– Гитлер – это особенная, непохожая личность.
– Но он не может считаться наместником Бога на земле. Вы же, нацисты, отрицаете христианство! Что это – возврат к языческому идолопоклонству, Вотану?
– Я не нацист, – проговорил Юстин. Интерес к разговору угас. Он делано зевнул. – Мне пора идти, генерал. Разрешите по телефону вызвать такси.
– Зачем? Вас отвезет мой сын.
– Он пьян.
– Мария! – крикнул старик, тут же появилась старушка в чепце. – Виктора ко мне!
Юстин с интересом оглянулся на дверь. На пороге стоял Шувалов-сын, только что принявший душ, чистый и подтянутый.
– Вот его голова не забита думами, как у меня, старика, – отец сурово посмотрел на сына. – Отвези майора Валетти домой. Благодарю за приятную беседу.
Спускаясь по лестнице и глядя на влажный затылок Виктора, от которого все же попахивало нашатырным спиртом, Юстин решил попробовать поработать с графским отпрыском, как и с Иваном Задорожным.
Через «Русский институт» в Ванзее он навел справки о шуваловской фамилии со времен царя Петра. «Да они же на девять десятых чистокровные немцы!» – мысленно изумился он, знакомясь с документами. Как правило, мужчины женились на немках, женщины выходили за немцев. Подобно Романовым, Шуваловы так сроднились с Германией, что любой антрополог причислит их к арийской расе.
Кандидатов Юстин согласовывал с Беербаумом. Пикенброк из абвера ушел. Он получил в командование полк и отбыл на фронт. Когда Юстин стал перечислять шуваловских предков, Беербаум вежливо перебил:
– Меня больше интересуют человеческие качества последнего Шувалова. Вот вы пишите: «26 лет, не женат, мировоззрение выражено слабо. После гимназии работает в таксопарке Ганса Буркхардта. Ни в каких организациях не числится…» Очевидно, маменькин сынок?
– Скорее папенькин. Отставной генерал вымуштровал его, как фельдфебель новичка-солдата.
– Что ж, попробуем определить их в Целлендорф. Кажется, когда-то и вы заканчивали эту школу. Задорожному курс тоже не помешает. Шувалов пусть учится заново нашему ремеслу.
Пока подопечные проходили в Целлендорфе ускоренную подготовку, Юстин начал продумывать план засылки одного из них к «Павлину». Первая трудность: как добраться до Москвы? Допустим, через линию фронта агент пройдет, но дальше столкнется с большими трудностями. Не лучше ли сбросить его на парашюте во время общей бомбежки Москвы? Специально выделенный самолет, к примеру, сбросит его в лес в районе Опалихи. Оттуда под видом командированного с фронта командира ему легче добраться до города. Не обращаясь ни в комендатуру, ни в какую-либо гостиницу, постарается найти подружку, чтобы обосноваться у нее на первое время. Надо дать достаточно денег, чтобы можно было покупать продукты на рынке или питаться в коммерческом ресторане. Вторая трудность: разыскать и проверить тайники. Третья: найти квартиру «Павлина», установить – живет ли тот на прежнем месте, можно ли войти в контакт. Если «Павлина» отправили на фронт, то постараться через соседей узнать номер полевой почты. Больше ничего не предпринимать и возвращаться.
Ну а если «Павлин» работает там же? Агент проследит за ним, убедившись в безопасности обоих, через пароль познакомится. Самые важные сведения он передаст по радио. Для этой цели миниатюрная рация в соединении с обычным патефоном «Рекорд», который можно без труда купить на любом рынке, способна достать коротковолновиков функабвера на фронте. Остальные данные агент зафиксирует на микропленке и для страховки сдублирует в блокноте тайнописью.
Юстин запросил отделы абвера в действующих армиях о недавно плененных русских командирах, командированных из центральных штабов. Надлежало воспользоваться свежими документами и пропусками, чтобы агент чувствовал себя в безопасности.
Была и еще одна заминка: ни Шувалов, ни Задорожный не знали Москвы, а ее следовало изучить досконально. В архивах абвера, библиотеке Берлинского университета, в министерствах пропаганды и иностранных дел Юстин разыскал множество книг, путеводителей и фотографий по Москве. Из своего досье извлек снимки Лялина переулка и дома, где жил «Павлин», а также его самого, снятого тайно в моменты свиданий с Линдой. Затребовал он и подшивки трофейных газет, чтобы агент был в курсе последних событий в России.
