они швырнули бутылки в окна первого этажа, развернулись и побежали обратно. В комнатах занималось пламенем разлитое горючее.
Выскочил четвертый, бросил на крыльцо гранату. Она взорвалась под входной дверью, выломала ее, изувечила крыльцо.
Все негодяи моментально расселись по своим местам. «Восьмерка» сорвалась с места и исчезла в ближайшем переулке.
Здание горело. Вопили люди. Кто-то сорвал огнетушитель, заливал пеной огонь. Дым распространился по всему особняку.
Первым на крыльцо вывалился толстый щекастый мужик с круглыми глазами, заместитель Матусевича по партии господин Ширенко. Он кашлял, держался за горло, оступился, скатился на землю.
Следом, хрипло матерясь, вылетел сам руководитель партийной ячейки, мужик с перекошенным лицом и редкими волосами, торчащими дыбом. Борта его пиджака тлели, он, прямо как подбитый самолет, оставлял за собой дымный след. Матусевич перепрыгнул через тушу своего заместителя и принялся метаться по двору, выкрикивая слова, большинство которых никоим образом не относилось к печатным и цензурным.
Последней на крыльцо выбежала женщина в кожаной «вышиванке». Она обливалась яростью, топала по крыльцу, и теперь уже оно не выдержало. Взрыв гранаты не прошел бесследно. Затрещали, стали ломаться доски под ногами. Дама провалилась, визжа и матерясь. По части применения неформальной лексики она не уступала господину Матусевичу.
