Он переложил нож из правой руки в левую, и привычно, как в деревенской драке, ударил пулеметчика кулаком в лицо. Может быть чуть сильнее, чем обычно. Потому что кулак проломил переносицу. Пулеметчик упал замертво.
Николай обыскал его. Забрал его солдатскую книжку, какие-то документы и письма. Непонятно зачем, забрал его окровавленный штык. А затем вытащил из окопа тела разведчиков. Связал двух своих товарищей поясными ремнями вместе, чтобы удобнее было нести. К телу Семена приявязал оружие. И за два раза вынес разведчиков и оружие к своим позициям.
Да, в молодости дядя Коля, судя по всему, был крепким юношей. Мне невольно вспомнился бычок на его плечах. Нет, и сейчас кое-какая силенка у него осталась. Не много. Так, на десяток таких, как я.
Их поиск снова не увенчался успехом. Языка взять не удалось. К тому же почти вся разведгруппа погибла. Это было провалом. Правда, в одном из писем пулеметчика нашли довольно забавную информацию. Оказывается, новый командир полка был не только хорошим службистом, но и хорошим семьянином. Два раза в неделю он отправлял семье посылки. С продуктами. Из солдатского пайка. Не из своего, разумеется. Из пайка своих солдат. А это было уже крысятничеством. Такая информация стоила многого.
На следующий день из политотдела дивизии пришла машина с громкоговорителем. Один из немецких антифашистов выступил с пламенной речью по радио. Перед немецкими позициями. Причем перед позициями не только этого полка. Говорил о необходимости одуматься, сдаваться в плен. И вскользь обмолвился о продуктовых посылках подполковника-эсэсовца. Этого было достаточно, чтобы немецкое командование сняло того с должности и отдало под военно-полевой суд. Полк был отведен в тыл на переформирование. А ему на смену была поставлена румынская часть.
Румыны были хорошими солдатами. Но это был сорок третий год, а не сорок первый. В сорок третьем году они воевали уже немного иначе. Да и боевое охранение у них было организовано куда хуже, чем у немцев. Поэтому проблем с захватом румынского «языка» у наших разведчиков не возникло. А через неделю наши войска перешли в решительное наступление.
За свое боевое крещение дядя Коля получил медаль «За Отвагу». Штык немецкого пулеметчика он пронес через всю войну. И через сорок один год после окончания войны подарил его мне.
С чего это мне вдруг вспомнились ротный и его отец, дядя Коля? Не пойму. Ведь я уже слишком стар для всего этого. Я стар. Я слишком стар. Я просто супер стар. О чем еще я мог думать, когда на татами вышли два гиганта. Добродушно посмеиваясь, они направились в мою сторону. Их глаза лучше всяких слов говорили: «Не бойся, малыш. Мы убьем тебя не больно». Они улыбались. Мне же было совсем не до смеха. Я догадывался, что от меня останется, если хотя бы один из них по мне попадет. Ничего не останется. Даже мокрого места.
Когда же над моей головой просвистел чей-то кулак, мне вообще стало очень грустно. Чтобы немного развеселиться, я со всей своей силы и злости ударил одного из гигантов ногой по колену и локтем в гортань. Получилось довольно смешно. Но больше всего меня развеселило, когда второй нападающий, не доходя до меня двух шагов, вдруг опустился на колено, и раскрылся для добивающего удара. Все прекрасно видели его опустившиеся руки и полную беззащитность. Все дальнейшее больше походило на казнь, чем на спортивный поединок. Он даже и не пытался защищаться. А я и не пытался дать ему такую возможность.
Это девушки из Анусиной группы могут называть меня джентльменом. И говорить, что я никогда не ударю девушку. Просто пристрелю, если в том возникнет необходимость. Так это ж девушек. Просто я их очень люблю. Чего не скажешь о мужчинах. В их отношении никаких теплых чувств я никогда не испытывал. И джентльменом не был. Я провел добивающий удар. Может быть даже излишне сильно. Но когда я напуган, я всегда бью намного сильнее, чем обычно.
Добродушные улыбки моментально исчезли с лиц зрителей. На татами выходили новые пары. В глазах у них больше не было ни малейшего признака гуманизма. Им хотелось крови. И я догадывался, чьей. Крови маленького и беззащитного барашка. То есть, меня.
Но теперь все поединки превратились в игру в одни ворота. Помня урок своего ротного, я старался не приближаться к полицейским на расстояние удара. Да и их старался не подпускать ближе. Иначе бы они меня просто убили. Я не шел с ними ни на какой контакт. Я проводил обычную энергетическую атаку. И лишь после того, как они опускались на татами, проводил добивающие удары.