К моменту возвращения Задорожного и Шувалова из Целлендорфа все материалы уже были собраны. Из штаба «Валли» пришли документы интенданта 2-го ранга Новгородова Геннадия Борисовича, который проводил в армейском финансовом отделе ревизии и был захвачен на фронтовой дороге взводом боевой разведки. Закончив дела, он возвращался в Москву. Документы подходили по всем статьям: удостоверение личности, командировочное предписание с отметками прибытия и убытия, требование на железнодорожный билет, продовольственный аттестат. Немецким специалистам оставалось только переставить даты и переклеить фотографию. Сейчас пленный содержался в лагере Славута Станиславской области.
С разрешения Беербаума туда выехали Юстин, Задорожный и Шувалов, чтобы допросить пленного и выяснить детали. Перевозить пленного в Берлин, содержать охрану в дороге, обеспечивать место в тюрьме было накладней.
Городок Славута от станции находился километрах в пяти-шести. Юстин отказался от предложенной железнодорожным комендантом машины. В этом благословенном украинском местечке уже было тепло, цвели яблони, вишни, дали ростки свекла и картофель, на больших – без межей и дорожек – черноземах начинала колоситься озимая рожь. Они прошагали до густого соснового бора, устроили на лужайке пикничок. Задорожный наломал сучьев, разжег костер. Шувалов вытащил из ранца сухой паек – колбасу, сало, галеты, двумя пальцами приподнял за горлышко бутылку шнапса и вопросительно взглянул на Юстина. Значит, он уже освоился с выпивкой.
– Не стесняйся, Виктор. Выпьем за удачу, – ободрил Юстин, устраиваясь у ствола разлапистой сосны.
Тот разлил водку по стаканчикам. Иван нанизал на прутики ломти колбасы и стал поджаривать. Сало вытапливалось, капало на огонь, чадило, раздражая аппетит. Опрокинув стаканчик, как это принято у русских, Юстин задумчиво произнес:
– Может быть, в этот, сорок третий, нам повезет… Тотальная война, тотальное оружие сломят, наконец, большевиков.
Задорожный промолчал, отозвался Шувалов:
– Они, красные, могут хоть год, хоть два, хоть десять людей класть бессчетно. Большая Россия, людского мяса хватает…
– Нет, Виктор. Должен же быть предел! – Юстин кулаком прихлопнул траву, и тут вдруг подумал о Линде. Вот уже скоро пройдет два года, как он не видел ни ее, ни сына. А что толку в любовных письмах и жалобах на тоску?! Он просил ее приехать в Берлин, но она почему-то упрямо оттягивала приезд, ссылаясь то на болезнь малютки, то на страх перед бомбежками, то находя еще какие-то причины. Ему же выбраться в обетованный альпийский рай не хватало времени. Было слишком много дел, чтобы заикаться об отпуске. Письма от Линды приходили все реже и реже, все суше звучали в них ласки. Какое-то необъяснимое предчувствие с некоторых пор стало угнетать его.
Солнце клонилось к закату. Рыжим светом налились облака. Прогорев, стал замирать костер. Тут же набросились комары. Юстин встал. Виктор собрал остатки еды. Иван затоптал угли.
За лесом открылся белый пристойный городок. Хатки с маленькими оконцами тонули в садах. Старые женщины в низко повязанных платках окучивали грядки. На улице играли дети, но, увидев трех людей в немецкой форме, разлетелись, точно воробьи. На плотине у мельницы они встретили полицая в запыленных сапогах, клетчатом пиджаке с повязкой на рукаве и винтовкой за спиной. Он окаменел перед Юстином, вытаращив глаза.
– Где найти лагерь военнопленных? – спросил Юстин.
Полицейский покосился на Задорожного, как бы признавая земляка, и, успокоившись, гаркнул:
– Це ж будэ версты две. Дозвольте, пан офицер, повозку?
Юстин оглянулся на спутников:
– Пойдем дальше или поедем?
– На подводе сподручней, – Иван повел плечами под ремнями тяжелого ранца.
– Давай подводу. Быстро!
Полицай рысью помчался к мельнице, вскоре выкатил на бричке, которую тянула пара каурых ломовиков.
– Не гони, они хрипатые! – вдогонку крикнул подбежавший к воротам мужик, очевидно, привозивший зерно на помол.
Сели в бричку, полицейский остался на облучке, выказав готовность доставить до самого лагеря. Снова въехали в лес, где уже начало темнеть. Виктор, наслышанный о партизанах, опасливо спросил:
– Бандиты у вас есть?
– Не, – мотнул головой полицай. – Шо ближе к москалям, те шалят, а у нас тихо.
Скоро лес кончился. Показались огни. Когда подъехали ближе, увидели вышки из добротно обструганных досок, ряды колючей проволоки, бараки с плоскими крышами. Караульные на вышках изредка включали прожекторы и кинжальным светом пронзали пространство между столбами с изоляторами. Около ворот полицейский остановил лошадей:
