«Сдал всех своих, — рассказывает один из штабных офицеров. — Показал, где у них раненые, где женщины. Самих боевиков не больше семидесяти человек осталось, и те бы уже сдались, но Хачилаев и Хайрулла за любые поползновения такого рода нещадно расстреливают».
Мы представляемся генералу О. (фамилию не называю, так как генерал опасался, что жена узнает, в какую командировку он угодил), и тот указывает места основных боев и расположение штурмующих ваххабитский анклав отрядов спецназа МВД. Вопрос о наших потерях заставляет его нахмуриться. «Потери немалые, — отвечает он. — Видите, чем стреляют, — и вынимает из просторного кармана бушлата здоровенный патрон для крупнокалиберной винтовки. — Вчера солдата из 22-й бригады таким сквозь толстенную кирпичную стену убили».
Однако в целом настроение у тех, кто находится на КП, приподнятое. После двух недель тяжелейших боев наступательные действия отрядов спецназа развиваются довольно успешно, а сопротивление боевиков резко ослабло. Все как один говорят о «переломе» ситуации. О том, что победа близка.
Конечно, дагестанские ваххабиты надеялись, что федеральные руководители и командиры будут вести себя так же, как в свое время в Чечне. Они рассчитывали, что их долгое и яростное сопротивление, а также серьезные потери федеральных войск заставят русских пойти на переговоры. И уж тогда у московских чиновников-миротворцев можно будет выторговать любые уступки, да еще и многомиллионную «компенсацию» получить. Командиры ваххабитов не думали, что российские генералы, презрев «соображения гуманности», станут спокойно и открыто применять по населенным пунктам авиацию и артиллерию. Применять столько, сколько надо, чтобы по максимуму сберечь жизни русских солдат. Они крупно просчитались.
К сумеркам на КП появляется дочерна загорелый человек, в котором узнаем старинного, еще по Чечне, знакомого — командира одного из отрядов спецназа. Он озабочен — сегодня у него в отряде двое раненых, которых надо срочно доставить в Махачкалу.
Ночь на КП
Между десятью и одиннадцатью часами вечера вдруг стали часто бить самоходки. Под маскировочной сетью КП в тесноте сгрудились штабные офицеры. На дальней высоте — там, где самый центр аула Чабанма-хи, ведет тяжелый бой 17-й отряд спецназа внутренних войск и дагестанский ОМОН. В темноте вспыхивают трассера и разрывы. Изредка почти безлесные горные хребты озаряются бледным светом мощных осветительных ракет.
Оказывается, боевики, прижимая наших огнем из пулеметов и снайперских винтовок, подошли к позициям на расстояние броска ручной гранаты. Некоторые даже прыгали с криком «Аллах акбар!» в окопы и подрывали себя вместе с солдатами.
КП помогает своим артиллерийским огнем. «Утес» (это позывные командующего) требует вертолетов для вывоза раненых, ищет затерявшихся куда-то врачей. Бой стихает минут через сорок, но орудия федеральной артиллерии «работают» еще несколько часов. Наши войска в Чабанмахи были вынуждены оставить занятую днем высоту.
Как выяснилось позже, в ту ночь отряд ваххабитов численностью в 60–70 человек сумел прорваться сквозь позиции федеральных войск и уйти через никем не блокированную гору Чабан в густую «зеленку» на ее обратном склоне.
Несколькими днями позже случай свёл нас с бойцом 17-го отряда спецназа ВВ, всё ещё остро переживавшим минувший бой, в котором он принимал непосредственное участие. Найдя в нас благодарных слушателей, боец рассказывал торопливо и горячо, как бы опасаясь, что мы неожиданно исчезнем, так и не выслушав его повести о подвигах павших товарищей.
17-й отряд 11 сентября штурмовал и захватил часть Чабанмахи, забравшись в самую верхнюю часть села и немного не дойдя до сердца вражеской обороны, центральной мечети. Но ночью ваххабиты предприняли отчаянную контратаку, видимо, намериваясь прикрыть отход основной группы в горы или рассчитывая, в случае крупного успеха, прорваться вниз. Среди окопов и разрушенных строений, в густом кустарнике, покрывающем крутые склоны, разгорелся упорный бой. Противники стреляли друг в друга почти в упор. Но бешеная атака моджахедов увенчалась лишь частичным успехом. Бойцы 17-го отряда были отброшены с гребня, однако, совсем недалеко. Потери спецназовцев в этой схватке составили 6 убитых и около 20 раненых. Больше всего пострадал разведвзвод, оказавшийся на самом острие вражеской атаки. Потери атакующих были больше в 3–4 раза. Только убитых боевиков насчитали не меньше двух десятков. Значительная часть из них пала от руки ефрейтора Руслана Чесникова, до последнего прикрывавшего отход товарищей. Окружённый почти со всех сторон, Руслан отстреливался до тех пор, пока боевик-смертник с гранатами в руках не кинулся на него с откоса. Другой боец — ефрейтор Игорь Клевцов — с разорванным осколками лёгким отказался покинуть позиции, сражался до конца и пал от пули снайпера уже при отходе. Обоим оставались считанные дни до демобилизации… Когда заполняли наградные листы, павших сочли достойными лишь медалей «За отвагу» (посмертно).