Со стороны это выглядело довольно грустно. Все прекрасно видели, как здоровые мужики полные сил и злости выходили на татами. А затем, неожиданно в двух, трех шагах от меня поскальзывались или просто опускались на колени. При этом я не прилагал для этого абсолютно никаких усилий.
Тадеуш остановил тренировку.
— Достаточно. Мне нужно было сразу догадаться об этом в первый же день. Это бесконтактный бой?
Я скромно кивнул ему в ответ. Дураков вести контактный бой с его монстрами пусть ищет в другом месте.
— Да, кто же ты такой на самом деле?! Колдун? — В его глазах появилось какое-то новое выражение. У любого другого я назвал бы его ужасом. В глазах Тадеуша оно скорее всего выражало лишь сильное удивление.
Я не стал его обманывать. Я сказал правду. Одну только правду. Ничего кроме правды. Но, как всегда, не всю правду.
— Ты все забыл, пан Тадеуш. Я не колдун. Я — всего лишь Бэтмэн.
В зале повисла гнетущая тишина. Никто даже и не улыбнулся на мою шутку. Но через мгновение Тадеуш снова подал свой голос. Он был профессионалом. Это чувствовалось во всем. Особенно в мелочах. Удивление в его глазах сменилось профессиональным любопытством.
— А пан Сережа может показать что-нибудь попроще для моих ребят?
Я радостно кивнул ему в ответ. Вот с этого и надо было начинать. А то сразу на татами погнали. Понятное дело, с испугу я и не такое мог сотворить с его ребятами. А показать я всегда могу. Ведь некоторые вещи я действительно умею делать лучше всех.
Сплю я, к примеру, очень здорово. И не храплю при этом. К тому же вы еще не видели, как здорово я ем. А как целуюсь?!
Я посмотрел вокруг. Некоторые из моих добивающих приемов были проведены слишком жестко. Ну, с кем не бывает! Трое полицейских все еще сидели на татами, и безуспешно пытались прийти в себя. Да и остальные выглядели довольно печально. Нет, как целуюсь, я им показывать, пожалуй, не буду, подумалось мне в этот момент. Ни к чему все это!
На глаза мне попались, сложенные в ряд, полицейские автоматы. Вот это совсем другое дело! Я решил показать им несколько простеньких подготовительных упражнений для обучения скоростной стрельбе. Это было совсем не сложно. Тем более, что для проведения этого занятия все необходимое было у меня с собой.
Я попросил Тадеуша объявить небольшой перерыв, а одного из полицейских принести из раздевалки мою спортивную сумку. Через пару минут все с удивлением уставились на предметы, доставаемые мною из моей волшебной котомки. В глазах Тадеуша снова мелькнуло сомнение. Он подумал, что, возможно, Бэтмэн я не настоящий. На самом деле я всего лишь обычный шаман из племени ирокезов. Разуверять его я не стал. Все равно он мне бы не поверил. Нам шаманам, никогда никто не верит.
Перед собою я разложил свои шаманские принадлежности. Белый мелок, боковое зеркало из командирского ящика Кшиштофа Галанта, спичечный коробок и небольшую тряпочку. Для полного комплекта не хватало мышиных хвостиков и змеиных глазок. Но для первого занятия я решил ограничиться сокращенным набором.
Все вы видели фильмы о ковбоях. О том, как они стреляют от бедра. И при этом умудряются попадать в своих врагов с первого выстрела. Все это смотрится очень эффектно и красиво. Увы, если бы вам показали хотя бы один фильм о том, сколько времени и сил необходимо для того, чтобы этому научиться, вы бы умерли от скуки. Потому что в этих занятиях нет абсолютно ничего красивого и интересного. Рутина. Ежедневные тренировки. По несколько часов в день. Годы напролёт. Скукотища! К тому же на этих занятиях так много разных формул! Ну, кому это может понравиться?! Конечно же, никому!
Но мы были не в кино. Поэтому прямо на полу я нарисовал первую формулу. Она является одним из самых больших секретов подготовки подразделений специального назначения, хотя знает её каждый школьник. Как всегда, самые большие секреты лучше всего хранятся у всех на виду. Там их никто не найдет. Я нарисовал всего три буквы: Т=S/V. Где Т- это время. S — путь или траектория движения. V — скорость движения. Эта формула была интернациональной и не требовала перевода. Но у каждой буквы я нарисовал стрелочки и несколько дополнительных символов. Это были символы бесконечности, точка с запятой и ноль.
