Савенко и двое красноармейцев с ним видели эту сцену. Один из бойцов скрипел зубами, сжимая трехлинейку, пальцы побелели от напряжения.
– Тварь, решил показать, что с нами будет.
Тимофей Савенко, опасаясь, что помощник не выдержит и выстрелит, положил ему руку на плечо.
– Тише. Нам нужен бронетранспортер. А с этими позже разделаемся.
Они укрывались за полуразрушенной стеной дома. Сержант и второй красноармеец держали наготове бутылки с горючей смесью. Немцы дали в сторону развалин несколько автоматных очередей и бросили гранату. Лезть через глубокий сугроб не стали.
Девятитонный бронетранспортер «ганомаг» на гусеничном ходу, с зауженным продолговатым капотом стрелял из двух пулеметов и нескольких автоматов. Экипаж этой массивной шестиметровой машины составлял двенадцать человек во главе со старшим унтер-офицером.
Обычно бронетранспортеры держались поодаль, так как имели слабое бронирование. Но рота была особая, штурмовая, а «ганомаг» хорошо вооружен.
Подминая тело еще живого, пробитого штыком красноармейца, машина шла вдоль улицы шагах в десяти от сержанта Савенко и его бойцов.
– Бросаем!
Три бутылки с горючей смесью полетели из-за стены. Две разбились о высокий скошенный борт, третья упала в снег. Хотя пламя мгновенно растеклось по броне и правой гусенице, машина лишь увеличила скорость, чтобы уйти из опасного места и потушить огонь.
Кормовой пулемет выбил очередью кирпичную крошку и свалил в снег неосторожно высунувшегося красноармейца.
Сержант Савенко выскочил из-за стены и швырнул под гусеницы противотанковую гранату. Лучше было бы забросить ее в десантный отсек, но Тимофей опасался промахнуться.
Граната смяла два задних колеса и перебила гусеницу. Бронетранспортер продолжал ход, скрутил гусеницу и остановился. Пламя и густой маслянистый дым заслоняли видимость экипажу.
Крупнокалиберный пулемет продолжал молотить, рассеивая пули наугад. На снег спрыгнули несколько солдат и унтер-офицер. Тимофей бросил оставшуюся у него «лимонку» и снял из-за спины самозарядку.
Несколько секунд потребовалось, чтобы сорвать с затвора промасленную тряпку. Целиться времени не оставалось. Сержант стрелял навскидку и успел выпустить шесть или семь пуль.
Обжигающий удар в плечо выбил винтовку. Савенко шатнулся, перехватил тоскливый взгляд унтер-офицера, сидевшего на снегу и зажимающего живот. Рядом лежало еще одно тело. Кто-то отползал подальше от пламени, охватившего борт и гусеницу.
Рослый солдат нажал на спуск. Сразу несколько пуль пробили грудь. Медленно угасало сознание, но силы еще оставались, и Тимофей попытался приподняться. А затем подступила темнота. Немец дал еще одну очередь и побежал к бронетранспортеру.
Взрыв повредил бензонасос. К пламени горючей смеси прибавились языки полыхнувшего бензина.
– Гасите огонь! Быстрее, – кричал механик.
Уцелевший красноармеец из группы Савенко, не рисковавший высунуться из-за стены, не знал немецкого, но смысл суеты понял, фрицы торопились погасить огонь.
– А вот хрен вам! – срывающимся от напряжения и мороза, тонким мальчишеским голосом выкрикнул восемнадцатилетний красноармеец.
Он выскочил из-за стены и бросил две гранаты «РГД 33». Одну из них он забыл поставить на боевой взвод, зато вторая грохнула возле механика-водителя, издырявив осколками его замасленную куртку и выбив из рук огнетушитель.
Впрочем, огнетушитель бы уже не помог. Пламя выбивалось из-под брюха тяжелой машины, горели масло, бензин, тела унтер-офицера и пулеметчика.
Красноармеец бежал прочь, не разбирая дороги, всхлипывая на ходу, иногда останавливаясь и грозя кулаком в сторону немцев.
– Что, нажрались? Горите теперь вместе со своим гробом.
В него стреляли, но пули пролетали мимо. Возле одного из домов он столкнулся лицом к лицу с немецким разведчиком. Винтовка была заряжена, и боец нажал на спуск, опередив на секунду рослого, на голову выше его, ефрейтора с автоматом.
Немец вскрикнул и упал на бок. Пуля в живот прожигает болью все тело. Хочется бежать от этой боли и еще глотнуть холодной воды. Красноармеец попятился от извивающего в окровавленном снегу немца. Хотел прихватить автомат, но не хватило духу.
Немец так громко стонал, почти выл, раскидывая ботинками снег, что восемнадцатилетнему бойцу стало страшно. Он добрался до своих и без сил опустился на корточки. Взвод Коржака вел бой. Младший лейтенант, оторвавшись от прицела, окликнул его:
– Чего молчишь? Где Савенко?