В операции по уничтожению ваххабитского анклава, начавшейся 29 августа, принимали участие 4,5 тысячи солдат и офицеров федеральных войск. Но непосредственные бои с боевиками на склонах горы Чабан и в самих селениях Чабанмахи и Карамахи вели лишь 17-й, 20-й и 8-й отряды спецназа МВД (боевой состав каждого около сотни человек), 22-я бригада спецназа внутренних войск (боевой состав около 300 человек) и малочисленные (от 10 до 30 человек в каждом) профессиональные спецподразделения вроде тульского ОМОНа, дагестанского ОМОНа, московского СОБРа, спецназов ГУИН из Кабардино-Балкарии, Краснодарского края, Челябинска и т. д. Поэтому получилось, что соотношение между нашими воюющими на переднем крае бойцами и ваххабитскими боевиками было почти один к одному вместо положенного по учебникам тактики один к четырем в пользу наступающих. Превосходство федеральных сил достигалось в основном за счет действий авиации и артиллерии (танки и самоходки, минометы и т. д.). Войска Минобороны, находившиеся под командованием генерал-лейтенанта Трошева, в основном осуществляли блокирование района операции и обеспечивали огневую поддержку спецназам, воюющим на территории анклава. Конечно, «спецы» в этой операции использовались не «по профилю», а просто как хорошая пехота. Причина такой «щедрости» федерального командования в том, что обычной хорошей пехоты в Российской армии почти не осталось.
В Чабанмахи
Наутро распогодилось. Кристальной чистоты горный воздух, кажется, приближает стоящие в долине домики и вершины горных хребтов. Но общая пасто-ральность картины нарушается белыми дымками разрывов, вспухающими над остатками Карамахи. На сей раз бьют по селу стоящие рядом с КП танки.
Вскоре прилетает уже знакомая нам вертушка, на закопченном борту которой за прошедшую ночь к надписи «За Родину» прибавилось «Слава России». Впрочем, на другом боку вертолета значится «Sex mashine». Из штаба «воздушные рабочие войны» должны лететь в долину за ранеными — кажется, в Карамахи. Мы прыгаем на борт, отмахиваясь от предупреждений штабных: «Там беспорядочный огонь». Командир экипажа суров и сосредоточен: «Садиться буду буквально на секунды, так что вскакивайте, не задерживайтесь».
На посадочной площадке, представлявшей из себя всего лишь относительно плоскую возвышенность на самой окраине Карамахи, нас, конечно, никто не встречал. Навьючившись сумками с различным походным скарбом, мы двинулись по разбитой дороге, вдоль которой по холмам и низинкам разбросаны почти не пострадавшие от войны большие каменные дома и хозяйственные постройки. Вокруг, не обращая внимания на близкую канонаду, спокойно пасется брошенный хозяевами скот, бродят куры. Наконец, во дворе одной из построек замечаем типично «военную» суету — отсюда собирается выступить на зачистку села Чабанмахи сводный отряд спецназа УИН (Управления исполнения наказаний) Министерства юстиции Кабардино-Балкарии с приданными ему снайперскими группами УИН Калининградской и Кировской областей. Переговоры с бойцами и командирами недолги и по-деловому практичны — спецназовцы без проволочек согласились взять нас с собой.
Отряд спецназа УИН попал в Кадарскую зону «совершенно случайно». Набранный исключительно из добровольцев и насчитывавший около двух десятков бойцов, он заранее предназначался для усиления охраны объектов УИН и «зон» на территории Дагестана. Ни о каком привлечении к боевым действиям при отправке в командировку и речи не было. Перед выездом у личного состава собирались отобрать даже подствольные гранатометы, аргументируя данное намерение «ненужностью» такого оружия для охраны заключённых. Только оказавшись в зоне боевых действий, спецназовцы получили пулемёты, снайперские винтовки, ручные гранаты. Впрочем, жаловаться на вооружение отряду особенно не приходилось. Все поголовно (за исключением приданных «калининградцев» и «кировцев») были снабжены автоматами АКМ (7,62 мм) — предметом глубокой зависти спецназовцев внутренних войск, снаряжённых в подавляющем большинстве «пукалками» «АК-74» калибра 5,45 мм. Пистолеты «ТТ» и «АПС», хорошо подогнанные разгрузочные жилеты, надёжные тяжёлые «броники» выгодно отличали спецназ УИН от многих других задействованных в операции подразделений.