– Убили… И земляка моего тоже. А броневик горит.
– Точно убили? Не раненого его там бросил?
Парень кивал и размазывал ладонью копоть по лицу. Слезились от дыма или чего другого глаза, и хотелось заплакать.
Бой, с перерывами, шел до вечера. Егор Веселков, закрепившись в подбитом танке, вместе с тремя красноармейцами вел огонь из трофейного «МГ 34» и ручного пулемета Дегтярева. Немцы сразу поняли, что удобное укрытие захватили русские.
Хотя танк пытались обойти стороной, но пулеметный огонь мешал продвижению. Послали двух саперов с огнеметом. Но Веселков заметил их еще издалека и срезал одного пулей в грудь. Второго догнала очередь из «дегтярева». Взорвался баллон с горючей жидкостью.
Сжатый воздух в баллоне огнемета взметнул огненное облако. Шипел снег, шипели обгорающие тела саперов. Танк обстреляли из минометов, потом стало не до него, захлебывалась атака главной ударной силы, штурмовой роты.
Уже в темноте на позицию 2 й роты пришел комбат Суханов. Выслушал доклад Краева.
– Пока держимся. Но потери большие. Тимофея Савенко убили.
– Как с боеприпасами? – спросил комбат.
– Пока есть, но они лишними не бывают.
– Посылай Снитко. Пусть возьмет помощников, получит патроны и гранаты. Харчи он принес?
– Принес, – кивнул Андрей. – Старшина у меня шустрый.
– Это хорошо. И держались вы крепко. Завтра полегче будет. Выделим гаубичную батарею, они помогут.
Андрей вспомнил, что давно не связывался с Матвеем Сташковым.
– Жив курилка, – ответил Суханов. – Правда, батарее опять досталось. Два орудия из строя вышли. Одно пытаются отремонтировать. В любом случае две пушки у него наготове.
Наступила ночь. Обе стороны, возбужденные долгим боем и гибелью товарищей, продолжали стрелять, хоть цель толком не видели.
Егор Веселков не ожидал, что в танке будет так холодно. Пар от дыхания оседал слоем инея на промерзшей обгорелой броне. Водка не согревала, только тянула в сон.
Ближе к рассвету, когда темнота особенно сгустилась, Егор своим острым зрением разглядел несколько силуэтов. В маскировочных халатах. В танке оставался запас осветительных ракет. Сержант приказал по его сигналу выпустить несколько штук. Сам сел за прицел «дегтярева». В окопе из-под танка готовился открыть огонь расчет трофейного «МГ 34».
Когда взвились вверх ракеты, все отчетливо увидели шагах в семидесяти пять-шесть немецких солдат. Открыли огонь. В ответ выплеснулась шипящая струя огнемета, но до танка огонь не добрался.
Зато тянулись трассы со склона, вели огонь по танку немецкие пулеметчики. Саперы, прикрываясь автоматными очередями, отползли, оставив два трупа и догорающий баллон.
Когда пришли в себя от внезапного нападения, обнаружили, что погиб красноармеец из расчета трофейного «МГ 34». Одна из многих пуль нашла свою цель. Угодила в голову, и боец сунулся лицом в землю. Когда Веселков сообщил по телефону об этом лейтенанту Краеву, тот, помолчав, спросил:
– Втроем справитесь?
– Справимся.
С утра немцы снова атаковали станцию. По склону, прячась за редкими деревьями, спускался штурмовой взвод. Дождавшись, когда он выйдет на более открытое место, открыли огонь из обоих пулеметов и заставили взвод отступить.
Было видно, как санитары вытаскивали раненых и убитых. Танк, превращенный в дот, оказался как кость в горле.
Сначала его пытались добить и поджечь фосфорными минами. Но в запасе у немцев их было не так много. Все же штук пять взорвались рядом. Одна ударила в башню, засыпав броню горящим крошевом.
В танке гореть было нечему, но дым душил людей, кашель буквально выворачивал легкие. Убегать было бесполезно, немцы только этого и ждали. Тогда Егор Веселков, вспомнив, как спасались в горящем лесу, приказал дышать через мокрые тряпки.
Они продержались в танке до ночи, помогая отбивать атаки. Когда немцы обложили их кольцом, Егор понял, что еще одну ночь им не продержаться. Старшина Снитко не смог принести боеприпасы. Краев дал добро на прорыв.
К своим пробились двое: Егор Веселков и молодой красноармеец, который участвовал в штурме танка.
– Ну, как повоевал? – обнимая товарища, спросил Андрей Краев. – Дали вы фрицам! Они сожрать вас были готовы. Не считал, сколько немцев ухлопали?
– Нет, – покачал головой сержант. – Не до того было.
– Голов сорок уделали, – неожиданно вмешался в разговор молодой красноармеец.
